Настоящий джентльмен - Аллен Дэнис. Страница 8

– Уверен, президент не стал бы возражать, хотя песик – стопроцентная дворняга, – ответил американец. – Но знаю по собственному опыту, что дворняги – самые лучшие домашние питомцы. Беспородные собаки очень умные. Близкородственное скрещивание у животных ведет к бездеятельности и тупости.

– Надеюсь, ваша теория, мистер Форд, неприменима к людям, – сухо заметил маркиз. – Английская аристократия вряд ли отнеслась бы с восторгом к вашему заявлению. Они на протяжении столетий только и делали, что занимались близкородственным скрещиванием.

– Лорд Серлинг, – спохватился Натан, – разумеется, я не собирался переносить это на… то есть я…

– О, не обращайте внимания, Натан, – милостиво произнесла Сэм. – Он просто хочет поставить вас в неловкое положение. В этом и состоит его миссия шаперона – наводить ужас на молодых людей. Что по поводу Мэдисона, Джулиан? Могу ли я его оставить?

Джулиан ответил не сразу, размышляя над легкомысленными словами Саманты насчет того, что ему нравится «наводить ужас на молодых людей».

Натану Форду было около тридцати. Маркизу – тридцать пять. Интересно, что думает Саманта? Что ему пятьдесят? Шестьдесят?

– Молчишь, Джулиан, – вздохнула девушка. – Это дурной знак. Но я знаю, как убедить тебя оставить мне собачку. – Она вскочила и, в одно мгновение оказавшись рядом с маркизом, бросила щенка ему на колени. – Если ты хотя бы минутку его подержишь, то ни за что не захочешь с ним расстаться.

Нельзя сказать, что Джулиан не любил собак. Но он считал, что собакам место в деревне, а не в городе. Он хмуро смотрел на животное, поймав взгляд больших испуганных глаз щенка. В следующий момент из песика вытекла теплая струйка, оставившая на ногах Джулиана мокрый след.

– Боже праведный! – воскликнул маркиз. Сэм прыснула.

Двадцать минут спустя, наспех переодевшись, он вновь спускался по лестнице, еще более голодный и раздраженный, чем был. Выйдя из гостиной, он оставил вместо себя Хедли, строго-настрого наказав дворецкому не покидать комнату до его возвращения и не спускать глаз с Сэм и ее поклонника. Пересекая холл, он услышал странный шум, доносившийся из гостиной, звуки мужских голосов и лай собак, словно, кроме Натана Форда и Мэдисона, в доме появились еще посетители.

Войдя в гостиную, маркиз не поверил своим глазам. Натан Форд, Ниниан Уэнтуорт и Жан-Люк Бувье о чем-то яростно спорили.

Сэм сидела на коврике у камина и возилась с Мэдисоном и еще двумя собачками – французским пуделем и валлийским корги. Хедли, стоя на четвереньках, подтирал подозрительную лужицу. Заметив хозяина, он поднял голову, и на его покрасневшем лице отразилось виноватое выражение. Он тяжело поднялся на ноги и зычным голосом крикнул:

– Милорд!

Три джентльмена тотчас умолкли и повернулись к Джулиану.

– Доброе утро, джентльмены, – строго поздоровался маркиз. – Что означают эти пошлые крики в моей гостиной, да еще в обществе моей подопечной?

Его самолюбие было уязвлено еще больше, когда щенячья проказа рассмешила Сэм в самый неподходящий момент. Но Джулиан сделал вид, будто ничего не заметил.

– Кто позволил вам превратить мой дом в собачью конуру?

Тут все трое заговорили одновременно. Джулиан не понял ни слова.

Не снизойдя до крика, маркиз величественным жестом призвал к тишине. Пристыженные молодые люди затихли.

– По одному, пожалуйста, – попросил он. – Мистер Форд – вы первый.

– Дело вот в чем, сэр, – начал тот без обиняков, – я принес Сэм…

– Сэм? – Джулиан смерил его гневным взглядом.

– Я хотел сказать… что принес мисс Дарлингтон собачку, чтобы она не скучала по Зевсу и Нептуну. Поскольку я пришел первый, она должна оставить себе именно моего щенка, а не тех двоих. – Он укоризненно ткнул пальцем в Уэнтуорта и Бувье.

– Почему-то все колонисты полагают, что раз они первые – значит, самые лучшие. Но ваша собака – беспородная шавка, в то время как мой корги – чистокровный щенок, – фыркнул Ниниан, теребя рукав своего красновато-коричневого сюртука.

– Моп Dieu [5], как вы смеете говорить о чистоте породы? – возмутился Жан-Люк с ярко выраженным французским акцентом. – Ваши собаки не идут ни в какое сравнение с моим пуделем. – Он гордо вскинул голову, и в его глазах блеснули озорные огоньки. – Так же как вы, простолюдины, со мной. У меня единственного чистая кровь!

– Послушайте, вы…

– Простите, вы…

Джулиан снова поднял руку, чтобы прекратить спор:

– Я еще не разрешил Саманте взять собаку, так что нет смысла пререкаться по поводу того, какую именно она выберет.

– Но, Джулиан! – воскликнула девушка, вскочив на ноги вместе с тремя щенками и остановившись перед наставником. – Ты должен разрешить! Щенков можно научить вести себя как полагается, а до тех пор держать на конюшне и лишь изредка брать в дом.

Джулиан нахмурился. Он видел, что молодые люди находятся в плену ее чар. Она выглядела необычайно соблазнительной – возбужденная, со слегка растрепавшимися волосами, широко распахнутыми огромными глазами. Ее умоляющий взгляд мог бы растопить даже каменное сердце. Щенки и те не остались к девушке равнодушными. Прижимались к ней, лизали лицо, весело помахивали хвостиками.

У Джулиана не хватило духу отказать Сэм.

Тем более что все три кавалера не сводили с него глаз, с нетерпением ожидая вердикта. Натан, похоже, готов был кулаками отстаивать право девушки оставить у себя Мэдисона. Ниниан был взволнован, а Жан-Люк, прищурившись и изображая холодное высокомерие, с трудом сдерживал смех.

Джулиан знал, что Сэм в случае его отказа оставить одного из щенков устроит сцену. Сцены его не страшили, но в данный момент он не имел ни времени, ни терпения заниматься всей этой ерундой. Тем более что так и не успел позавтракать.

– Что ж, Сэм, можешь оставить одного щенка, – сказал он и строго добавил: – но немедленно передай его лакею, чтобы отнес на конюшню. Мэдисон уже испортил пару моих лучших брюк, и у меня нет желания менять в доме персидские ковры.

На лице Сэм вместо благодарности отразилось глубокое разочарование.

– О, Джулиан, – взмолилась она со слезами в голосе, – неужели ты заставишь меня выбрать только одного? Я уже полюбила всех трех, к тому же это подарки! Разве прилично возвращать подарки?

– Святые небеса, Сэм! – не выдержал Джулиан. – Как ты могла предположить, что я позволю оставить всех трех щенков?

Но судя по робкой улыбке и умоляющему выражению глаз, Саманта ожидала именно этого.

К полудню у девушки перебывало не меньше дюжины гостей. Джулиан, вынужденный присутствовать в качестве шаперона во время всех визитов, так и не позавтракал. Когда последний гость наконец откланялся, маркиз в крайнем раздражении удалился на кухню.

Сэм в отличном настроении пошла переодеться для прогулки в Гайд-парке, где должен был состояться традиционный весенний выход лондонского общества – господа съезжались туда себя показать и других посмотреть. Девушка должна была впервые появиться на публике. Ожидалось, что ее утренние гости тоже туда прибудут. Сэм в душе надеялась, что Джулиан наконец понял, что она уже не ребенок, а женщина, хотя и невинная, и что множество мужчин добивается ее расположения.

Проведя бессонную ночь, Сэм разработала новую стратегию поведения. Ее суть состояла в том, чтобы заставить маркиза думать, будто он для нее только опекун и ментор, к тому же гораздо старше ее по возрасту. Нескрываемое восхищение и благоговейный трепет, с которым Сэм к нему до сих пор относилась, маркиз наверняка относил на счет ее детской восторженности. И она решила больше не демонстрировать свои чувства. Уловка должна сработать, хотя будет стоить немало усилий.

Девушка решила притвориться, будто всецело разделяет общепринятые взгляды на брак и считает замужество своей обязанностью. Пусть маркиз думает, что она занята поисками достойного и респектабельного спутника жизни. А романтическая любовь – Бог с ней.