Сицилиец (СИ) - Белова Юля. Страница 7

Он платит за ужин:

— Пусть для тебя это просто бизнес, но я не допущу, чтобы за меня платила девушка.

Мы выходим наружу. Уже почти совсем темно. Звонит отец, я коротко рассказываю, как дела. Он говорит, что я молодец и что в принципе могу довести Марко до отеля и ехать домой, а он сегодня не приедет, останется в офисе.

— Ну что, куда теперь меня поведёшь? — Рассеянно спрашивает Марко.

— Извини, я не особенно знаю разные тусовочные места, здесь бы тебе, пожалуй, больше пригодилась Инга.

— Да я и не любитель тусовочных мест. Лучше давай погуляем.

Мы идём в сторону отеля. Он молчит и лишь изредка на меня поглядывает. Я тоже бросаю на него взгляды. В груди неспокойно, от предчувствий и ожиданий. Я ощущаю неясное томление, понимая, что может случиться, и тогда начнётся что-то совершенно новое, что может изменить даже меня саму. И, вместе с тем, я испытываю опасения, что ничего не случится и всё останется как раньше, без изменений…

— Ну что же, вот и отель, надеюсь, прогулка была для тебя не слишком утомительной.

— Устал неимоверно, Москва слишком большая. Как вы здесь живете?

Теперь наши слова ничего не значат, это пустые звуки скрывающие наши мысли и, я уверена, эти мысли сейчас у нас одинаковые.

— Да уж, не просто приходится. Ладно, мне пора ехать, я вызову такси.

— Нет-нет, подожди, ты не можешь уехать так рано. Нам надо осмотреть Кремль с крыши отеля, там прекрасный вид.

— Н-е-е-т, — я качаю головой и улыбаюсь. — Было здорово, но мне пора, я устала.

Его лицо мгновенно меняется и на нём на мгновенье снова появляется то выражение, которое я заметила в ресторане — томление и желание.

— Ты пока не уезжаешь, пойдём, — говорит он, направляется к двери и, сделав несколько шагов, оборачивается, — идёшь?

Сердце начинает стучать быстрее, и я на секунду замираю, думая, что вот прямо сейчас я должна решить, как сложится моя дальнейшая судьба.

6. То, что должно было случиться

Мы поднимаемся на террасу, заказываем шампанское, пьём и любуемся огнями Кремля. Звучит тихая чувственная музыка, в воздухе витают ароматы летней ночи. Разговор как-то не клеится и ничего особенного не происходит. Я начинаю понимать, что, кажется, нафантазировала лишнего и интерес Марко ко мне не более, чем странная шутка или моё разыгравшееся воображение.

Зато можно успокоиться и не ждать, что меня накроет волна паники. Это ещё одна причина, по которой я столько пью сегодня. Впрочем, тревожная чёрная дыра под сердцем никак не успокаивается и продолжает засасывать остатки моего спокойствия. Так что, заливать панику вином, кажется, не слишком хорошая идея.

Марко берёт меня за локоть, с силой поворачивает к себе и протягивает бокал:

— Пей.

Я глупо улыбаюсь и делаю глоток. Сопротивляться бесполезно, да я и не хочу. Я хочу делать, как он скажет. Только вот зачем ему, чтобы я продолжала пить? Не боится же он, что будь я трезвая, не согласилась бы… переспать с ним. Переспать? Дурацкое словечко…

Основания опасаться паники у меня есть. Мне почти двадцать пять и у меня ни разу не было секса. Последнюю попытку я предприняла около пяти лет назад во Флоренции.

Перед тем, как поступить в университет, нужно было год учить язык. Папа снял мне маленькую квартирку, присылал деньги, а иногда и сам приезжал. Учиться было интересно, и я быстро втянулась. Там я сдружилась с однокурсником из Питера. Его звали Никита. Приятный, красивый мальчик, избалованный, но очень образованный, тонкий…

Он таскал меня по галереям, каким-то закрытым тусовкам и концертам. Мы до одури целовались, и мне казалось, я влюблена в него. Я помнила, конечно, про свою проблему, но надеялась, что это уже в прошлом.

В общем, я была влюблена и он тоже, вроде бы. Юные, оторванные от целого мира, влюблённые. Что ещё нужно? И вот я решилась. Мы накупили еды и вина и устроили вечеринку для нас двоих.

Я его предупредила, что у меня были проблемы, связанные вроде как с первым негативным опытом, и он отнёсся с пониманием. Он меня целовал и нежно обнимал, и всё было нормально. И когда он меня раздевал, всё ещё, в общем-то, было нормально. Почти.

Но, когда ласки стали более волнующими, когда он попытался раздвинуть мне ноги, меня накрыло. Приступ был нешуточный. В ушах поднялся невообразимый звон, мне стало страшно до жути, сердце стучало так, что чуть из груди не выпрыгнуло, тошнота, головная боль, словом, всё что можно представить, обрушилось на мою голову.

Мне пришлось столько потом с психологами заниматься, не хочу вспоминать. Никита, в ту пору, ясное дело, исчез с горизонта, но мне и не до него было долгое время. У меня шла терапия, и меня убедили, что я могу теперь смело трахаться налево и направо. Но установить правда ли это, пока не довелось.

И вот сейчас я могла бы это проверить. Ну да что ж теперь. Плевать… Зато гарантировано не будет страха… и боли. Ещё глоток. И ещё один. Никакого страха.

Я допиваю шампанское и ставлю бокал на столик:

— Мне уже пора. Надо ехать, — говорю я, глядя на Марко.

Чуть помедлив, он кивает и мы выходим в фойе, вызываем лифт и молча ждём. В области сердца немного горячо, голова отчаянно кружится. Что ж, вот и всё, вечер подошёл к концу. То о чём в глубине души я мечтала, не сознаваясь в этом себе самой, не произошло.

Мы входим в замкнутое пространство кабины. Кроме нас здесь никого нет и никто не войдёт. Марко стоит напротив меня, так близко, что я ощущаю запах его кожи. Она невероятно горячая, я чувствую это даже на расстоянии, и от неё пахнет корой дерева и душистыми полевыми травами, а ещё от неё пахнет сексом, и я понимаю, что он до предела возбуждён.

И я тоже возбуждена, наэлектризована и запутана своими мыслями настолько, что даже не задумываюсь ни о какой панике. Так чего же ты ждёшь?

Марко вдруг притягивает меня к себе и жадно целует. Мои ноги слабеют и я ощущаю напор его языка, чувствую его вкус. В нём — «Дом Периньон», цедра, и немного горького дикого мёда. Мне не хватает воздуха и я почти задыхаюсь…

Жёсткая щетина дерёт подбородок, губы. Я вжата в зеркало, раздавлена, парализована и мне очень страшно, но и сладко… Тело разрывается изнутри, в нём бесчинствуют томление и жар, огонь и озноб.

Марко нажимает кнопку своего этажа и лифт останавливается. И вот сейчас, когда мне не нужно думать и что-то решать, когда надо просто следовать за человеком, при мысли о котором у меня сжимается сердце, я чувствую ужас надвигающейся паники.

— Идём, — командует Марко

Я наклоняюсь вперёд, одной рукой держусь за живот, а другую выставляю перед собой, как бы защищаясь. Надо перевести дух, отдышаться:

— Я с тобой не иду.

— Идёшь.

Он хватает меня за руку и вытаскивает из лифта, тащит по коридору, открывает дверь и вталкивает в свой номер. Там какие-то коробки и пакеты. Я запинаюсь и падаю. Он перешагивает через меня, проходит в комнату и срывает с кровати покрывало.

— Раздевайся! — он наклоняется надо мной, поднимает, ставит на ноги и снова впивается в мои губы. Быстро и коротко.

Я не успеваю сказать или хоть как-то дать знак, что меня разрывает удушающий приступ коитофобии* из-за моего идиотского одноклассника Сашки Зайцева.

*(Коитофобия — это навязчивое состояние, выражаемое в ужасе перед половым актом)

Марко ищет тайные крючки на моей блузке, стягивает юбку. Меня колотит, и я не могу дышать, я действительно задыхаюсь, но сил сопротивляться у меня нет. Он рывком разворачивает меня и целует шею чуть ниже затылка, проводит рукой по моему лицу, шее, спускается ниже.

Обеими руками он больно сжимает мою грудь и я громко выдыхаю. От этой боли я на миг забываю и об однокласснике и своём ужасе, и фиксируюсь только на ощущениях испытываемых телом.

— Раздевайся! Быстро! — Приказывает Марко низким хриплым голосом.

Он мнёт, целует и сжимает меня а потом вдруг отпускает, отстраняется и начинает расстёгивать свою рубашку. Меня трясёт, и я не понимаю, что со мной, что это вообще такое — сомнамбулизм, электричество или может быть, лихорадка Эбола. Только задень — сразу разряд, эпидемия, шаровая молния.