Любовь в смертельной прогрессии (СИ) - Худякова Наталья Фёдоровна. Страница 30

Я глянул по сторонам и определил, что нахожусь недалеко от дома Сереги. Что ж, стоит заехать, решил я и повернул руль вправо.

Заходить к ним я не стал, просто вызвал Ларису по мобильнику. Она спустя минуту буквально выскочила из подъезда. Бедняжка…

— Что, Леша, узнал что-нибудь? — тяжело дыша и с надеждой глядя на меня воспаленными глазами, спросила, она, усаживаясь ко мне в машину.

Я не мог сейчас отделываться общими фразами, это было бы мерзко, поэтому решил сказать все, как есть.

— Был в поликлинике, узнавал, что там с Серегой могло быть такого безнадежного. Никто там не в курсе его болезни. Никаких плохих диагнозов, даже под вопросом, нет.

— Ну да, я же говорю — он ни на что не жаловался.

— Лариса, он не жаловался, но мог чувствовать себя неважно. Ты не обращала внимания на его настроение или поведение в последнее время?

Она пожала плечами, посмотрела на стекло, забрызганное дождем, затем не очень уверенно произнесла:

— Да нет, не похоже… Знаешь, мы с месяц назад поссорились с Сережей, из-за ерунды, можно сказать. Я просила его взять отпуск, съездить куда-нибудь. Мы уже два года без отпуска, я устала страшно. А он уперся. Короче, не разговаривали, наверное, неделю. Он ходил как туча мрачный, злющий. А потом сам пошел на примирение. И был он в хорошем настроении, очень радостный что ли. Леша, у меня такое впечатление сейчас — я все время об этом думаю — что радость эта была неестественная, как если бы он выиграл миллион, но скрывал от меня. И заверил меня, что скоро поедем в отпуск, немного только потерпеть надо.

Лариса уткнулась носом в ладони, закрыла глаза, замолчала.

— Действительно странно, — нарушил я молчание. — Хочу тебе сказать, что как раз месяц назад Сереге назначили кучу анализов в поликлинике.

Лариса опустила руки и повернулась ко мне.

— Анализы? Так ты же говоришь, что все было в порядке. Не понимаю…

— Да, анализы назначили, но о жалобах в карточке ни слова. И самое главное — он не стал сдавать их. Понимаешь?

Она помотала головой.

— Ничего не понимаю. А ты можешь это хоть как-то объяснить?

— Не могу. Я тоже никак не могу это объяснить, но есть ощущение, что ответ где-то рядом… Даже не знаю, как это объяснить.

В глазах Ларисы мелькнул какой-то детский страх. Она, не моргая, смотрела на меня, ожидая, очевидно, продолжения этой мысли. Но добавить мне пока было нечего. Я положил руки на руль и произнес:

— Меня очень удивляет то, что настроение у него было отличное. А в тот день, Лариса, ты извини меня, конечно, но все-таки — в тот день, когда он погиб, с утра ничего не заметила странного или необычного?

— Я только и делаю, что все время думаю о том утре. Нет, ничего такого особенного. Встал, правда, несколько раньше, чем обычно. И все, пожалуй. Веселый был, бодрый. Может, слишком энергичный, хотя нет, скорее, суетливый.

Она опять замолчала, что-то обдумывая.

— Да, Леша, вот теперь я понимаю, что суетливость была какая-то излишняя, не свойственная ему. Но настроение было хорошее, шутил много, поэтому я, наверное, и не обратила внимания на эту его беготню по квартире.

Вот-вот, подумалось мне, беготня эта и меня удивила тогда.

— Извини меня, — сказал я, — наверное, ты рассчитывала на что-то большее, но пока только такие новости.

Лариса, не выдержав, разрыдалась.

— Ну что ты говоришь такое, Леша! На что я могу рассчитывать? Сережу ведь не вернешь. А мне, поверь, важно уже то, что ты неравнодушен, что выслушиваешь меня и хоть что-то пытаешься узнать. Никому это больше не нужно, и никакое следствие ничего не узнает. Даже не сомневаюсь.

Она отвернулась от меня, достала из кармана ветровки платок и начала с усердием маленькой девочки тереть глаза.

— Лариса, — я тронул ее за плечо, — дырки протрешь.

— Что? — она обернулась ко мне. — Дырки? Какие дырки?

Она смотрела на меня красными, широко открытыми глазами. Мое сердце готово было взорваться от отчаяния и бессилия.

— Извини, — выдохнул я и опустил голову.

— Я пойду, Леша, — сказала она и открыла дверцу, в которую тотчас ворвался холодный сырой воздух. — Ты только не бросай меня, пожалуйста. Хорошо?

Я посмотрел на нее и кивнул:

— Мы разберемся. Обязательно. Я обещаю.

— Пока, — она махнула ладошкой и улыбнулась. Дверца захлопнулась.

Я завел двигатель, медленно тронул машину с места. Щетки лениво шуршали по стеклу, открывая взору унылый городской пейзаж… И вовсе я не был уверен, что в чем-то смогу разобраться. Конечно, в конце концов, все рано или поздно разъяснится. Только какой ценой, никто не гарантирует, что платой не послужит моя жизнь. А если сидеть тихо, как мышь в норе, тогда как? Не тронут, оставят в покое? Не похоже. Я ведь и до этого ничем таким примечательным не занимался. Завидовать, прямо скажем, нечему. Огромных денег на меня не падало, политикой не занимаюсь, жен чужих не уводил. Вспомнив Анну, я невольно хмыкнул — вот, к примеру, выпустил в свободное плаванье весьма симпатичную рыбку, авось кому приглянется. Расширил, так сказать, ассортимент невест. За это уж точно не убивают всех подряд. Нет, надо искать настоящую причину…

Внезапно темная тень от несущейся на большой скорости машины на миг заслоняет мне боковое стекло. В следующее мгновение приходится резко брать вправо и тормозить, чтобы избежать столкновения. Обдав грязной водой лобовое стекло, наглец скрывается в потоке машин. Сволочь! Это был он — Форд Фокус, только без номера. Во всяком случае, без заднего.

Завернув в ближайший переулок, я остановился, чтобы перевести дух и унять дрожь в руках. Я не испугался самой ситуации. Идиотов на дороге я повидал немало в своей жизни. Но что конкретно нужно от меня этому типу — для меня загадка, а я не любитель всякого рода шарад и головоломок. Может, Подмазову и нравится, но на то он и сыщик. Кто на что учился.

Я вышел из машины и купил в киоске бутылку Колы. Моросящий дождь нисколько меня не смущал, я его даже не замечал как будто. Открыв бутылку, я с жадностью сделал несколько больших глотков и оглянулся по сторонам. Редкие прохожие прятались под зонтиками и глубоко натянутыми капюшонами. Лиц не видно. Я прикрыл глаза и подставил лицо дождю. Кто знает, может, этот «серый» тоже сыщик, только с другой, вражеской стороны. И что он пытается выяснить? Я весь, как на ладони…

— С вами все в порядке? — раздалось неожиданно за спиной.

Я обернулся. Маленькая, сухонькая старушка с участием смотрела на меня снизу вверх, придерживая рукой поля коричневой фетровой шляпки.

— Вам помощь не нужна? Я врач, — пояснила она, нахмурив лоб.

Бог мой! Да ты не врач, милая бабуля, а настоящий экстрасенс. Теперь таких докторов и не сыщешь, ископаемый экземпляр, можно сказать.

— Нет, не нужна, — торопливо ответил я и вытер рукавом лицо. — Все нормально, спасибо…

Неужели так заметно, что помощь мне требуется, причем неотложная? Скоро люди шарахаться будут при виде меня. Я быстрым шагом направился к машине. Женщина не уходила, и лишь когда я повернул ключ зажигания, она медленно побрела по тротуару.

Глава 8

Войдя в приемную, я застал свою секретаршу за весьма странным занятием. Стоя у окна, она курила. Это меня крайне удивило. Еще ни разу не видел свою рыжую бестию курящей. К тому же прямо в приемной.

— Эй, с тобой все в порядке? — решил я продублировать слова старушки.

Катя выбросила сигарету в форточку и обернулась.

— Здравствуйте, Алексей Викторович, — хмуро произнесла она, окинув меня холодным взглядом.

— А что это ты делаешь? — я выразительно посмотрел на окно, в которое она только что бесцеремонно отправила свой окурок.

— Извините, больше не буду, — глухо произнесла она и с шумом отодвинула кресло. — Там людей было много, — жестом указала она на дверь, намекая, очевидно на то, что в коридоре курильщиков и без нее было выше крыши.