Чудо для мадонны - Картленд Барбара. Страница 9

— До того, как я покинул Лондон, ваше высочество, я много слышал о великолепных сокровищах вашего палаццо. Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны просить позволения посетить вас во время моего короткого пребывания во Флоренции?

— Да, конечно! — ответил князь. — Это было бы честью и большим удовольствием для меня. Надеюсь, что вы не разочаруетесь.

Лорд Миер рассмеялся.

— Не думаю, что я смог бы когда-нибудь разочароваться в сокровищах Флоренции. А поскольку ваш род коллекционирует сокровища культуры много столетий, вы, бесспорно, обладаете несравненными ценностями.

— Вы мне льстите! — отвечал князь. — Однако надеюсь, что смогу приветствовать в своем доме не только вас, но и сэра Юлиуса, у которого вы гостите. Вам будет удобно завтра, часа в три?

— Я уверен, что сэра Юлиуса время вполне устроит. Благодарю вас.

С почтительным поклоном лорд Миер удалился. И снова почувствовал на себе зовущий взгляд графини, хотя сейчас ему уже не хотелось отвечать на ее призыв. Сделав вид, что не замечает ее, он отправился на поиски сэра Юлиуса. Тот сидел на диване в полном одиночестве. Лорд Миер наклонился и тихо произнес:

— Не могли бы вы сказать, что чувствуете легкое недомогание и хотите вернуться домой?

На короткое мгновение на лице сэра Юлиуса отразилось недоумение. Но, проведя много лет на дипломатической службе, он привык скрывать свое удивление, поэтому тут же ответил:

— Конечно! Сейчас или чуть позже?

— Чуть позже, — ответил лорд Миер и через зал направился к графине.

Когда он подошел, она улыбнулась ему так красноречиво, что лорд без слов понял, на что она надеется и чего ждет.

Он присел рядом и осыпал хозяйку дома комплиментами, которые не были преувеличением, так как графиня Мацара была действительно очень хороша собой.

Она как раз намеревалась вернуться к приглашению осмотреть ее картинную галерею и личные покои, когда их разговор прервал сэр Юлиус.

— Простите, дорогой Инграм, — заговорил он, — но я немного утомился. Пожалуй, мне лучше вернуться домой, но, конечно, если вы хотите остаться, моя карета вернется за вами.

Лорд Миер быстро поднялся.

— Нет, конечно, нет, — сказал он. — Я помню, вы говорили перед самым нашим отъездом, что вам нездоровится. Могу лишь надеяться, что этот восхитительный вечер не слишком подорвал ваши силы.

— Боюсь, что я становлюсь стар для светских развлечений, — ответил сэр Юлиус, грустно покачав головой. Графиня бурно запротестовала, — Разумеется, вы вовсе не стары! — воскликнула она. — И я не могу отпустить вас обоих так рано! Пожалуйста, выпейте бокал шампанского. Я уверена, вам станет лучше.

— Вы не должны вводить его в искушение, — возразил лорд Миер. — Не стоит пренебрегать советами врача.

С этими словами он взял сэра Юлиуса под руку:

— По лондонскому времени мне давно пора ложиться. Во всяком случае, сегодняшним вечером не будем рисковать.

Его взгляд встретился с взглядом графини, и лорд Миер понял, что она истолковала его слова как обещание других вечеров и других поводов для встреч.

Он и сэр Юлиус поцеловали ее руку, и лорд Миер снова отчетливо ощутил пожатие пальцев графини и услышал ее ласковый голос:

— Я увижу вас еще?

— Так скоро, как только это будет возможно, — ответил он и поспешил за своим старым другом, чтобы помочь тому сесть в карету.

Когда они отъехали, сэр Юлиус спросил:

— Теперь объясните, в чем дело? Впрочем, мне и самому хотелось побыстрее уйти. Такие приемы крайне утомительны, когда слишком затягиваются.

— Если быть до конца откровенным, я подумал, что будет ошибкой вступать в чересчур близкие отношения с нашей очаровательной хозяйкой.

Сэр Юлиус засмеялся.

— Она очень решительная женщина, — заметил он, — и вам будет трудно отделаться от нее. Об этом хорошо известно многим мужчинам во Флоренции.

— Расскажите мне о семьях Соджино и Гориция. Как случилось, что столь вульгарный и неприятный молодой человек женится на такой утонченной девушке, как эта княжна?

— Вы лишь повторяете вопрос, который многие во Флоренции задают и себе, и другим. Несколько поколений этих семей непримиримо враждовали друг с другом. А теперь вдруг такая новость. Она произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Предполагается, что о помолвке будет объявлено на следующей неделе.

— Но почему? Я все время спрашиваю себя об этом. Сэр Юлиус минуту помолчал, потом сказал:

— Конечно, какая-то причина должна быть, хотя бы и скрытая, но я не в состоянии ответить на ваш вопрос. Этот ответ, кстати, хотела бы знать вся Флоренция.

Помня о том, что князь Антонио украл колье у его сестры, лорд Миер спросил:

— У Соджино денежные затруднения?

— Много говорят о том, что они нуждаются в деньгах, — ответил сэр Юлиус, — однако ди Соджино всегда считались богатой семьей. У них, безусловно, замечательное собрание картин. В сущности, одна эта коллекция по своей ценности намного превосходит все, чем владеют Гориция.

— Вы мне кое о чем напомнили, — сказал лорд Миер. — Я договорился с князем ди Соджино, что мы навестим его завтра в три часа дня. Я сгораю от нетерпения увидеть его сокровища.

— Они, несомненно, восхитят вас. Снова наступило молчание. Потом лорд Миер спросил:

— Но если князю нужны деньги, он мог бы продать одну из своих картин.

— Это было бы нетрудно, если бы он был англичанином или французом. Однако коллекция Соджино — это как бы часть изумительных богатств Флоренции. Здешние жители привыкли считать ее и своим достоянием. Я совершенно уверен в том, что, если бы любая из его картин покинула город, это вызвало бы взрыв негодования.

При этих словах лорд Миер предположил, что князь был вынужден продать колье маркизу Керкхамскому, поскольку очень нуждался в деньгах, но намеревался вернуть его при первом же удобном случае.

Это было нечто из ряда вон выходящее, но иначе невозможно было объяснить, что, во-первых, князь продал нечто, тесно связанное с историей его рода, и во-вторых — если, конечно, он вообще знал об этом, — что позволил своему сыну превратиться в обыкновенного вора.

Но когда лорд Миер вспомнил князя с его аристократической наружностью и горделивой осанкой, он подумал, что за всем этим кроется нечто гораздо более серьезное, чем могло показаться с первого взгляда.

Тем не менее лорд решил, что не стоит посвящать сэра Юлиуса в свои предположения, и перевел разговор на семью Гориция, упомянув еще раз, что молодой князь внушил ему глубокое отвращение.

— Мне самому этот юнец никогда не нравился, — согласился с ним сэр Юлиус. — О его похождениях рассказывают такие неприглядные истории, что едва ли их можно назвать просто мальчишескими выходками.

— А в чем его особая порочность? — спросил лорд Миер.

То, что рассказал сэр Юлиус, было настолько возмутительно и низко, что в полумраке кареты лорд Миер взглянул на сэра Юлиуса почти с испугом.

— Если это правда, — произнес он, — тогда скажите на милость, почему князь Соджино согласился на эту помолвку?

Сэр Юлиус выразительно развел руками.

— Этого иностранцу не понять, — признался он. — Я часто убеждался, что неписаный итальянский кодекс чести, особенно когда речь идет о вендетте и фамильных амбициях, совершенно недоступен англичанину, который привык мыслить более простыми категориями.

Лорд Миер рассмеялся. В тот же момент его мысленному взору предстало прекрасное лицо Флоренчии в сиянии ее необыкновенной чистоты, так напоминающее мадонн Рафаэля, он снова увидел страх в ее глазах.

— У этого союза должна быть очень необычная причина, — едва слышно пробормотал он.

К тому моменту, когда карета остановилась перед виллой сэра Юлиуса, лорд окончательно решил, что ему не будет покоя, пока он не выяснит, в чем тут дело.

Утро следующего дня он провел в саду. С холма открывался такой изумительный вид на город, залитый потоками ослепительного солнечного света, что некоторое время лорд мог размышлять только о том, что красота, величие и безукоризненные пропорции флорентийской архитектуры стали откровением для всей остальной Европы.