Меня зовут Сол - Китсон Мик. Страница 6

Пеппа лежала ближе к огню, а я рядом со стенкой навеса, но мне было тепло, хотя ветер снова поднялся и шуршал оставшимися на березах листьями. Наверное, направление ветра изменилось, потому что он больше не дул сверху, как вчера. Он ударял прямо в навес, так что ткань вздувалась и опадала. Видимо, это был западный ветер или северо-западный, точно определить не представлялось возможности, да и вообще я уже засыпала.

— Расскажи мне про сиу и Сидящего Быка, — потребовала Пеппа. Она любит, когда я ей рассказываю истории на ночь. Я тоже это люблю. Иногда мне приходится выдумывать, если я не знаю всех фактов, дат и мест, но я ей этого не говорю, так как она считает, что я знаю все на свете. В основном так оно и есть. Особенно о сиу, Сидящем Быке и войнах с индейцами на Великих равнинах в тыща восемьсот шестидесятых годах.

Так что я рассказала ей, как индейцы племени дакота поселились на Великих равнинах в восемнадцатом веке и создали культуру, основанную на охоте на бизонов. Тогда бизонов там было столько, что можно было целый день ехать вдоль стада и так и не увидеть голой земли. Рассказала, как храбрецы отделяли от стада маленькие группки и гнали их на лошадях по прерии к скалистым обрывам, с которых бизоны падали и умирали, разбившись о камни. Это был самый опасный способ охоты на бизонов, но они охотились именно так, чтобы храбрецы могли показать свое мужество и умение ездить верхом. Одна успешная охота осенью обеспечивала еду, приют и одежду всему племени на целую зиму. А зимы на Великих равнинах были ужасно холодными: снега выпадало на несколько футов и дули промозглые северные ветра.

Когда я добралась до этого места, Пеппа уже заснула. Я поцеловала ее в ухо, обняла сзади, закрыла глаза и стала слушать шум ветра и треск костра.

Глава третья

Крючки

Проснувшись, я сразу начала беспокоиться. Прошло несколько суток с момента нашего побега, мы сидели здесь уже четвертый день, а значит, нас наверняка начали искать. Я и думала, что это случится на четвертый день. Я полагала, что к этому времени Мо в комнате уже найдут. К тому же у нее был телефон, и она могла позвонить кому-нибудь. Но комната была заперта снаружи, а ключ лежал на ковре, чтобы никто не подумал, будто это она убила Роберта и заперла себя.

И Роберта уже тоже наверняка нашли. Он лежал на моей кровати, а все вокруг было залито кровью из его горла — я ударила его трижды. Даже на стенках была кровь, прямо на обоях с обезьянками. Пеппа тоже пропала, но ее комната выглядела нормально. Им неоткуда знать о школьной форме, которую мы надели, о моем рюкзаке и Пеппином рюкзачке, о чехле для клюшек с винтовкой и удочкой, так что, если они обыщут квартиру, все равно не поймут, чего не хватает. Я-то знала, что там было и что мы забрали, но полиция и социальные работники — нет. Они найдут в корзине для грязного белья мою футболку, джинсы и трусы, залитые кровью Роберта, так что сразу решат, что это я. Потом они увидят замок на незапертой двери в комнату Пеппы и ключ на полу — и поймут, что я заперла Мо, и она тут ни при чем.

Интересно, Мо выступит по телевизору, чтобы попросить нас вернуться и сказать, что все будет хорошо? Или все решат, что я похитила Пеппу? Нож они не найдут, потому что он до сих пор у меня. Я выбросила все телефоны, с которых что-то искала, и выкинула ноутбук в мусорку за день до побега. Телефоны я покидала в море с дамбы, с той стороны, где глубоко даже в отлив и можно ловить макрель.

Они обязательно найдут телефоны Роберта и его карточки, и вообще его точно опознают, потому что он однажды сидел в тюрьме, а в ноябре должен был явиться в суд из-за кражи. Они найдут разбросанные по всему дому траву, спиды и таблетки и поймут, что все это Роберта. Они уже были в нашей квартире два года назад дважды, когда Роберт избил меня и Мо и когда Мо украла в «Шпаре» две бутылки водки, и кто-то увидел, как она несет их домой, и сдал ее.

Если в полиции не дураки, они проследят, что име́нно я покупала по украденным карточкам последние восемь месяцев, пока планировала все это, но сами карточки я либо сложила обратно в ящик Роберта, либо выбросила, а многие вообще были уже заблокированы к тому моменту, когда я попыталась ими воспользоваться. Но если хоть у одного копа хватит ума посмотреть покупки, сделанные по краденым карточкам, он увидит, что́ я покупала на «Амазоне». Брезент всякий, нож, компас, котелки, кроссовки для Пеппы, рюкзак… Подумав обо всем этом, он, может, и сообразит, что я хотела сделать. Но копы обычно глупые. Те, кого я видела в жизни или по телику, всегда жирные и не могут арестовать кого нужно, зато вечно вяжут невиновных.

Они приходили, когда Роберт избил Мо, и женщина-коп спросила, как Мо себя чувствует, и Мо ответила, что все нормально и что он только шумел и орал, но никого не бил. Женщина спросила: «Вы точно в этом уверены?» — и Мо ответила: «Точно». В этот момент другой коп, мужик, увел Роберта в соседнюю комнату. У меня никто ничего не спросил, но я бы ничего и не сказала, потому что они бы привели опеку и забрали нас в разные места. А Пеппа вообще смотрела телик.

В квартирах вроде нашей все слышно. Над нами жил мужик по имени Большой Крис. Он иногда брал у Роберта траву и таблетки. По ночам мы слышали, как он с кем-то трахается, орет и плачет. Не знаю почему. Еще Роберт знал его пароль от вайфая, так что мы постоянно крали у него Интернет. У Роберта были телефоны и симки, и некоторые ловили четыре джи. Я обычно выходила в Интернет из «Макдоналдса» и оттуда же покупала всякие штуки для побега. Я брала себе макфлурри и садилась лицом к двери, чтобы видеть, кто входит.

Школьную форму я нашла в благотворительном магазине в августе. Два блейзера, юбки, галстучки, блузки. Моя была маловата, но форма Пеппы сидела на ней хорошо. Я заплатила десять фунтов за обе и сказала тетке в магазине, что это для школьного театра. Это была форма какой-то мажорной школы из Глазго, с красно-золотыми нашивками с вышитыми буквами «Ad vitam». Это типа «на всю жизнь» на латыни.

С формой мы обе надели кроссовки, вышло неплохо. У меня был большой рюкзак и чехол для клюшек, а у Пеппы маленький рюкзачок. Мы ушли из квартиры в шесть утра, так что нас никто не увидел. Прошли по переулку, перелезли через забор и пошли через парк к вокзалу. Мы не выходили на дороги, где нас могли заметить. Потом мы сели на поезд до Глазго в шесть пятнадцать — билеты я купила в автомате за наличные, которые взяла в бумажнике Роберта. По дороге и в самом Глазго я боялась, что мы встретим детей, которые по-настоящему учатся в этой школе, они поймут, что мы не оттуда, и запомнят нас. Но мы никого не встретили.

В Глазго мы пересели на другой поезд. На вокзале было полно народу, все куда-то бежали, говорили по телефонам, и на нас вообще никто не смотрел. Мы погрузились в поезд до Гервана, в вагоне сидела только какая-то старушка, которая улыбнулась Пеппе, как будто намеревалась сказать: «Какая миленькая». Я хотела, чтобы нас принимали за двух хорошеньких девочек, которые едут на поезде в свою крутую школу, и так и вышло.

Пеппа спросила, говорить ли нам по-мажорски, если у нас что-то спросят, и я велела ей молчать, пока мы не доберемся до леса. Если полиция будет нас искать, Мо расскажет им, что мы обычно носим, и все будут высматривать девочек в наших старых шмотках, а не в школьной форме. Если мы попали на камеры, то там все равно будут две девчонки из крутой школы, а не оборванки с нашего района, и я велела Пеппе все время смотреть в землю, чтобы никто не разглядел наши лица.

В рюкзаке лежали спальный мешок, одеяла, блесны, рама, чтобы ставить чайник над костром, и сам чайник, так что рюкзак был тяжелый. Но я его как следует упаковала, и у него был поясной ремень, поэтому идти было удобно. Пеппа несла большую часть еды, аптечку, запасной моток паракорда, рогатку, крючки для удочки и патроны для винтовки.

В Герване мы зашли в кафе у вокзала. Пеппа съела большой шотландский завтрак, а я — яичницу с беконом, сосисками и тостами. Человек в кафе только сказал: «Вот ваш заказ, девочки», когда принес нам еду, и все остальное время молчал. Мы сели на двадцать второй автобус до Ньютон Стюарт, который едет вдоль Галлоуэйского заповедника. Я следила по карте, где нам выходить, и нажала на кнопку остановки рядом с деревней Глентрул. Автобус остановился, мы вышли, а водитель даже на нас не посмотрел.