Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ) - Субботина Айя. Страница 81

Слов я, ожидаемо, не понимаю. Но, кажется, это даже не язык ллисканцев, а, возможно, какой-то древний диалект или заклинание. Так или иначе, но я будто плаваю во всем происходящем, с трудом понимая, что происходит.

Плакальщиц становится все больше, их песня все громче. В какой-то момент их голоса расщепляются на несколько. Вокруг появляются люди с факелами – их лица скрыты за масками, очень похожими на лицо идола. Люди идут по кругу, а затем подходят к идолу и вставляют рукоятки факелов в специальные пазы в деревянном теле. Когда люди уходят, то идол больше походит на горящего дикобраза.

Пение снова сливается в единую песню.

Огонь факелов горит красным, затем зеленым, затем черным.

Пение становится тише, но надрывнее, отчаяннее.

Черное пламя вспыхивает и резко гаснет.

Песня стихает.

К идолу по одному выходят вожди. Что-то говорят, а потом выпивают принесенную с собой плошку с каким-то напитком. Плошку бросают под ноги и тут же на нее с силой наступают. Слышится тихий треск.

Глава шестьдесят вторая: Изабелла

Чувствую, как в мои руки что-то вкладывают. Опускаю взгляд – простая глиняная плошка с небольшим количеством местного напитка. И рядом – вождь ллисканцев. Ничего не говорит, всего раз указывает взглядом на идола. Я не дура – понимаю, к чему он клонит. Только понятия не имею, что говорить. У меня язык, в прямом смысле этого слова, прилип к нёбу, я и слово из себя вытолкнуть не в силах.

Тишина. Все взгляды устремлены на меня.

Интересно, если я сейчас просто выпью этот напиток, но ничего не скажу – на меня сильно обидятся? На самом деле, глупый вопрос. Достаточно поставить себя на месте этих людей и подумать, как с их стороны будет выглядеть мой поступок. Как плевок?

Понятное дело, свою роль ллисканцы уже выполнили. Теперь мне надо скорее возвращаться в Драконье гнездо и помогать Анвилю в обороне от Магистра, а все эти ребят из болот… ну, кому какое дело до их обид?

Выдыхаю и трясу головой.

Надеюсь, я никогда не буду всерьез думать в подобном ключе.

Медленно иду к идолу.

То ли кажется, то ли уже привыкла, но головокружение вроде бы исчезло. А легкость в теле все равно осталась. Впрочем, не уверена. Состояние очень странное. Уверена, все эти разложенные заранее костры с плотным ковром дыма – там есть что-то наркотическое. Не очень сильное, но тем не менее. Особенно в отношении непривыкшей и неподготовленной меня.

Останавливаюсь возле идола и разворачиваюсь лицом к собравшимся.

— Спасибо.

Я не знаю, что говорил каждый из вождей, и вообще понятия не имею, что принято говорить на похоронах в каких бы то ни было племенах. А потому хочу сказать, что тяжким грузом лежит на сердце.

— Я благодарна каждому из вас. Что приняли, что выслушали, что поверили. И теперь, перед лицом каждого павшего воина, перед лицом каждого выжившего я клянусь выполнить все, что обещала. У ллисканцев будет угодная земля и всё расположение и помощь Драконьего гнезда.

Делаю паузу, чтобы понять – слушают ли меня.

Слушают.

— Ваша война окончена. Моя – продолжается. Если бы не вы, у Артании бы ни было ни единого шанса выстоять. Теперь он есть. И я клянусь, что вернусь к вам, когда одержу победу. Вернусь, чтобы собственными руками передать вам во владение новые земли, чтобы научить всему, что знаю сама.

Замечаю нахмуренное лицо вождя ллисканцев. Он будто над чем-то очень сильно думает. Сомневается во мне? Что победа будет моя? Что вернусь?

— Я благодарна каждому из вас, - благодарю снова. – И сделаю все, чтобы гибель ваших воинов не была напрасной. Сделаю все, чтобы впредь наши народы жили в мире. Знаю, что мертвых это не вернет и горе по их потере не изгладит. Мне жаль каждого, кто погиб. Мне жаль каждого, кто потерял. И я прошу прощения за то, что стала причиной этой боли. Мир праху погибших. Пусть спят и не беспокоятся о своих родных.

Разом выпиваю содержимое плошки. И буквально задыхаюсь, потому что это какой-то очень крепкий алкоголь. Будто расплавленный металл в себя плеснула. Из глаз ручьем слезы, а в успокоившейся было голове снова круговерть.

Очень надеюсь, что ллисканцы не примут мои слова за попытку откупиться. Я действительно очень им благодарна, мне действительно очень больно от всей той крови, что я им принесла, и я действительно хочу, чтобы они это знали.

Покачиваюсь на неверных ногах и шагаю прочь.

Отлично будет, если грохнусь тут носом вниз.

Из рядов собравшихся выделяется одинокая фигура и идет ко мне. Вытираю слезы и щурюсь, пытаясь разглядеть, кто это.

Вождь.

Я все-таки сказала что-то не то?

Молча подходит и становится рядом.

Смотрю на него и ничего не понимаю.

Какое-то время царит тишина, нарушаемая лишь легкими порывами ветра, треском костров и стрекотом ночных насекомых.

Чувствую себя очень по-дурацки, потому что не понимаю, что мне делать дальше. Чего ждет вождь? Почему молчит? Почему ничего не происходит? Мне надо свалить и не мешать продолжению церемонии?

Аккуратно делаю шаг в сторону. Это не то чтобы бегство, но очень аккуратное тактическое отступление на ватных ногах. Никогда не умела пить. Изабелла, видимо, тоже. А еще эти ваши непонятные дымы.

А вождь начинает что-то говорить. В очередной раз кусаю губы, что вообще не в зуб ногой, даже примерно не понимаю, о чем он. Но говорит спокойно – и на меня не смотрит. Значит, все идет своим чередом… или нет? Потому что на меня он все же смотрит. И я застываю, как мышь перед взглядом питона. Тоже мне поведение королевы. Хотя, внешне, мой страх и неуверенность, наверное, не особенно видны. Наверное…

— Что-то не так? – на удивление спокойно задаю вопрос.

Вождь молчит.

А из рядов собравшихся выделяется еще одна фигура – делает шаг вперед и останавливается. Затем то же самое делает еще один воин и еще один.

Какого лешего происходит?

— Я сказал им о зле из твоего кошмара, - говорит вождь. – Сказал о ранах на твоих руках. Сказал, что Пожиратель снов снова пришел в наш мир.

Какого?

Зачем?!

Об этом не знаю даже мои собственные подданные.

— Тебе нужна помощь, королева Артании, - продолжает вождь. – И мы пойдем с тобой.

— Нет, - невольно загораживаюсь руками, - я не могу и не буду просить вас об этом. Вы и без того сделали сверх того, о чем я уже просила. Уже заплатили дорогую цену.

— Считай, тем самым мы оберегаем свою собственную новую землю, королева Артании, - усмехается ллисканец. – Если ты проиграешь в своей схватке, кто даст нам обещанное тобой?

— Я не проиграю, - говорю даже не для них – для себя.

И чувствую, что реву, как распоследняя дура. И эти слезы уже не реакция на крепкую выпивку, не реакция на дым и пылинка мне тоже в глаз не попала. Это нервы. И эмоции. Когда ехала сюда, и подумать не могла, что все так получится. Что буду не в силах выразить всю ту благодарность людям, которые не должны мне вообще ничего, но при этом готовы выступить на моей стороне в битве, в которой, откровенно, я не знаю, можно ли победить в принципе.

— Мы должны атаковать, пока Пожиратель слаб, - говорит вождь. – Потом никому из всех нас по обе стороны от каменной стены земля не понадобится.

«Пожиратель слаб…»

Хотела бы я быть уверенной в этих словах, учитывая ту беду, что тварь уже принесла в земли лорда Фарвурда.

— Спасибо, - произношу громко, чтобы услышали все, даже в задних рядах. – Я в большом долгу перед вами. Что ж, надеюсь, наши дети будут вспоминать эти дни, как дни, когда были сделаны важные шаги даже не к миру – к выживанию наших народов. И мы выживем, мы победим – и станем сильнее, чем сейчас. А нашим детям достанется мирная земля и героические песни, вспоминая которые, они вспомнят и нас. Всех нас, кто погиб – и кто выжил.

Плевать, что звучит пафосно. Именно так я и думаю.

Глава шестьдесят третья: Анвиль