Вопреки (СИ) - Латинская Надежда. Страница 30

– Восемнадцать. Она моя ученица.

За столом повисла тишина, а затем отец Яна рассмеялся и похлопал парня по плечу:

– Отличная шутка. Я всегда знал, что у него есть чувство юмора.

– Это не шутка, – тем же тоном ответил Ян. Его отец перестал улыбаться и мать тоже. Атмосфера разом перестала быть для меня легкой, и стало нестерпимо тяжело находиться в этой комнате. Мать Яна, уловив мое настроение, позвала помочь ей на кухне, за что я втайне была ей благодарна.

– Не переживай так. Просто мы родители и переживаем за своих детей, какими бы взрослыми они не были, – она тепло улыбнулась мне. А я совершенно не к месту подумала: и почему моя мама не может быть такой?

– Я понимаю.

– Если и не понимаешь, я тебя не виню. Когда у тебя появятся свои дети, поймешь. Скажу по секрету, ты первая девушка, которую сын привел к нам в дом. Мы не раз пытались с отцом поговорить с ним насчет его несерьезного отношения к его женщинам… Но неважно. Я хотела сказать другое. Раз он привез тебя сюда, значит ты ему небезразлична. Я вижу по тебе, что ты сомневаешься в его чувствах. Такие вот мужчины. Многие боятся признаться в своих чувствах, чтобы не показаться слабыми, – мне хотелось верить, что все, что она говорит, так и есть на самом деле.

После ужина с семьей Яна, я даже успела посмотреть детские фотографии парня и послушать о том, каким задирой и хулиганом он был в детстве. Да и сейчас он не намного лучше. Попрощавшись с нами, родители Яна приглашали меня приезжать к ним еще. Хоть с парнем, хоть без него, на что я смеялась.

– У тебя замечательные родители. Но я все равно на тебя обижена.

– За что это? – не отвлекаясь от дороги, спросил он.

– Ты даже не предупредил меня, – возмутилась я.

– Ты бы испугалась и не поехала, – пожал плечами он. В этом он был абсолютно прав.

Когда мы приехали к дому, я повернулась лицом к нему и смотрела на него. Протянув руку к его щеке, я провела ладонью и погладила:

– Я люблю тебя, – четко произнесла я. Я больше не могла молчать, мне хотелось, чтобы он знал это.

– Я знаю, – он повернулся ко мне и улыбнулся. Попыталась скрыть разочарование. Честно, не тот ответ, который я ожидала. Кивнув, я вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла в подъезд.

Не выйдет.

Не догонит.

Уедет.

Секунда и послышался звук открывающейся двери, две и слышен звук шагов, три и меня разворачивают к себе и прижимают за талию ближе:

– Значит, слушай и запоминай. Да, я не кричу на каждом шагу о любви и не буду. Это ничего не значит. Поступки говорят громче слов. Если бы ты мне была не нужна, я забил бы на тебя еще тогда в школе. Я ни за что и на метр не подпустил бы тебя к себе и наоборот. У меня нет привычки связываться с малолетками. Да, может ты считаешь меня бабником, сволочью, но я никогда не соблазнял невинных дурочек ради игры. Для меня все изменилось с момента поцелуя в классе. Я пытался тебя оттолкнуть, но ты сама каждый раз тянулась ко мне. И если ты думаешь, что после всего сказанного сможешь просто уйти, ты глубоко заблуждаешься. Я просто тебя не отпущу, Романова.

Я слушала его затаив дыхание. Я понимала, что едва ли не единственная слышу от него подобные слова. В душе царила эйфория.

– Я хочу домой, – пересохшими на холоде губами, произнесла я. Он кивнул и отступил на шаг назад. Притянув его за руку, я уточнила. – К тебе домой.

Сев обратно в машину, мы поехали к нему. И спустя час я сидела в одной черной мужской футболке в ставшей уже такой родной комнате.

– Чем займемся? – спросила я Яна. После меня, он сразу же пошел в душ и сейчас возвращался с мокрыми волосами.

– Не знаю. Может, фильм посмотрим? Ты что хочешь?

Задумчиво, я пальцами выводила круги у него на животе. Сейчас он лежал рядом в одних джинсах. Под своей рукой я чувствовала, как мышцы его тела напрягаются.

– Алин, не провоцируй, – хрипло проговорил он. Мне нравилось, какой эффект я оказываю на него. Значит, не он один так на меня действует.

– А если я хочу? – я забралась к нему на колени, отчего футболка задралась, оголяя бедра в кружевном белом белье.

– Значит, сама нарвалась, – он сделал устрашающий вид, а я сделала вид, что испугалась и вскрикнула. Долго мне наслаждаться своим триумфом не дали и мгновенно подгребли под себя.

Уже поздно ночью, когда парень спал, я повернулась в его руках и посмотрела на его лицо через свет уличных фонарей, пробивавшийся через окно. Кончиками пальцев я ласково провела по его скуле и тут же одернула руку, боясь разбудить его. Кожа до сих пор горела от недавних прикосновений, вызывая вслед за собой табун мурашек по коже.

Вспомнилось, как в детстве папа учил меня плавать. Я все время боялась уйти ко дну. Было страшно. Но такое, конечно, бывало. Разве возможно за всем уследить? Помню, однажды я заплыла далеко и ушла ко дну. Я прекрасно помню все те ощущения. Страх. Безысходность. Смирение. Посторонних звуков не было слышно, а под водой лишь мутная вода. Я пыталась вспомнить, как меня учили плавать: двигай руками и ногами. И я двигала, барахталась, но ничего не выходило. И когда уже думала, что это конец, меня тянули наверх.

Любовь к Гордееву – то же погружение. Очень страшно и неизвестно, но жизненно необходимо. Хочется стать ему ближе всех. И если плавать я так и не научилась, то от своих чувств к нему я не откажусь. Я больше чем уверена, что где мы не были через год или десятки лет, мои чувства к нему никогда не пройдут. И вспоминая его слова, я понимала, что мои чувства не безответны. От этого становилось тепло и спокойно. Вместе мы со всем справимся. Я верила, что именно сейчас наступила та самая светлая полоса в моей жизни, несмотря на разлад в семье. Покрепче прижавшись к сильному родному человеку рядом, я незаметно уснула с улыбкой на губах.

Ведь в тот момент я не предполагала, что эта «светлая полоса» совсем скоро станет самой черной в моей жизни…

Потихоньку все стало приходить в норму. Если в моих отношениях с Яном были идиллия и гармония, то Нелли ходила как в воду опущенная. Я всячески старалась подбодрить ее, но вмешиваться в их отношения не решалась. Они должны сами во всем разобраться.

Папа все чаще стал ездить по командировкам. Появляться дома с каждым днем становилось все труднее. Нет, мама вроде успокоилась и не пыталась даже заговорить со мной, но это и было странным.

Правда, утром случился один инцидент, но я старалась не заострять внимания на нем. А зря..

– Скажи мне, милая, с кем ты гуляла вчера по проспекту? – я уже хотела было съязвить, что какая ей разница, как резко замерла на месте. Мы гуляли вчера с Яном.

– С подругой. А что? – огрызнулась я.

– Тебя видела Вероника. И говорит, что ты была с мужчиной. Она даже описала его.

– Я опаздываю в школу, мне некогда слушать твои сказки. В детстве их надо было рассказывать, – сказала я и ушла.

В школе активно шла подготовка к экзаменам наравне с выпускным. После четырех уроков, последним из которых была физика, всех забрали в актовый зал. Всех, кроме меня.

– Романова позже подойдет, она должна заполнить журнал, – произнес Ян, то есть Ян Маркович.

Светлана Викторовна, учитель музыки, только кивнула и не подумала спорить с ним.

– А что сразу я? Как что, сразу Романова? – возмущенно заговорила я, стоило двери закрыться.

– Да расслабься ты, я уже напряг пару ребят из мелких классов.

– А что тогда… – я не договорила, как меня подняли на руки и усадили на парту. Не дав мне опомниться, Гордеев поцеловал меня, проводя руками по телу сквозь одежду.

– Ян... – я стала отталкивать его руками от себя, но это было не так легко сделать. – Да стой же ты, увидеть.. могут.

Мужчина полностью меня проигнорировал и, запустив руки под блузку, погладил живот. От соприкосновения его рук с моей кожей из меня вырвался стон. Именно после этого он будто очнулся и оторвался от меня, поправив на мне одежду.