Принцесса из села (СИ) - Штауб Светлана. Страница 34

— Позже доктора говорили, что мать была мертва уже до аварии. Но отцу удалось откупиться. Дело замяли. После того дня я больше никогда с ним не общался. Я старался избегать его. А когда мне исполнилось восемнадцать, он сам всё понял — он отправил меня за границу.

Девушка уже перестала плакать. Она вытирала со щёк последние слёзы. Ей нужно было спросить. Если она хотела продолжать видеться с Германом и дальше, если хотела продолжать с ним общение, ей нужно было знать ответ на этот вопрос. Чтобы он ответил честно, чтобы сделал это глядя ей в глаза.

Выслушав и отдышавшись, Вероника посмотрела на мужчину. Она спросила:

— Ты знал, что твой отец был бандитом?

В этот момент глаза мужчины чуть не вывалились из глазниц.

***

— Нет, — я начала отворачиваться. — Я тебе не верю. Говори, что хочешь, но я тебе не верю.

Краем глаза я заметила, как Герман тянется ко мне. Попыталась одёрнуть руку, но не успела — он схватил быстрее. Подтянул к себе. Я не стала кричать. Попыталась отбиться от него, била его в грудь, пока он не прижал меня полностью.

— Убери руки, — с шипением змеи выдавила я. — Люди смотрят.

— Почему ты не хочешь меня выслушать? — спросил он, вглядываясь то в один глаз, то в другой.

— Потому что ты лжец!

— Разве я хоть раз тебе врал?

Я хотела сказать — да. Хотела, но понимала, что у меня нет примеров. Потому что он действительно никогда мне не врал. Тело расслабилось. Чувствуя это, Герман тоже ослабил хватку, отпустил меня.

— Всё из-за моего отца? Из-за того, что кто-то сказал тебе, что он бандит? Кто надоумил тебя? Этот ублюдок Арман? И ты его послушала?

— Ты вообще уверен, что знаешь своего отца?

Не то чтобы я начала ему верить, но удержаться от язвительного комментария в его сторону точно не могла.

— Ты же сам сказал, что он привозил какие-то ткани, к которым запрещал прикасаться. Неужели не понимаешь, что всё сходится?

Герман стал сам не свой. Он задумался, ушёл куда-то в себя.

— Этого не может быть, — такой была его первая реакция. — Нет, не правда, — он замотал головой, отнекиваясь от очевидного.

— Это правда, — уверенно кивнула я. — Может ты действительно не знал… Этого я знать не могу… Но… но сейчас… — на глаза снова начали наворачиваться слёзы, — сейчас я хочу, чтобы ты оставил меня. Мне нужно побыть одной. Я слишком много пережила за этот день. Не хочу, чтобы меня трогали.

Герман сделал шаг, протянув ко мне руку.

— Вероника.

— Нет! — отмахнулась я. — Не трогай меня! Просто дай мне уйти.

Последние лучи надежды, если они и были, ушли из его глаз. Кажется, он действительно был расстроен. Он действительно боялся потерять меня. Но я не могла… Не могла просто броситься в его объятия, после всего произошедшего. Поэтому я решила уйти. Мне было необходимо уйти, чтобы не усугубить ситуацию сильнее.

Вместо прощания я одарила его прощальным взглядом, развернулась и, уже не боясь, что он снова схватит меня, отправилась к лифту. Войдя внутрь я не разворачивалась до тех пор, пока двери не закрылись. А когда они закрылись, я села на корточки, снова схватилась за лицо и начала рыдать.

До дома добралась кое-как, но на такси. Мне было нужно отвлечься. Я сходила до магазина, купила несколько коробок и, вернувшись домой, начала собирать вещи. Опустошила шкаф, комод и тумбочку. Сложила зимнюю одежду, отдельно поместила учебники, большая часть которых была куплена на мои же деньги. С теми, что взяла в университетской библиотеке решила разобраться позже. Верну потом…

Ближе к ночи все коробки стояли в прихожей — квартира опустела, осталась одна мебель. Всё это время телефон был на беззвучном. Когда я его подняла, обнаружила, что у меня около двадцати пропущенных. В основном от Иры, но были и некоторые от Германа. Стерев его номер из записной книжки, я решила, что мама была права — я больше никогда не свяжусь с таким человеком. Не важно, виноват ли он в грехах отца или нет, меня это уже совсем не волнует.

Дрожащими руками, я набрала маме. Я понимала, что разговор предстоит тяжёлый. Мне было стыдно, ужасно стыдно.

— Да, дорогая, — видимо чем-то занятая, ответила мне мама.

— Мама, — тихо произнесла я. — Я хочу к вам приехать.

— Приезжай конечно! — тут же среагировала матушка.

— Ты не поняла, мама. Я хочу приехать к вам пожить.

Тут матушка, видимо, отвлеклась от занятия и полностью переключила внимание на разговор.

— Что случилось, дорогая?

Слёзы, предательские слёзы начали наворачиваться на глаза. Как же они достали! Я раздражённо смахнула капли пальцем.

— Просто устала, — коротко отговорилась я.

— Дорогая, — перешла на родительский тон мать, — ты же понимаешь, что у тебя учёба? Ты же сама решила перебраться ближе, чтобы не мотаться туда-обратно.

— Мама, — прервала я. — Я взяла академический отпуск.

— Ой! Да что же это такое твориться! Что же стряслось-то?

— Мама, я просто устала. Просто хочу вернуться домой, немного отдохнуть.

— Ох, ну ты даешь, доченька. Ну-у, возвращайся, конечно, я же не могу тебе отказать.

— Ты как всегда добра, мама, — улыбнулась я.

Объяснять всё в подробностях я не стала, сказала только что расскажу всё при встрече. Мама хоть и охала, да ахала, но всё же приняла моё решение с достоинством. Сразу после разговора с мамой я отыскала в интернете подходящее авто с водителем, чтобы перевести вещи к родителям, после чего легла спать со спокойной душой. Поначалу мне даже удалось уснуть, убеждая себя в том, что я всё делаю правильно и всё что не делает, всё к лучшему. Но как только начала засыпать, в голову залетела ма-аленькая невинная мысль, что, может быть, решение переехать принято на эмоциях. Поэтому следующие три-четыре часа я ворочалась в постели с мыслью о том, что мне не стоило так поступать.

Проснувшись утром в ужасном настроении, я приготовила завтрак, перекусила и собрала последние вещи. Через час на телефон поступил звонок от водителя, который сообщил, что он уже на месте. Хоть услуги грузчика и не входили в прайс перевозки, мужчина оказался крайне доброжелателен и помог загрузить коробки в свой старенький микроавтобус. Уже к обеду я обнимала родителей, принимающих блудную дочь. Папа был рад, насчёт мамы всё сложнее, но серьёзный разговор на эту тему ещё был впереди, поэтому я старалась не обращать внимания на причитания мамы.

Вещи разгружал папа. Тем временем мама уже успела сообщить, что вчера, как только я позвонила, начала освобождать для меня место в шкафах. Я не выдержала, глаза снова начали намокать, поэтому я быстро попыталась скрыть это, обняв матушку.

— А теперь рассказывай, — не вытерпела мама, и уже на завтраке потребовала объяснений.

Я начала рассказ, говорила аккуратно, опуская все подробности со страшными тайнами семьи Фористовых. Для того, чтобы оправдать такой неожиданный поступок было достаточно рассказать о вражде Германа и Армана, в которую я чуть не влипла, но из которой быстро сумела выбраться. Уже этого оказалось достаточно, чтобы убедить маму в необходимости переезда.

— А учба-то! Учёбу-то зачем бросила?! — восклицала мама.

Тут уже вмешался папа.

— Да не бросила она ничего. Ты что, не слушаешь дочу родную? Она же сказала: окодемический отпуск взяла. Ну чего ты набросилась-то сразу?

Мама в свойственной её манере отмахнулась от отца полотенцем.

— Значит так, — серьёзно настроилась она. — Живёшь пока здесь, а как только отпуск твой этот закончится, сразу на учёбу. В город не поедешь.

Теперь уже ахнула я.

— И не ахай мне тут! — возмутилась мама. — Будешь по старинке ездить отсюда. Если надо, из дома занимать будешь. Есть же у вас вот это вот… — мама помахала рукой, поглядывая на отца, — обучение на расстоянии.

Отец хоть и сам немного обалдел от таких заявлений, но всё же согласился, неуверенно пожав плечами.

Мне оставалось только вздыхать, поглядывая в окно, да попивая заваренный мамой чай.