Король Теней (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик. Страница 56

— Да, но я не думаю, что смогу это сделать.

— А я думаю, сможешь. Покажи себя один раз. — Солсбери сделал паузу, изучая нерешительность на лице Адама. — Позволь себе раскрыться, — убеждал он.

Четыре ночи спустя ровно в семь часов Эмброуз Солсбери вышел на маленькую передвижную сцену, установленную на поле фермера Халлсуорта, и при свете масляных ламп поприветствовал пятьдесят шесть зрителей, каждый из которых заплатил по два шиллинга за посещение выступления. Зрители сидели на жестких деревянных скамьях и в течение двух часов созерцали Сад Солсбери.

Сначала он и Сесилия сыграли дуэт на скрипке и почтовом рожке, затем каждый сыграл сольный номер, и когда последние ноты скрипки Сесилии затихли над головами шахтеров с ввалившимися глазами, их жен и детей, карлик в своем темно-синем костюмчике вышел в свет, чтобы представить церемониймейстера этого вечера.

— Отцы, матери и дети! Приготовьтесь, — произнес Солсбери своим детским голоском. — Если кто-то из вас слаб духом, хотя я в этом сомневаюсь, сейчас самое время уйти и вернуть ваши деньги. — Он подождал всего пару секунд. — Нет? Тогда мы с вами движемся дальше, и я попрошу вас набраться мужества, ибо сейчас из своей пещеры к вам выберется существо не от мира сего. На него страшно смотреть, но он станет вашим проводником и покажет вам нечто еще более завораживающее. Мои друзья, вы соль этой земли. Я представляю вам нашего призрака в плаще, хранителя ключей между нашим миром и царством теней… Доминуса!

В этот момент сильные руки Прометея вытолкнули на сцену застывшего от страха Адама в длинной пурпурной мантии с капюшоном. Его лицо было вымазано бледным гримом, из-за которого оно походило на маску мертвеца.

Адам оказался прямо перед зрителями в свете ламп. Он опустил глаза. Его била дрожь? Совсем немного. Так много глаз было устремлено на него. Они наблюдали… ожидали от него чего-то.

— Продолжайте, господин! — торжественно выкрикнул Солсбери. — Просветите их!

Немного запинаясь, Адам начал рассказывать о Прометее, рожденном от нечестивого союза женщины и мандрагоры в диком валлийском лесу. Он был проклят и лишен голоса, потому что тайны мира драконов должны быть сокрыты от людей.

— Но Прометей был отмечен даром… или же снова проклят. Из его рта извергаются огненные шары, которые…

На этом моменте Адам решился поднять взгляд, и все изменилось.

Люди смотрели на него так, словно он держал их жизни в своих длиннопалых руках. Он видел, как несколько женщин откинулись назад, лишившись чувств, другие прикрывали глаза детям, а большинство мужественных шахтеров, ежедневно сталкивающихся со смертельной опасностью, глядели на него, как на истинное создание из другого мира. Будто Адам выполз из самой темной пещеры их воображения. Их лица были напряжены, челюсти сжаты, а глаза блестели в свете ламп.

В это мгновение Адам все понял.

И ведь Черный Ворон тоже знал это, только не стал объяснять это своему сыну. Страх управлял миром. Через страх можно было контролировать кого угодно. В чем состояло его церковное послание? Бойся Бога. Бойся смерти. Бойся трагедий любой природы. Бойся предательства. Бойся болезней. Бойся травм. Бойся острых когтей возраста. Бойтесь самой жизни со всем ее разнообразием бед и ненастий. Черный Ворон проповедовал безудержный и неприкрытый страх. И вот теперь его сын оказался в центре внимания и делал то же самое.

Он понял… и ему это понравилось.

Адам поднял голову и оглядел аудиторию. Сила чужого страха питала его. Он поднял руки, чтобы визуально казаться еще больше. Позади него, на раскрашенной задней панели росла его тень, похожая на огромного паука. Некоторые зрители отклонились подальше. Адам отбросил собственный страх в сторону и вспомнил все уловки, которые использовал Черный Ворон, находясь за кафедрой: указующий перст, подъемы и спады голоса, холодный взгляд и звериный оскал — все, чтобы как можно лучше объяснить своей пастве, что без пастыря им никогда не спастись.

Итак, Адам Блэк стал сыном своего отца.

Он отдал должное сценарию: в нем действительно можно было изменять и приукрашивать детали, используя воображение. А у Адама благодаря ремню и Библии было хорошее воображение.

Вышел Прометей, чтобы выпустить огненные шары. Вышел Ходячий Скелет, чтобы снять рубашку с оборками и показать людям свои кости и внутренности сквозь тонкую вуаль плоти. Вышла синекожая Леди Индиго, прохаживающаяся по сцене со стихами так, будто она была королевой мира, а остальные — ее слугами. Выполз Человек-Крокодил, от вида которого несколько женщин упало в обморок, а другие выбежали со своими детьми из палатки. Следом на сцену выпрыгнул Клоун Джолли, чтобы поднять людям настроение, а за ним появилась Принцесса балета Лидия, которая заставила нескольких женщин лишиться чувств от ужаса. Сцена дрожала от ее пируэтов, а следом вышла та, кого Адам еще не видел, потому что она — как и говорил Солсбери — ужасно стеснялась новичков.

Адам начал со сценария.

— Она родилась при загадочных обстоятельствах в диком лесу, откуда никогда не возвращаются люди. Рожденная дикой, дикой она и осталась. Зверь в ней иногда отдыхает, но никогда не засыпает по-настоящему. — Но дальше он изменил текст: — Взгляните на нее, если осмелитесь сойти с пути Божьего и заблудиться в пустыне сатаны. Я представляю вам... Урсалину!

Он не знал, в чем заключается талант Урсалины, но он нашел, чем зацепить публику, чтобы та не сорвалась у него с крючка.

Прошло несколько секунд, в течение которых на сцене ничего не происходило, а затем справа появилась фигура.

Она была худощавой, небольшого роста, в коричневом пальто с простым капюшоном из мешковины. Ничего не говоря, она протянула руки в белых перчатках, чтобы снять капюшон, и оказалась на свету и под пристальными взглядами.

Урсалина была молодой девушкой, Адам решил, что ей шестнадцать или семнадцать лет. У нее была густая грива светлых волос, зачесанная назад, резкие тонкие черты лица… если можно было сбросить со счетов светлые волосы, которые покрывали ее лицо от подбородка до лба. Урсалина продолжала смотреть на публику и молча сняла перчатки, чтобы показать светлые волосы на тыльной стороне ладоней, а затем сняла пальто. Под ним было розовое платье, украшенное бледно-желтыми лентами, с дерзким и возмутительно низким вырезом, открывающим белокурый лес на ее груди. Волосы покрывали все ее тело от лодыжек до ушей.

Она заговорила спокойным голосом:

— Я Урсалина, рожденная от женщины и животного. Не бойтесь, — сказала она женщинам, которые вцепились в своих мужчин, как будто злые ветры могли выдуть их из палатки. — Я горжусь тем, что живу между мирами. Горжусь тем, что вижу в отражении не только человека, но и зверя, потому что я вижу в два раза больше. — Она положила свои светловолосые руки на бедра и оглядела зрителей. Адам, как зачарованный, наблюдал за тем, как мастерски она овладела вниманием зрителей. — Вы можете считать меня отвратительной, — сказала она. — Вы можете считать меня проклятой Богом, но вот что я скажу вам: поскольку Бог ведет нас таинственными путями, Он создал меня своей волей, как вас или ваших детей. Должны ли мы подвергнуть сомнению эту волю, увидев кого-то из людей, которые выступали перед вами сегодня?

Она сделала паузу, чтобы ее слова хорошенько усвоились. Адам знал, что это, должно быть, речь из сценария Солсбери, но девушка произносила ее так, будто она действительно шла от сердца.

— Я Урсалина, — повторила она. Ее подбородок был приподнят, темные глаза сияли в свете лампы. — Не проклята, — гордо возвестила она, — но благословенна волей Божьей.

С этими словами она снова запахнула пальто и ушла со сцены в тот момент, когда Джолли снова оказался в свете ламп, чтобы устроить глупое безумное веселье.

Шоу продолжалось.

Когда последние зрители разошлись, и лампы были приглушены, Солсбери посмотрел на Адама сверху вниз со своего места на плечах Прометея.

— Ты хорошо поработал, — сказал маленький мастер-садовник. — Вначале немного грубовато, но все необработанные камни должны быть отполированы, прежде чем засияют. Послушай меня, молодой человек: ты хорошо подходишь на эту роль. Так думают все артисты. Как ты себя чувствуешь?