Испытательный срок (СИ) - Романова Наталья Игоревна. Страница 35

— Ну, я не сильно в теме, — честно сказал Макс. — Если вы мне расскажете, что там с нежитью, о каком следствии речь и при чём тут смертные приговоры, может, придумаю что-нибудь.

— Учись действовать в условиях неполной информации, — хмыкнул начальник. — Что ты намерен делать в ближайшее время?

— Копаться в досье, искать связи «Восхода» с одарёнными, — отрапортовал Некрасов. — А завтра пойду опять на сходку, может, что интересное услышу.

— Завтра метро, — напомнил Зарецкий.

Макс едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Нет бы смекнуть, что субботы у него теперь заняты на постоянной основе! А теперь всё, придётся после сектантов лезть в тоннели, иначе житья ему тут не будет.

— Воспитываешь молодняк? — шеф довольно ухмыльнулся. — Это полезно. Может, и Андрея с собой возьмёте?

— Андрей только что получил интенсив, — хмыкнул Ярик.

Костя насупился, но ничего не сказал. Что ни говори, а Чернов опытен и мудр: проще пропустить издёвку мимо ушей, чем давать поводы и дальше оттачивать на себе остроумие. Шеф, удовлетворённый общением с подчинёнными, удалился в логово; поводов оттягивать низвержение в подвальные лабиринты не осталось, и Макс, собрав все нужные распечатки, побрёл заниматься делом.

Из лифта ему навстречу выскочила чуть запыхавшаяся Ира. Макс, радуясь удаче, отозвал её в сторонку, чтобы не мешать тащившим что-то громоздкое научникам.

— Слушай, всё хотел спросить, — начал Макс и подумал, что после такого вступления следует интересоваться планами на выходные, а не ерундой по работе. — То варево, которым ты меня в чувство привела, оно как называется?

— Э-э-э… По реестру противоядие широкого спектра, номер четвёртый, — Ира честно наморщила лоб, а потом виновато улыбнулась: — Бабушка зовёт просто ядогонкой.

— Хорошо звучит, — одобрил Макс. — Спасибо.

— Ты завтра опять?..

Она, похоже, всерьёз волнуется. До чего милое создание! Это Костику всё бы категорию повыше, а если бы Макса кто спросил — никого другого им и не надо. Если Чернов доведёт-таки бедняжку до увольнения, Анохина пришлёт очередную мымру, которой слово сказать страшно. Зачем?

— Я учёный уже, — подмигнул Макс. — Теперь буду смотреть во все глаза и слушать во все уши. А если что, так Ярик меня быстро в чувство приведёт, — он совершенно по-дурацки заржал, представив, как пытается под внушением затащить Зарецкого в секту.

— Всё равно осторожней…

В архив Некрасов шёл в превосходном расположении духа. До конца сокращённого по случаю пятницы рабочего дня оставалось часа три — достаточно, чтобы вдоволь покопаться в досье и с чистой совестью посчитать фронт работ закрытым. Макс предъявил пожилой церберше корочку, позволил проводить себя к одному из пустующих компьютерных столов и разложил перед собой бумаги. Из двух-трёх фамилий, подслушанных на первой сходке, поверхностным поиском он добыл десяток потенциальных зацепок: спонсоры, важные шишки, не скрывавшие своего членства в «Восходе», медийные личности. Кто-то да должен был отметиться в связях с сообществом одарённых.

О двух первых из списка база ничего не знала, кроме того, что это добропорядочные минусы, никак в делах Управы не замешанные. У третьего нашлась бабка-ведьма, но и только. Четвёртый, с фамилией Смирнов, немало нервов потратил Максу; паспортных данных на руках, разумеется, не было, и Некрасову оставалось только отложить для детального изучения несколько досье полных тёзок. А вот пятый, толстосум средней руки, моментально всплыл в каком-то стародавнем судебном споре, переданном в управский правопорядок. Правда, всего лишь как свидетель, но хоть и в таком качестве, а дела с одарёнными он всё-таки вёл. Макс развернул полный текст документа и принялся читать.

Дело было пустячное, почти даже бредовое. Некий Петраков Василий Владимирович оспаривал у Свешниковой Лидии Николаевны право владения дорогущей побрякушкой, оказавшейся к тому же колдовского происхождения. Если «восходовский» клиент был всего лишь дальним родичем Петракова, призванным в свидетели, то и истец, и ответчица, без сомнения, принадлежали к одарённым. Петраков, колдун второй категории, далёк был от всякой эзотерики и занимался перепродажей мелких артефактов. Предмет раздора — раритетное кольцо, зачарованное на удачу — ушлая Свешникова купила у него за бесценок, не посчитав нужным просветить перекупщика относительно истинной стоимости вещицы. Кто открыл глаза бедолаге Петракову, не сообщалось; о ведьмаке вообще в базе нашлось немного, и всё на удивление добропорядочное. Ниточка почти наверняка дохлая, но проверить надо. А вдруг?

Ответчица оказалась дамой интересной. Взглянув на досье, Макс уважительно присвистнул: маг первой категории, кандидат магических наук, известная в сообществе одарённых политическая активистка… Замужем так и не побывала — да и когда тут успеешь между защитой диссертации и продвижением закона о регулировании оборота магических медикаментов? С фотографии на Некрасова снисходительно взирала немолодая сухощавая женщина, сохранившая остатки былой красоты. О чём только думал Петраков? Такая подобные разбирательства наверняка выигрывает одним движением брови. Выигрывала… Дата смерти — восемь лет тому назад. Да уж, вряд ли мадам как-то связана с «Восходом», который существует без году неделя. Макс отложил для интереса ссылку на описание того самого колечка — почитать для развития, если время останется — и принялся искать дальше.

Ещё три имени ничего не дали, а следующее вывело на скудно заполненное досье мага десятой категории по имени Георгий Иванович Ельцов. На этом стояла хорошо знакомая пометка безопасности о невыезде; видать, мужик, прежде чем помереть, успел натворить каких-то дел. Максу не нравились все эти обрывающиеся в прошлом нити. Имена разнокалиберных одарённых, почивших уйму лет назад, причудливо перекликались с услышанным в обед разговором, хотя тот же Зарецкий первым высмеял бы Некрасова за склонность верить предчувствиям. Макс на всякий случай всё же кропотливо записал координаты этого Ельцова. Вдруг кто из коллег уже натыкался?

К этой фамилии прибавилась ещё парочка не менее сомнительных: ведьма Людмила Евгеньевна Тарасова оказывала косметологические услуги одной медийной дамочке, колдун Александр Петрович Головин приходился дальним родичем замешанному в делах секты богатею, маг Николай Геннадьевич Вяземский, трудившийся кардиохирургом в одной из крутых столичных больниц, как-то раз оперировал жену кого-то из спонсоров «Восхода». Макс добросовестно всех записал. Вяземский, кстати, засветился вдобавок в Общественном собрании при Магсовете, где вместе с приснопамятной Свешниковой проталкивал какие-то человеколюбивые законы. Вряд ли это что-то значило при всей тесноте московского магического мира, но пометку Макс сделал.

В подвальных помещениях окон не предусмотрено; за течением времени приходилось наблюдать исключительно по часам. Когда копать стало некуда, до заветных пяти вечера оставалось ещё минут двадцать, и Макс принялся разбирать отложенные вкладки. Один из Смирновых с уточнением по паспортным данным перекочевал в список для дальнейшей проверки, остальные либо жили слишком давно, либо не представляли решительно никакого интереса. Наткнувшись на страничку с документацией по колдовскому кольцу, Макс немного оживился: про старые мощные артефакты всегда интересно. Тяжёлый золотой перстень с квадратным чёрным камнем добросовестно сфотографировали со всех сторон; в описании говорилось, что колечко датируется пятнадцатым веком, предположительно происходит из Франции и несёт в себе нехилый заряд везения. Вероятностные характеристики и диаграммы снижения активности Макс с чистой совестью пролистал: и так понятно, что штука до сих пор более чем крутая. Умели же делать в былые времена! Некрасов и сам бы от подобного не отказался: с таким и на лихо с голыми руками выйти не страшно. Правда, если нынешний владелец что-то понимает в артефактах, отвалить за вещичку придётся солидно. Шестизначную сумму, если не больше…