Княжна (СИ) - Дубравина Кристина "Яна .-.". Страница 23

На миг Пчёла подумал даже, что Князева равнодушна осталась к его остроте, но заметил, как мочки ушей у Ани покраснели, контрастируя с шеей почти что белоснежной.

Ведь Князева девочка умная. Князева понимала от того, что в каждой шутке есть только доля шутки. Особенно в шутках Витиных.

Пчёла улыбнулся в удовольствии самим собой.

— …и ты сам, к слову, говорил, что Саша занят сейчас. Да и было бы у него время искать кого-то, чтобы в Ригу отправлять? Тем более, людям из Москвы там сейчас не особо рады могут быть, так что…

Холмогоров по коленке её потрепал, словно пытался остановить поток рассуждений вслух. Анна затихла, опустила подбородок на кулак и надула чуть губы; сердце стучало часто от нехватки воздуха после собственной тирады, которую так и не закончила.

— А твой рижский дружок здесь не потеряется случайно? Москва-то, всё-таки, побольше будет. В одном метро заблудится — и ищи-свищи твоего… Как его там зовут?

— Андрис его зовут, — важно сказала Анна, с особым нажимом называя имя Озолса, но не успела снова мысль свою закончить. Космос подскочил на месте, брови нахмурил и переспросил, словно не расслышал:

— Как?! Андрис?

— Андрис. Какие проблемы, Космос? — нахмурилась в ответ девушка, на ноги поднялась, как в боевой стойке. А Холмогоров только на кровать её откинулся, словно спать удумал, и проговорил, глядя в потолок:

— Андрис… Прямо граф какой-то!

— У прибалтов имена мужские все на свистящие заканчиваются. Это правило такое.

От услышанного Холмогоров на локтях приподнялся, на Анну ни то с сомнением, ни то с ужасом каким-то смотря. Моргнул пару раз глазами тяжелыми, чуть помолчал, думая, и спросил:

— Это что, получается?.. Я был бы в Риге… Космосисом?!

Пчёлкин прыснул выразительно и едва на подоконнике удержался. Сам сразу же в голове вообразил, как представился бы какому-нибудь латышскому гангстеру Викторисом, и смех вырвался наружу чуть ли не гоготом. Ёшкин кот!.. Хорошо, что в России родился!

Под хохот Вити и скромные улыбки Анны, чьи щеки заметно покраснели и уже не так бросались в глаза, Космос басом утверждал, что ни за что на такое бы имя не отозвался, что даже бездомную рижскую кошку бы заставил обращаться к себе не иначе, как «Космос Юрьевич». Пчёлкин хотел пошутить как-то, как в глубине коридора послышалось:

— Прост’ьите?

И тогда ствол, который Витя за рубашкой прятал, уже нагретый его кожей, стал внезапным холодом отдавать, о своём присутвии напоминая. Голос явно незнаком Пчёлкину был, да и прозвучал не абы где, а в квартире у Анны, что уже взвинчивало мужчину чуть ли не до предела.

Он спустился с подоконника тихо и быстро, подобно тени. Князева обернулась на голос, но Витя за локоть её взял, не собираясь даже встречать от девушки возражений, к себе за спину завёл.

Анна в недовольстве его самомнением на Пчёлу посмотрела так, что, наверно, в пепел могла обратить при желании. Но тогда Вите было всё равно; он посмотрел на Коса, что тоже привстал с кровати и с лицом профессионального вышибалы выглянул в коридор, который, будучи освещенным дневным светом, стал вдруг казаться отличной локацией для триллера.

Дверь открылась.

Князева, что же ты, глупая, на замок не закрываешься?..

В переднюю кто-то, оставшийся на клетке, вкатил чемодан. От одного только этого движения рука Пчёлы дёрнулась к пояснице, из-за которой Витя думал уже пистолет выхватить, выстрелить в того, кто за дверью входной мялся.

Но ровно в тот миг запястье его сжала рука Князевой, останавливая. Пчёлкин услышал, как она ахнула восторженно, и совсем запутался. Сжал всё-таки ручку огнестрела, но раньше, чем выхватил пистолет, Анна обогнула его, Коса и кинулась вперёд.

— Аня!!!

Пчёлкин, по инерции, будто привязанный, за ней пошёл быстро. Но замер прямо возле порога спальни, не пробежав и метра, когда Князева, не слушая совершенно, вдруг радостно закричала, обняла вошедшего за плечи.

Не веря, не веря взаправду, что Андрис её всё-таки нашёл!..

Сердце было готово разорваться от переизбытка эмоций. Анна вцепилась в плечи Озолса, который нисколько не растерялся её крепкого объятья, а только на руки подхватил и закружил вокруг, словно до них тогда вся Вселенная сжалась.

Последнего раза, когда Князева так была рада другу, она и не вспомнила бы, но только потому, что всегда улыбалась, стоило Андриса увидеть. Но сейчас, когда по Риге действительно, как Саша обещал, реки крови потекли, когда — относительно — безопасно было только за границами Латвии, радости от встречи с Озолосом было просто невероятно много. Она напоминала большое и теплое облако; хотя Анна и знала, что облака — куски льда и конденсированного пара — не могут быть горячими, на ум шли только такие ассоциации.

Андрис поставил её на пол, только когда закружилась голова. Опора ушла из-под ног, отчего друзей занесло сильно в бок; Озолс едва ли не весь воздух из легких Анны вышиб, прижимая ту случайно к стене, но она только продолжила смеяться. Пусть грудь давит!.. Она многое готова перетерпеть, чтобы убедиться, наконец, что всё-таки по-настоящему Андрис её нашел!

Что сдержал обещание. Как всегда делал раньше, так и в этот раз не подвёл.

Анне впервые за долгое время захотелось расплакаться. От радости захлебнуться в слезах.

— Андрис!.. — просипела в складках его рубашки, пальцами упёрлась в сгибы локтей, оглядывая парня с ног до головы.

Он никак почти не изменился с момента их последней встречи, которая, если ей память не изменяла, была около двух недель назад. Озолс до сих пор смотрел серыми глазами, напоминающими привычно хмурое рижское небо, и откидывал пушащиеся волосы. Андрис улыбался ей тонкими губами, оголяя сильно зубы, что ничуть не уродовало; тень, отбрасываемая острым носом на правую половину щеки, делала лицо визуально у́же.

Аня успела соскучиться по его чертам.

— Ты сделал это…

— Конеч’но, Ан’ья, — произнес с акцентом, ставшим Князевой привычным. Она крепче сжала ладони друга, который улыбался так искренне, как ей, наверно, другой мужчина улыбаться не мог.

— Йа ведь обещ’аль тебе…

— Знаю, — кивнула девушка. Голос собственный просипел, как от простуды. Аня едва сдержалась, чтобы не прижать руку ко рту, не задушить всхлип. Нечего стесняться было тогда, но невольно Князева глаза прикрыла. — Я и не сомневалась…

Космос хмуро стоял за плечом у Пчёлкина, который сжал пальцами дверной косяк. Про бригадиров, стоящих на пороге спальни, Князева, вероятно, забыла от счастья — ведь её «друг», черт возьми, приехал. Значит, можно было других в стороне оставить. И хотя понимал Витя, что дружба — это святое, всё-равно голос какой-то злостный говорил ему, что не та эта дружба, какая была у них в бригаде.

Не такая, за которой можно про всех забыть.

Витя поклялся, что ещё одно ласковое слово Анны в адрес этого носатого Урфина Джюса, ещё одно объятье — и он оторвёт косяк. К чертям собачим оторвёт.

— Пчёл, — Космос по плечу его хлопнул, но Витя взгляда не отвел. Понимал, что Князева рано или поздно услышит, даже, может, увидит его выразительно-недовольной взгляд.

Но даже мысль, что Анна заметит, догадается о ревности, кольнувшей десятком толстых остро заточенных игл, не отрезвила, не вернула самообладания.

Пчёла в ответ дёрнул щекой, распрямился, отпуская второй ладонью злосчастный ствол за поясом.

— Я в порядке, Кос.

Он не поверил. Только внимательнее на друга посмотрел, одним взглядом думая, как детектором лжи, прочесть Пчёлкина насквозь, и так же недовольно дёрнул уголком губ в ответ на вынесенный, но неозученный вердикт.

— С огнём играешь, Витя, — предупредил Холмогоров и тогда направился к Князевой и новоявленному гостю. Пчёлкин, только вернув себе личное пространство, нашел в себе силы оторваться от стены. Пальцами упёрся в косяк, отталкиваясь, и двинулся к Анне, которая очень быстро и непонятно переговаривалась на латышском с «другом».