Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий. Страница 47

— Вы свободны, товарищ лейтенант государственной безопасности, — нахмурил брови Журавлев. — Спасибо за разведданные. Если появятся новые, присылайте.

— Хорошо. Разрешите идти?

— Я же сказал, Вы свободный, — генерал-майор уже переключился на свои задачи.

Ну, все, теперь в политуправление фронта и можно домой. Да, аэродром за этот сравнительно небольшой промежуток времени стал, почти как родной дом. Сашка, вообще, не привязывался к жилью. Даже московскую квартиру он так и не стал воспринимать своей. Для него она оставалась местом временного проживания. Таким же, как комната в Люберцах или на многочисленных аэродромах, на которых ему довелось побывать в этом времени. Домом он с натяжкой мог назвать базу, но и она для него была чужой. Там теперь другие люди, другие порядки и удастся ли попасть туда еще раз — огромный вопрос.

В политуправлении царила какая-то суета. Политработники мелькали в коридоре с испуганными и напряженно-обеспокоенными лицами. Ганенко[vi] на месте не было, значит, все-таки придется идти к Горохову. Хотя беспокоить дивизионного комиссара каким-то кино было не ахти. Но сам вызвался решить этот вопрос, значит, надо действовать. Можно было бы, конечно, свалить это дело на Рачкевич, но гонять два самолета в одно и то же место… Да и ему, как командиру корпуса Резерва главнокомандования, быстрей пойдут на встречу, чем комиссару авиаполка.

Не успел Сашка взяться за ручку двери в кабинет дивизионного комиссара, как та резко распахнулась, и Стаин практически столкнулся в дверях с Мехлисом, позади которого толпилась куча гражданского народа.

— Александр, хорошо, что ты здесь, как раз собирался с тобой связываться, да и заехать к тебе надо будет, — Лев Захарович, не поздоровавшись, начал разговор, будто они расстались буквально сегодня утром.

— Здравствуйте, товарищ армейский комиссар первого ранга, — растерянно оттарабанил Сашка, кого-кого, а Начальника ГлавПУРа он здесь встретить не ожидал.

— Здравствуй, — речь Льва Захаровича была деловито-сухой. — Ты зачем здесь? Ко мне?

«Странный вопрос», — подумалось Сашке. Можно подумать он знал, что Мехлис сейчас на фронте.

— Нет. Я к товарищу дивизионному комиссару.

— Что хотел? — взгляд Льва Захаровича стал пронзительно острым.

— Да на счет фильма договориться на 23 февраля, ну и чтоб по линии политуправления посодействовали в культурной программе.

— А почему ты? Почему комиссар этим не занимается? — зная Льва Захаровича, можно было сразу понять, что он начинает злиться. К надлежащему исполнению его подчиненными своих обязанностей он относился принципиально требовательно.

— Мне все равно сюда надо было, вот и решил зайти. А в корпус комиссара еще не прислали. Обязанности комиссара корпуса пока выполняет батальонный комиссар Рачкевич.

— Кто такой?

— Такая, — поправил Мехлиса Сашка, — комиссар Первого ночного легкобомбардировочного авиаполка НКВД.

— Ясно, — Лев Захарович задумался. Пока они беседовали в дверях за его спиной тихо стояли люди, включая дивизионного комиссара Горохова. — Значит так, с комиссаром и культурной программой я тебе помогу, нечего Петра Ивановича отвлекать. А ты за это выступишь с фронтовой концертной бригадой товарища Гаркави. У одного из гражданских с круглым улыбчивым лицом, удивленно взлетели вверх брови. Остальные с любопытством уставились на парня.

— Товарищ армейский комиссар первого ранга, мне корпус к боям готовить надо, ну какие выступления?! — возмутился Сашка.

— Ничего, два вечера без тебя справятся. Я тебя не насовсем забираю. Прилетел, спел, улетел к себе в корпус.

— Почему два вечера? — обреченно спросил Сашка. Он уже понял, что спорить бесполезно, в том состоянии, в котором сейчас находился Мехлис, он никакие доводы слушать не будет. Засада! Лучше бы действительно Евдокию Яковлевну сюда отправил! А теперь отдуваться с этими концертами!

— Потому что один вечер здесь, второй на Ленинградском фронте.

— Есть — два вечера, — уныло ответил парень.

— Зато вместо фильма, я тебе настоящих артистов пришлю, — подбодрил его Мехлис. Правда, на 23-е не рассчитывай. А вот числа 20-го… — потом видимо что-то решив для себя, Лев Захарович уже увереннее сказал: — Нет, не 20-го. Я к тебе все равно собирался послезавтра заехать, вот и жди меня с товарищами артистами.

Послезавтра 19-е. Можно подумать есть большая разница.

— А мне когда и главное что петь? — настроение рухнуло вниз. Не было забот и тут сразу пучок. Правда, девчонки с ребятами будут рады. Настоящий концерт гораздо лучше, чем какое-то кино.

— Вот буду у тебя, и решим. А сейчас мне некогда, — и Мехлис своей журавлиной походкой зашагал по коридору в сторону выхода. За ним потянулись артисты, с удивлением и интересом глядя на молоденького лейтенанта госбезопасности с солидным набором наград на груди. Сашка не замечая этих взглядов смотрел вслед Льву Захаровичу. Вот же человек, озадачил, настроение испортил и ушел, как будто так и надо. Нашел артиста! Парню захотелось громко выругаться. Сдержался еле как.

— Саша Стаин! — окликнул его смутно знакомый голос. Сашка обернулся:

— Вадим?! — перед ним, белозубо улыбаясь своей обаятельной улыбкой, стоял майор Синявский, — ты как здесь?!

— С товарищем Мехлисом приехал. Буду с фронта репортажи делать, — и, понизив голос до шепота, спросил, — наступление будет? Сашка покрутил головой, в поисках лишних ушей, и хоть рядом никого не было, отвечать не стал, лишь согласно моргнув глазами. Улыбка Вадима стала еще шире. — Это же отлично! Ладно, я побегу, а то отстану, ищи потом своих. И уже сделав шаг от Сашки, резко остановился: — А ты снова геройствовать собрался? — подозрительно спросил он. Саня неопределенно пожал плечами. Ну, какие геройства? И вообще, лучше без героизма. Спокойно отработали, спокойно вернулись на аэродром. А Синявский, не дождавшись ответа, махнул рукой: — Ладно, давай, увидимся, — и умчался вслед уже вышедшей на улицу группе артистов. Вот же человек-метеор!

А озадаченный Сашка побрел к самолету. Мало того, что на него эти концерты свалились, так теперь еще готовиться к посещению части высоким начальством. Мехлис же наверняка не один нагрянет, а с целой оравой разных помощников, проверяющих и контролеров. И это не считая артистов. Но тут на его лицо наползла кровожадная усмешка. А вот пусть Рачкевич и побегает. Ее начальство приезжает. И культурную программу она хотела. С программой он договорился. А что к ней прилагается еще и Начальник ГлавПУРа, так то издержки службы. Настроение стало улучшаться. Ну а спеть… Споет, что теперь делать. Быстренько прилетит, споет и к себе убежит. Зато может еще каких плюшек удастся под это дело выпросит.

Мысли парня переключились на то, что можно выбить у Льва Захаровича за свое выступление. Первое, подстраховаться на счет новой формы для личного состава, а то что-то Лаврентий Павлович молчит. Но тут аккуратно надо, чтоб не получилось, что через голову начальства прыгает. Что еще? Библиотеку надо… Вошебойку… В общем надо обсудить с товарищами командирами. Такой шанс надо использовать на все сто пятьдесят процентов. А еще к Никитину надо до приезда Мехлиса попасть. Надо обсудить общие планы в связи с поступившими разведанными… Так, за размышлениями, и сам не заметил, как дошел до самолета.

[i] Горбатый — Ми-24, Шмель — Ми-8.

[ii] «Зеша» — ЗШ-7В — защитный шлем вертолетчика.

[iii] «Каждый нижний чин должен всегда и везде иметь бравый и молодцеватый вид, держать себя с достоинством, быть трезвым, с посторонними вежливым, не вмешиваться в ссоры, не участвовать в сборищах, драках, буйствах и в каких бы то ни было уличных беспорядках». Выдержка из учебника для пехотных учебных команд, руководство для унтер-офицеров, раздел «Обязанности нижних чинов». Слышать это высказывание Сашка мог и от Мехлиса, бывшего на Первой мировой фейрверкером (унтер-офицерский чин в артиллерии), и от Шапошникова и от Василевского.

[iv] Дивизионный комиссар П. И. Горохов с 17.12.1941 г. по 23.4.1942 г. Начальник Политуправления Волховского фронта. Армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец с 17.12.1941 г. по 23.4.1942 г. член Военного совета фронта.