Династия любви - Картленд Барбара. Страница 15

Предположив, что девочку пригласят вниз к обеду с отцом. Тила поспешила спуститься.

Однако лакей сообщил, что мистер Викхэм отсутствует и никаких распоряжений насчет того, что делать после обеда, от него не поступало.

Мэри-Ли немного расстроилась: ей очень хотелось увидеть отца и рассказать ему о первом уроке — но Тила была рада, что его нет и ей ничего не надо делать.

После обеда они собрались еще немного покататься.

Тила выбрала себе другого коня, такого же красивого и статного, как утренний.

Но все же она не могла отделаться от ощущения, что предает Кингфишера, хотя отобранное ею молодое, сильное животное было очень приятно чувствовать под собой.

Вечером, когда они сели пить чай, в комнату вошел слуга и объявил, что прибыл мистер Викхэм и желает видеть свою дочь..

Мэри-Ли выглядела прелестно в белом кружевном платье с голубой ленточкой вокруг талии.

— Иди вниз к своему папе, — велела Тила.

— А вы что, не пойдете со мной?

— Нет, дорогая, он хочет, чтобы спустилась ты. А я появлюсь здесь, когда придет время ложиться спать.

Мэри-Ли недовольно надула губки.

— А я хочу, чтоб вы спустились и рассказали папе о том, как чудесно мы провели день.

— Я уверена, ты сама с этим прекрасно справишься, — улыбнулась Тила.

К ее удивлению, Мэри-Ли неожиданно подбежала к ней и крепко обняла.

— Это был замечательный день! — воскликнула она. — Самый лучший в моей жизни!

Смущаясь собственных чувств, малышка резво выбежала из комнаты, и Тила услышала ее торопливые шажки на лестнице.

Девушка с легким сердцем подошла к окну и посмотрела на сад.

«Мне тоже очень понравился сегодняшний день», — сказала она себе.

Но вовсе не была уверена, что у мистера Викхэма вызовет одобрение то, как она учит его дочь.

«Он слишком строг и прагматичен, — подумала она. — Ему бы, наверное, хотелось, чтоб Мэри-Ли целыми днями корпела над учебниками, зазубривая формулы и правила». :

Тила ненавидела арифметику, когда была ребенком.

Эти скучные, бесконечно длинные вычисления отнимали уйму времени и вмиг улетучивались из памяти.

Она вздохнула.

— Придется делать так, как пожелает мистер Викхэм, — пробормотала она, — или он просто уволит меня.

Она удостоверилась в этом, поговорив с Мэри-Ли, когда та вернулась два часа спустя.

— Ну, чем занимался весь день твой папа? — не смогла удержаться от вопроса Тила.

Ей было любопытно, и, кроме того, она хотела знать, где Роби.

— Он ездил смотреть ферму, — ответила Мэри-Ли.

— А зачем? — снова вырвалось у нее.

— Это была модельная ферма, — с умным видом пояснила девочка. — И теперь папа построит себе такую же.

Тила все поняла.

Гоби пытался склонить Викхэма к перестройке ферм в поместье.

«Конечно, они давно морально и физически устарели», — рассудила она.

Что ж, это довольно удачная мысль — показать американцу модельную ферму.

И Тила догадывалась, кому она принадлежит.

До чего же Патрик и Гоби все ловко устроили! Ее брат в случае успеха становится владельцем новых, хорошо оборудованных ферм, а Патрик получает свои комиссионные с израсходованных средств.

Конечно, они поступают если не грубо, то по меньшей мере бестактно.

«Хотя, — возразила она себе, — почему бы и нет? Если мистер Викхэм хочет иметь все только самое лучшее, исходя из личных мотивов, то и платить должен соответственно».

Наверняка есть причина, вынудившая американца совершать чудеса героизма.

Дом, сады, парк, а теперь и фермы, по всей видимости, реставрируются не просто так, а ради того, чтобы произвести впечатление на девушку, которую он выберет в жены.

Со всем этим ему будет легче сделать предложение.

Сначала ей было невдомек, почему Патрик без всяких затей не выбрал ему дом, который тот смог бы купить.

Ответ пришел сам собой.

Второго такого дома, как Ставерли, невозможно найти во всей Англии.

Огромный, величественный, он скорее напоминал замок.

А уж если подобные дома и были, то они являлись достоянием древних дворянских родов и не подлежали продаже.

Да, Патрику не откажешь в уме.

Одно лишь имя Ставерли может послужить козырем для мистера Викхэма при выборе невесты самых голубых английских кровей.

«Ну что ж, удачи ему!»— мысленно пожелала американцу Тила.

Не утопив до конца своего любопытства, она спросила у Мэри-Ли:

— А твой папа был один?

— Да, его друзья уже уехали, — ответила девочка. — Он сказал мне, что я красивая, мисс Стивенс! А вы как думаете, я красивая?

— Ты очень красивая, когда улыбаешься, и ужасно безобразная, когда сердишься, — заявила Тила.

Мэри-Ли засмеялась.

— А когда я сержусь?

— Когда не можешь в чем-то разобраться.

Мэри-Ли подбежала к зеркалу и стала корчить рожи.

— Теперь я красивая! — широко улыбнулась она. — А один человек, с которым разговаривал папа, сказал, что вы тоже красивая, а папа сказал: «Даже слишком красивая, чтобы быть гувернанткой!»

Именно этого и боялась Тила. Но лучше уж услышать правду из уст младенца, чем дожидаться, когда мистер Викхэм уволит ее.

Потом для малышки настало время сна, и Тила помогла Эмили уложить ее в постель.

После вечерней молитвы девочка крепко обняла свою гувернантку и прошептала:

— Я вас люблю, мисс Стивенс, и я думаю, вы очень, очень красивая!

— Ты еще не видела меня, когда я злюсь, — предупредила девушка. — Тогда ты подумаешь, что я очень страшная.

— Очень, очень страшная, — засмеялась Мэри-Ли.

Тила поцеловала ее.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Ангелы будут охранять твой сон.

— А феи? — спросила девочка.

— И они тоже, — пообещала Тила. — А завтра мы поищем в библиотеке картинки с их изображением.

— Это будет здорово! — воскликнула Мэри-Ли.

Немного постояв у ее кровати. Тила вернулась в классную комнату.

Она уже собиралась отправиться к себе, когда в комнату вошел слуга.

— Хозяин просит вас зайти к нему в кабинет, мисс!

Тила ждала этого, но сердце все равно подпрыгнуло и ноги задрожали.

Если ей придется уехать из Ставерли, как будут выходить из затруднительного положения Роби и Патрик — особенно Патрик?

Быстро взглянув на себя в зеркало, она спустилась вниз.

Там уже ждал лакей, который и проводил ее к кабинету.

Он вошел первым и доложил о ней, затем пропустил ее вперед.

Когда девушка очутилась в знакомой комнате, больше всего на свете ей захотелось прокрутить часы назад и увидеть за столом своего отца. , С большим трудом она отогнала эти мысли. напомнив себе, что она не Ставерли; а Стивенс, гувернантка дочери американского миллионера.

Клинт Викхэм стоял у окна и смотрел на сад.

Тила едва успела дойти до середины комнаты, как он повернулся.

Казалось, он уже слишком долго стоит и внимательно разглядывает светлые кудряшки, обрамляющие ее лицо, ее огромные серо-голубые глаза, контрастирующие с белизной кожи.

Тила была уверена, ее образ нисколько не соответствует тому, что ожидал увидеть мистер Викхэм.

И сама того не замечая, она гордо вскинула подбородок, а ощущение беспокойства, явно читавшееся в ее глазах, сменилось готовностью к защите.

Наконец после долгого молчания мистер Викхэм сказал:

— Я боюсь, мисс Стивенс, что наш разговор несколько запоздал.

Он указал ей на креслом — Садитесь.

Она покорно села, а он занял место за столом напротив.

— Я слышал от Мэри-Ли восторженные отзывы о сегодняшних уроках, — приступил он к экзекуции. — Ей они действительно очень понравились. Однако я сомневаюсь в практичности того, что вы ей рассказывали. А как вы считаете?

— Я думаю, мои истории практичны, сэр, — вежливо ответила Тила.

— Я бы также хотел спросить у вас, — продолжал мистер Викхэм, — что вы считаете наиболее положительным в моей дочери.

Тила ожидала подобного вопроса и без заминки ответила:

— Ее воображение.