Вторая жизнь (СИ) - Сахаров Александр Иванович. Страница 26

- Что, уже убегаешь? – с насмешкой спросила русалка, установившись на меня своими зелеными глазищами.

- Если и так, то что? Опять купить меня предложишь? Я не проститутка чтобы по заданию спать с женщиной, пусть даже она мне нравится и очень красива, - рыкнул я зло, надевая рубаху.

Продев руки, я натянул рубашку и, вынырнув из ворота, обнаружил ее колдовские глаза прямо напротив моего лица. И снова в этих глазах мелькнуло это выражение одиночества и тоски.

- Так побудь со мной не по заданию, а по своему желанию. Ведь я чувствую, как ты смотришь на меня. Как мужчина, которому я небезразлична. В твоем отношении ко мне есть чувства, и ты смотришь на меня как на женщину, а не как на диковинную русалку. Ты не такой как все люди, которых я видела до этого. А сегодня я узнала, что ты принес в наш лес юного духа и спас его. Без обещания награды и богатств, просто потому, что ты другой, не такой как большинство людей. Ты видишь в духах нашу человеческую суть и этим отличаешься от остальных. Никто бы из местных и пришлых игроков такого для того юного духа не сделал, а ты… Ты не уходи, побудь со мной, пусть не как с женщиной, но не уходи - произнесла она чуть хрипловатым голосом и с мольбой в голосе.

Этот ее тон, голос, выражение этих глаз, смотрящих на меня с просьбой, все это подействовало на меня как дурман. Я протянул руки и обнял ее. Вдохнул запах ее волос с цветочным ароматом и почувствовал, что девушка приникла своей щекой к моей щеке и сначала робко, а потом смелее, ее руки проникли под рубашку и обняли меня. Эти прикосновения теплых женских рук и последовавший за этим робкий поцелуй. Подхватив ее на руки, я понес ее к шкуре, на которой сидел, когда брился и бережно положив, взглянул в ее удивительные глаза, в которых была боязнь того, что произойдет дальше. И хоть меня захватило желание и страсть, я спросил:

- Если ты не хочешь, то ничего не будет.

- Я хочу, но… у меня никогда не было мужчины, я… - девушка запнулась.

- А как же это задание, по проведению ночи и прочее… - я даже немного опешил.

- А где там сказано, что я должна прийти? – лукаво улыбнувшись, ответила русалка и звонко рассмеялась, смотря на мой озадаченный вид.

- Не отвлекайся, - ее руки обвили мою шею, а губы неумело, но страстно поцеловали меня в губы.

А потом мы любили друг друга, и не было мне никакого дела до всего мира. Только эти глаза, шепот, прикосновения и страсть двух любящих существ. Лишь ближе к утру, мы смогли оторваться друг от друга и только сейчас я увидел, что наше любовное гнездышко окружено едва заметной сферой, накрывшей все в радиусе нескольких метров. Из-за этой сферы не проникала прохлада ночи и не доносились звуки ночного леса.

Девушка положила голову мне на грудь и кажется, что она заснула, но это не так, потому что из ее глаз капают слезы на мою грудь.

- Почему ты плачешь? – спросил я ее, обняв за хрупкие плечи.

- Потому что мы не сможем увидеться целый месяц, мое время в человеческом облике ограничено, - подняв голову и посмотрев мне в глаза, ответила она, и свет луны осветил две мокрые дорожки на щеках.

- Я подожду, - ответил я и, протянув руку, провел пальцем по мокрым дорожкам от слез.

- Не надо клятв и признаний, я и так знаю, что ты меня любишь. Я не сказала тебе, но мы духи природы чувствуем ваши эмоции и страхи, а особенно русалки и суккубы, - сказала Ликия, снова положив голову мне на грудь.

Утром Ликия ушла, напоследок поцеловав меня пухлыми губами, и попросила не приходить к ней хотя бы неделю. С ее уходом, купол исчез, а утренняя прохлада чувствительно охладила разгоряченное голое тело. А еще пришло сообщение, которое вызвало во мне досаду и напомнило о суровой реальности.

Выполнено пассивное задание, начислено 200 очков основного уровня.

Одевшись, я направился к своей стоянке, и все, чего мне сейчас хотелось, это постелить себе шкур под дубом, укрыться и заснуть. На лице счастливая улыбка, а состояние как у влюбленного юноши, хотя я считал, что давно миновал этот период юношеской влюбленности. Как оказалось, я ошибался. Едва добравшись до своего лагеря, кинул шкуру под дерево, снял одеяло с веток и едва прилег, моментально провалился в сон.

Проснулся я не сам, а потому что, что-то чувствительно ударило меня по спине. О чем, мне и сообщили, когда я открыл глаза и схватившись за меч взвился со своего лежака.

Получен урон 20/20396

Надпись ушла, а я смотрю на того, кого я сегодня не думал увидеть и уж точно, не ожидал получить от него камнем по спине. Феофан предусмотрительно не приближаясь к зашевелившейся у его ног земле, поднял новый камень и швырнул его в меня. Лицо злое, а глаза не просто отсвечивают этим его внутренним красным светом, а буквально светятся. Однако, я уже не воспринимал этот свет как ужасное и пробирающее до костей зрелище. Отшагнув в сторону, пропускаю запущенный камень и убрал клинок в ножны. В руках засветившись, появилась дубина. Следующий камень я отбил в сторону деда и он, пролетев рядом с его головой, сбил верхушку с папоротника. Это заставило деда прекратить свои потуги достать меня камнями. Положив руку на ствол дуба, я услышал словно бы злое бормотание, того самого голоса, что недавно услышал.

- Успокойся друг, он не враг.

- Друг… не враг… - произнес этот голос в голове, прервав бормотание, а корни пытающиеся достать духа, успокоились и спрятались под землю.

Подошел к краю своей территории и посмотрел на насупившегося деда, в глазах которого начал угасать этот огонь, видимо невольно выдающий его чувства.

- Ну что, успокоился? – миролюбиво убирая дубину, спросил я.

- Убить бы тебя один раз или два, одного, наверное, будет мало, - пробурчал дед, но я видел, что он перегорел.

- Проходи, поговорим и пообедаем, только не вздумай пытаться исполнить то, что сейчас озвучил, убью и не посмотрю, что мы друзья.

- Друзья? - буркнул дед и пошел вслед за мной.

Выбив искры на размолоченную кору и щепки, раздул занимающееся пламя и спросил: - Чего пришел? Ты же сказал, что будешь занят, и несколько дней тебя не будет.

- Вас и на день оставить нельзя! Что ты наделал, зачем девочке голову задурил? Ты хоть понимаешь, что наделал?

- А тебе какое дело? Не ты ли говорил про шарм и… Она мне не безразлична и мне как-то все равно, что она не человек, а дух. Я никогда никого в своей жизни не любил, только брал, не отдавая ничего взамен, но сейчас все совсем по-другому. И вообще, тебе какое дело? Что ты можешь знать о любви и отношениях мужчины и женщины, – последнюю фразу я произнес, нависнув над дедом.

Меня взбесило, что он лезет не в свои сани и пытается учить меня жизни, словно я ребенок малый.

- Дед снизу вверх посмотрел на меня, но вопреки моим ожиданиям в его взгляде не было той злости, какая была, когда он пришел.

- Действительно, что может понимать старый дядюшка Феофан, прожив на этом свете три сотни лет. Что может понимать старый дух, проводивший в последний путь предыдущую владычицу озера Тиннию и любивший ее всю жизнь, но признавшийся ей в этом только перед ее уходом. Что может понимать старик, не справившийся с ее просьбой и не уберегший ее наследницу от этого бремени, несмотря на обещание. Сам пославший к ней этого глупого мальца, только вылупившегося, но уже грозно доказывающего свою состоятельность, - все это было сказано с апатией и грустью, а говоря это, дед спрятал свой взгляд, опустив голову.

- Прости Феофан, я погорячился, - остывая, отступил я и занялся приготовлением к готовке обеда.

Судя по солнцу, сейчас был полдень, и я проспал полдня. Дед молчит и смотрит в разгоревшийся костер, а мне нечего сказать, злость на деда как вспыхнула, та и прошла, осталась только досада. А еще возникло осознание, что я действительно в понимании этого трехсотлетнего деда, малое дите. Пришедшее в его красивый садик и вытоптавшее его цветущий и гармоничный сад. Что я мог сказать? Сожалею, не хотел? Хотел и не сожалею, не стоит врать ни ему, ни себе. Руки привычно готовят пищу, и над костром уже румянится мясо тетеревов, а в котелке подходит вода на взвар.