Есть ли жизнь после отбора? (СИ) - Самсонова Наталья. Страница 24

Гамильтон глубокомысленно хмыкнул и, вытянув из воздуха свою трубку, раскурил табак. Чтобы через секунду чихнуть вперемешку с истерическим лаем.

– Кажется, кто-то только что бросил курить, – фыркнула я и подобрала уроненную на землю трубку, – целители одобряют. Курение вредит вашему здоровью, нюху и кошельку.

– Я так старался избавиться от дурной привычки, – мой компаньон дернул шкурой и потер лапой нос, – что в итоге даже подумать не успел, а трубка уже дымится.

– Сила привычки, – я сощурилась, вспоминая, когда же я последний раз видела Генерала курящим, – но, знаешь, ты молодец. Столько времени держался и сорвался только в сложный, острый момент.

– Но сорвался, – хмуро произнес Гамильтон.

– Но больше не сорвешься, тебе явно не понравилось, – я хихикнула. – Оставляю тебя обдумывать подарки, а сама…

– Да что тут думать, – усмехнулся Гамильтон, – все я знаю.

– О нет, мой дорогой, – я присела на корточки и обняла компаньона за шею, – умоляю, сначала подумай. Мужчина-бассет от мужчины-человека отличается не слишком сильно. Так что отбрось очевидное и повспоминай прошлое – обнаружишь много интересного. Но и про кровяную колбасу тоже не забывай. Просто… Просто баловать надо не только желудок.

Гамильтон шумно выдохнул и ткнулся мне в щеку холодным носом.

– Иди уже, – буркнул он, – Генерал думать будет.

Кусты я покидала в наипрекраснейшем расположении духа. Теперь решить все вопросы в банке, а затем навестить-таки Корделию.

Спеша к зданию банка, я одновременно подергивала свою силу за ядовитые ниточки. Уже сейчас становилось ясно, что, в принципе, можно призвать клинок из Безвременья. И он даже появится, но, быть может, вместе с той грудой хлама, что в свое время призвал Жрец.

«Тогда вышло неловко, но сейчас… Может, вечером и стоит все это выдернуть и порядок уже навести?» – пронеслось у меня в голове.

А потом пришла совершенно другая мысль: вечером не захочется наводить порядки. Сегодня в любом случае доведется встретиться с леди Фоули-Штоттен старшей. А это минус прорва сил и энергии.

«Я, наверное, навсегда останусь обиженным ребенком, – призналась я самой себе. – С другой стороны, у меня есть лучшая мать на свете. Просто собака, но зато породистая».

Мне уже надоело дергаться при мыслях о человеческой матери. Но и оставаться равнодушной тоже не получалось. И этот момент бесконечно злил.

«Хватит, – одернула я себя и толкнула массивную дверь, ведущую в банк. – Хватит».

Пройдя сквозь заполненный людьми холл, я положила руку на идентификационный камень. Распознав мою силу и кровь, он осветился холодным синим светом.

– Ожидайте две минуты, леди Фоули-Штоттен, – пропел дух камня. – Благодарим за посещение нашего банка.

Камень погас, а я отошла в сторонку. Две минуты так две минуты. Подожду.

Время от времени я задаюсь вопросом: когда именно отец провернул свой хитрый трюк? Когда именно он впервые задумался о смерти? Тогда ли, когда проводил за грань своего лучшего друга? Или когда ушли бабушка с дедушкой? В любом случае благодаря его особым распоряжениям я хоть и не могла управлять баронством, но имела право наложить запрет на трату казны. Или же, напротив, одобрить некие траты.

При этом, правда, я не могу ничего потратить на себя, увы. Тут мне придется ждать тридцати лет, и это никак не изменится. Ведь если я захочу исправить старые законы, мне придется заключать новые договоры с Правителем. А мастеров окраинной стали, которые и продавили лучшие условия для баронства, уже нет. По меньшей мере не в том количестве, в котором были раньше.

– Леди Фоули-Штоттен. – Передо мной появился молодой мужчина в богатом костюме. – Позвольте сопроводить вас к управляющему.

– Ведите, – коротко произнесла я.

Молодой хлыщ либо учился в одном из крупных городов страны и перенял их манеры, либо у нас в какой-то из семей родилось нечто, мгм, столичное. Хотя так, вероятно, говорить нельзя. Все же Тина и Марон тоже порождение столицы. И Кристоф, кстати, тоже.

«Наверное, такое мое мнение складывается из того, как относились ко мне», – пронеслось у меня в голове.

Хлыщ же продолжал разливаться соловьев о том, как прекрасно идут дела, какая прибыль и как здорово это все прирастает с помощью «пассивного дохода».

– Новый столичный метод, – он широко улыбнулся, – я несколько лет изучал этот прекрасный финансовый момент.

– И в чем он заключается?

– Грубо говоря, мы отдаем деньги баронства на развитие различнейших мастерских, лабораторий и кофеен в разных городах нашей прекрасной страны и получаем двойную или тройную выгоду.

Он, видимо, ждал моей похвалы. Но…

Что-то меня в этом напрягало. А именно это вот таинственное «мы».

– Мы? – переспросила я.

– Мы, – с поблекшей улыбкой подтвердил хлыщ.

– Какие конкретно «мы», – уточнила я. – Я и вы? Нет, определенно нет. Ваш банк? Так а какое к этому отношение имеет баронство?

У хлыща забегали глазки:

– Репутация…

– Репутация стяжателей? Ростовщиков?

– Н-нет.

Он рванул вперед и, постучав в золоченые двери, резко распахнул их передо мной:

– Леди Фоули-Штоттен!

– Моя прекрасная леди, – управляющий, милорд Дарван, подхватился с кресла и направился ко мне, – счастлив видеть вас.

– Мое сердце трепещет, – согласилась я и протянула ему руку для поцелуя. – Расскажете про пассивный доход?

– А, Вентир, ты, как всегда, поспешил, – нервно улыбнулся милорд Дарван. – Обожди за дверью.

Мы прошли в сторону от его основного стола и сели вокруг малого, «чайного» столика. Хлыщ вымелся, а управляющий засуетился. Раза три предложил мне вина, хотя всякий раз ответ звучал как категоричное отрицание. Приказал подать чай, затем кофе, а затем, чуть побледнев, шепотом сообщил, что у него есть великолепное какао.

– Иль-доратанское. – Он потянул в сторону тугой воротничок рубашки.

– Я хочу знать, почему деньги баронства уходят на сторону. Насколько мне известно, распоряжение моего отца было прямым до невозможности – хранение. Барон желал использовать ваш банк подобно надежнейшей пещере сокровищ.

– Дело в том, что если деньги просто лежат, то они обесцениваются. – Милорд взял себя в руки и сел напротив меня.

– Разве это ваша забота? Золото остается золотом. – Я откинулась на спинку стула.

– Леди Фоули-Штоттен, вы определенно не можете разбираться в банковских делах, – он решил пойти с козырей.

– Так я и не пытаюсь, – улыбнулась я. – Мне интересно совершенно иное: почему распоряжения моего отца не выполняются. Мне известна сумма, которая должна скопиться к настоящему моменту: вы же сами ежегодно предоставляли документы.

– Да.

– И я имею право инициировать пересчет сохраняемых средств, – сощурилась я.

– Леди Фоули-Штоттен…

– Верните все, что вы взяли, – жестко произнесла я. – За это время вы достаточно заработали на окраинном золоте.

– А не то что? – Он подался вперед. – К Правителю обратитесь?

– Не то вашего банка здесь не будет, – спокойно сказала я. – Твари мертвого мира, знаете ли, порой и до столицы добираются. Что уж говорить о нашем бедном баронстве.

– Вы угрожаете мне?

– Нет, всего лишь полагаю, что следующий управляющий будет умнее. – Внутри меня клокотало бешенство. – Я не могу закупить броню своим людям, но вы позволяете себе брать мои деньги на свои нужды. Это недопустимо.

– Сойдемся на том, что…

– Не сойдемся, – перебила я его. – Будет так, как я сказала. Вы вывезли золото в столицу, вам его и обратно возвращать. Завтра я приду вместе с теми, кто принимал вашу клятву, кто оставлял кровь на бумагах, кто свидетельствовал договор. И мы все вместе спустимся в подвал и посчитаем, на месте ли окраинное золото.

«А остальное, похоже, откладывается», – подумала я и встала.

– Недолго вам здесь царить, – бросил вдруг милорд Дарван.

– А это не ваша забота, – цокнула я. – Совершенно не ваша.