Бегство от страсти - Картленд Барбара. Страница 12

— Что именно?

— Ну, я полагаю, самый вероятный способ — завернуть меня в сети и донести до причала на плече. Я, правда, его предупредила, что я отнюдь не легковесна, но Анри — здоровый парень, и мне кажется, его это мало волнует.

— Но кто-то же должен выйти с нами в море? Не может ведь Анри сделать вид, что он отправляется один?

— Нет, конечно, Жак тоже пойдет. А когда мы будем уже в море, он скажет, что ему плохо. Его перенесут в ту лодку, которая будет возвращаться первой. Анри задержится дольше других под предлогом, что ему не повезло с уловом, а когда все остальные повернут домой, он попытается оторваться.

— Будем надеяться, что мотор мощный, а видимость будет плохая!

— Как и мадам Бувье, мы можем только надеяться и молиться.

— Замечательная она, правда? Флер кивнула.

— Она ведь обожает Анри, это сразу видно. Мне кажется, он ее любимчик, она предпочитает его всем другим детям.

— Интересно, как бы мы повели себя в подобных обстоятельствах, — задумчиво сказал Джек Рейнольдс. — Сколько людей в Англии приютили бы француза и француженку, которых никогда в жизни раньше не видели, зная при этом, что они рискуют не только собственной жизнью, но и жизнью своих детей?

— Мне хочется думать, что у меня нашлось бы достаточно благородства, — отвечала Флер, — но иногда я опасаюсь, что могла бы предать и изгнанников, и свои идеалы.

— Я совершенно уверен, что вы на это не способны, — возразил Джек с особым ударением на «вы».

— А почему? — с любопытством осведомилась Флер.

— Я не верю, что вы можете кого-нибудь предать.

— Благодарю за комплимент, — улыбнулась Флер.

— Это не комплимент. Я только говорил о том, в чем я абсолютно уверен.

— Еще раз благодарю, — пробормотала она, но сразу же почувствовала, что ее легкий тон неуместен. Джек говорил с жаром и серьезно. Неожиданно он взял ее за руку.

— Не знаю, понимаете ли вы, Флер, как много значит для меня ваше присутствие. Когда вы приехали, я был уже на пределе. Чувствовал, что больше не выдержу: одиночество взаперти, безделье, поговорить не с кем, и вдруг появляетесь вы. Ваш вид, ваш голос дали мне новую жизнь, а потом — вы знаете, что произошло потом.

— Что? — Флер не могла не задать этот вопрос, что-то внутри словно подталкивало ее.

— Ну конечно, я полюбил вас.

Ей хотелось смеяться радостным смехом, она почувствовала, как волны счастья нахлынули на нее.

— Флер, скажи, что любишь меня. Я жажду тебя так, что не перенесу твоего равнодушия.

Это был крик отчаяния, крик о помощи. И Флер не могла не отозваться.

— Да, Джек.

— Скажи мне, — настаивал он, — произнеси эти слова.

Она была настолько смущена, что с трудом сумела прошептать:

— Я… люблю тебя!

С невнятным возгласом Джек прижался головой к ее груди. Она обняла его, успокаивая и лаская.

— Я люблю тебя, — повторял он. — Я не могу жить без тебя, Флер, я ни о чем думать не могу. Я вижу тебя во сне. По утрам просыпаюсь от тоски по тебе и считаю часы и минуты до нашей встречи.

Он порывисто обнял ее. Горячие, жадные губы прижались к ее губам, умоляя, требуя ответа.

— Джек, прошу тебя!

Она пыталась освободиться, отстранить его, чтобы хоть секунду подумать, собраться с мыслями, преодолеть царивший у нее в душе хаос, но все было бесполезно.

— Флер!… Флер!… — он снова и снова повторял ее имя, все теснее прижимая ее к себе.

— Дорогой, прошу тебя… прошу…

Ее мольбы наконец-то дошли до него. Он отпустил ее, резко убрав руки. В лунном свете она видела выражение его лица. Флер часто дышала, прижимая руку к груди в том месте, где только что лежала его голова, пытаясь успокоиться.

Вокруг них купался в лунном свете застывший пейзаж. Высокие тополя отбрасывали тяжелые таинственные тени.

Ночь была прекрасна и полна очарования, таившееся в ней волшебство нельзя было передать словами; и они были одни, наедине в своем собственном мире.

Прошлое скрылось, исчезло, будущее неопределенно. Есть только настоящее, трепещущее, замечательное — и все же почему-то пугающее.

— Я люблю… люблю тебя, Джек, — повторяла Флер, стараясь убедить скорее себя, чем его.

— Я боготворю тебя, Флер. Сжалься надо мной. Флер ощутила внезапный прилив нежности.

Протянув руку, она дотронулась до его щеки, теплой и слегка колючей.

— Я правда люблю тебя, Джек, — повторила она тихо.

— Правда? — живо отозвался он. — Тогда… Флер… если ты любишь меня?..

Он схватил ее в объятия, бурно, неистово, как будто в поисках новой жизни, новой надежды.

— Люби меня, Флер… люби меня, — молвил он. — Я жажду тебя… ты должна быть моей!

Флер внезапно застыла. Он ей нравился, она хотела сделать его счастливым… помочь, успокоить его. Но она вспомнила Сильвию, и все ее существо содрогнулось от отвращения. Она не может быть такой, как Сильвия, — это невозможно!

— Нет, Джек, — сказала она мягко. — Мы не можем испортить такое чудо… такое совершенство, как наша любовь.

Он прижался лицом к ее шее. Она знала, что разочаровала, быть может, даже обидела его, причинила боль, но он просил невозможного.

Надо постараться, думала она, помочь ему терпеливо ждать, пока они будут свободны и смогут пожениться. Только тогда их любовь восторжествует.

Но ведь и пока они могут быть очень счастливы.

Когда Флер и Джек вернулись в дом, было уже поздно. Они тихо прошли по двору. Джек обнимал ее за плечи. Шаги их совпадали, удивительная гармония объединяла каждое движение.

Дверь в кухню была приоткрыта. Оттуда пахло едой, теплом и уютом. Джек закрыл дверь и снова потянулся к Флер. Она прильнула к нему.

Он нашел ее губы, а потом зарылся лицом в душистые волосы.

— Ты — само совершенство, , ты не можешь этого не знать. Я никогда не встречал такой прелестной женщины.

— Ложись спать, дорогой, ты устал.

Он крепко обнял ее, целуя губы, глаза, волосы. Потом медленно и неохотно они разошлись. Джек направился к двери в погреб. Она слышала, как он нашел задвижку, и подождала, пока он опустил ногу, осторожно нащупывая ступеньку.

— Спокойной ночи, любимый, — прошептала она, — спокойной ночи.

Она тихонько прокралась наверх. Задвижка на ее двери скрипела, но шумное дыхание, доносившееся из других комнат, говорило о том, что она никого не потревожила.

У себя в комнате Флер слегка раздвинула занавеси на окне. Свет был очень слабый, но все же можно было не зажигать свечу.

Она разделась, а затем, облокотившись о подоконник и опершись подбородком на руки, долго смотрела в небо, на котором постепенно тускнели звезды.

— Я счастлива, — сказала она вслух. — Я счастлива и сделаю так, что он будет счастлив со мной. Ты ведь меня понимаешь, Люсьен?

В полдень Флер спустилась в погреб повидаться с Джеком.

— Можно я снесу вниз обед? — спросила она мадам Бувье, когда семейство стало собираться за столом.

Все готово, — отвечала мадам, наливая щедрую порцию супа и отрезая большой кусок хлеба.

Флер взяла поднос. Она прошла через первый погреб, принимая обычные меры предосторожности, постучала, отодвинула и снова задвинула доску. Не успела она осмотреться, как уже оказалась в объятиях Джека.

— Почему ты не пришла раньше? — спрашивал он, целуя ее так, что его обед чуть не полетел на пол. — Я волновался, боялся. Почему ты опоздала?

— Подожди минутку, дай поставить поднос. Джек взял поднос и опустил его на стол.

— Ты уверена, что еще любишь меня?

— Вполне уверена!

— Я так тебя люблю! О Флер, любовь моя!

— Я рада, — прошептала она. — Я так рада! И я тоже тебя люблю. Я думала о тебе все утро, не могла дождаться, когда увижу тебя.

— Я чуть с ума не сошел, дожидаясь тебя и не зная, что ты теперь чувствуешь. Я уже думал, ты не придешь.

— Глупости какие! — Обвив руками его шею, Флер привлекла молодого летчика к себе.