Воздушные рабочие войны (СИ) - Лифановский Дмитрий. Страница 6

— Мы тебя теряем? Смотри, противник серьезный, как бы не нарваться.

— Это мы еще посмотрим, — процедил сквозь зубы Тихонов и решительно направился к Бершанской. Свой шанс упускать он не собирался, а там будь что будет. Сашка с Настей переглянулись и прыснули смехом.

— Ты как? — тихо спросил у девушки Сашка.

— Уже нормально. Видишь, даже сюда доковыляла, — Настя с тревогой посмотрела на парня.

— Ты извини, зайти не получалось, навалилось столько всего. Я и сюда не хотел идти. Валя заставила, — парень с нежностью посмотрел на девочку, которая стоя рядом с граммофоном, нахмурив лоб, перебирала пластинки.

— Ничего, я понимаю, — ей действительно было слегка обидно, что за все время, как они прибыли с фронта, Саша пришел навестить ее всего лишь раз. Но сейчас, видя его усталый вид, осунувшееся лицо, красные от недосыпа глаза, обида исчезла. — Тяжело?

Парень пожал плечами:

— Привыкаю. Война. Не мое это — командовать.

— Зря ты так. Девочки тебя любят, — Настя кивнула на танцующих летчиц и техников. Саша с улыбкой посмотрел на девушку и промолчал. Что тут сказать? Как передать ей то, что он чувствовал, когда вешал в ленинской комнате фотографии Маши и Ани? Это была его инициатива. Так они делали на Ковчеге, так он решил делать и здесь. А каково это ждать на аэродроме, зная, что где-то там в ночном небе люди рискуют жизнями, выполняя твой приказ. — Валя сказала, ты танцевать не умеешь? — отвлекла его от грустных мыслей Настя.

— Не умею.

— Никогда-никогда ни с кем не танцевал? — Настя смотрела на парня с любопытством.

— Да как-то не до того было, — парень посмурнел.

— Извини, — поспешила извиниться девушка, почувствовав, что своим вопросом задела что-то сокровенное, очень тяжелое для парня. Сашка промолчал, глядя на танцующих. Ему было хорошо и грустно. Хорошо от того что рядом с ним девушка, которая ему нравится, от музыки, от танцующих пар. Все это было празднично и по-домашнему уютно. Он смотрел, как кружатся под музыку пары. Девушек было больше, чем парней, поэтому они танцевали друг с другом. Несуразные, неуклюжие в солдатских штанах и растоптанных сапогах. Но такие счастливые от того, что можно хоть на мгновение окунуться в это призрачное ощущение мирной жизни, забыть о войне.

Вот мимо Сашки и Насти, кружась пронеслись Ленка с Колькой. Литвинов что-то говорил Волковой, от чего та улыбалась и кивала головой. Тихонов, напряженно и гордо вел в танце иронично улыбающуюся Бершанскую. Иса с Идой танцевали с непроницаемыми лицами и только хорошо знающий их человек, смог бы понять, как они волнуются.

Эх, если б еще не война! Не убитые Маша и Аня, не Настины бинты, не мешком вывалившаяся ему на руки из простреленной кабины Катя Доспанова. И ведь этой войной все не закончится. Люди так и будут убивать друг друга! Зачем?! Для чего?! Деньги, власть, идеи, разве это стоит жизней этих парней и девушек?! Сколько их доживет до победы?! Стоит уничтоженной планеты?! Стаин сам не заметил, как заскрипел зубами. — Саша, Саш! — парень очнулся от того, что Настя требовательно дергает его за рукав с тревогой вглядываясь в лицо. — Саша, что с тобой?!

— Ничего, — через силу улыбнулся парень, — все хорошо, Медок, все хорошо. Пойду я. Работать надо. Вале скажи, что я приходил, — он еще раз натянуто улыбнулся и пошел на выход. Настя, прикусив губу, смотрела, как он надел шинель, как, не оборачиваясь, вышел. На глазах девушки от несправедливости произошедшего выступили слезы.

— У вас что случилось? Вы поссорились? — заметив состояние Насти к ней подскочили Лена с Николаем, и тут же следом, Ида с Исой.

— Нет, — губы Насти задрожали, — я не знаю. Я просто спросила, умеет ли он танцевать. А он заскрипел зубами, а потом ушел. Я же извинилась! — девушка ничего не понимала, и от этого было вдвойне обидно.

— Успокойся, — она наткнулась взглядом на серьезные глаза Исы, — ты не при чем.

— А кто при чем?! Почему он ушел?! — она так ждала этого вечера! Увидеть его, побыть вместе, как раньше, когда они после школы делали уроки!

— Я же сказал, успокойся! — голос Исы стал жестче, — Отойдет он.

— Ты что-то знаешь о командире? — требовательно посмотрела на него Ида, встретив в ответ насмешливый взгляд темно-карих, почти черных глаз.

— Даже если бы знал, не сказал.

Девушки обиженно надулись, вызвав только спокойную усмешку Исы.

А Сашка, придя к себе в кабинет, вгрызся в работу, стараясь отвлечь себя от мрачных мыслей. Писанина не кончалась, и это учитывая, что львиную ее долю взяли на себя Виктор с Зиной. Мелькнула мысль, что, наверное, Настя обиделась на него. Ничего, завтра обязательно зайдет к ней и извинится. А сегодня не хочется никого видеть. Нет настроения.

А утром огласили Приказ Народного Комиссара Обороны «О введении новых знаков различия и об изменении в форме одежды Красной Армии» и Указ Президиума Верховного Совета «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии». Какой поднялся ажиотаж. Сколько было споров и возмущений. И в то же время ожиданий. Личный состав бурлил, а комиссары, вернее теперь уже замполиты, сбивались с ног, разъясняя необходимость введения погон, благо за день до этого их всех собрали на семинар, по поводу нововведений в армии. Да и статья о причинах такого решения была опубликована в «Красной звезде». Впрочем, слухи о новой форме и погонах ходили в войсках, еще когда корпус был на фронте, так что особо неожиданной новость не стала. Но одно дело слухи, а другое фактические Приказы. Но все это касалось армии, как будет у них в НКВД, пока не понятно. Останется ли старая форма и звания или введут что-то новое? Так что личный состав успокоился быстро, поняв, что их пока это не касается. И самое интересно, что даже у тех, кто буквально только что резко выступал против погон, на лицах появилось жестокое разочарование.

В довершение к бедламу, царящему вокруг, состоялся неожиданный визит. Около десяти часов утра, позвонили с КПП с докладом, что на территорию части проехал комиссар госбезопасности третьего ранга Власик. Едва Сашка положил трубку, как дверь открылась, и в кабинет шагнул Начальник охраны Сталина. Сашка тут же вскочил.

— Не тянись, — махнул рукой Николай Сидорович, подходя к столу и протягивая руку для пожатия, — скромненько у тебя, для комкора, — усмехнулся Власик, оглядев действительно аскетичный интерьер кабинета.

— Я не комкор, я ВРИО — поморщился парень, — у меня и звание не соответствует.

— Ну-ну, — загадочно усмехнулся Николай Сидорович, — догадываешься, зачем я здесь?

Сашка кивнул головой. Что тут гадать-то?

— Начальник охраны вождя может приехать только по одному поводу. Когда?

— Послезавтра. Точнее не скажу, сам знаешь, как у него время забито.

— Николай Сидорович! — взвился Сашка, — Мы же только с фронта! Я же подготовиться не успею!

— А я причем? — удивленно посмотрел на него Власик, — Я сам только сегодня узнал. Видя, нервное состояние парня, он решил его успокоить: — Да не переживай ты так. Иосиф Виссарионович все понимает. Хочет на новые вертолеты посмотреть. Заодно, сказал, ордена вручит. Заслужили. Медали ты уж сам вручай.

Сашка обреченно кивнул. Не переживай! Как тут не переживать?! Главком не каждый день по воинским частям ездит.

— От меня что требуется?

— Да какая с тебя помощь, — по-доброму усмехнулся Власик, — я сам тут похожу, осмотрюсь. Провожатого мне дай только. И остальным знать не обязательно о том кто приедет, — уже строго добавил Николай Сидорович. Парень кивнул, поднялся и, подойдя к двери, приоткрыв ее, крикнул:

— Дневальный! Никифорова ко мне! Бегом!

Власик одобрительно покивал головой.

— Молодец. Растешь. Три месяца назад телок телком был, — благодушно произнес он, — Жуков с Рокоссовским тебя хвалили. Глаза парня радостно блеснули. Что тут скажешь, похвала была ему приятна.

— Саня, звал? — вломился в кабинет Никифоров, разрушая момент. Стаин сердито зашипел на друга, а Власик от души расхохотался. Петр, увидев в кабинете незнакомого человека с тремя ромбами комиссара госбезопасности третьего ранга на петлицах и злобный взгляд Сашки, ойкнул и вытянулся: — Товарищ командир, лейтенант государственной безопасности Никифоров по Вашему приказанию прибыл, — тут же исправился он.