Вернуть СССР (очередная попытка) Часть 2 (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович. Страница 19

Диспетчер немного успокоился и попробовал соединиться с майором Уотсоном. На месте майора не оказалось, он отправился на совещание в штаб авиационного крыла и должен был через час вернуться в свой офис. Отметив в журнале изменения полетного задания звена Браво-один, диспетчер переключился на другие объекты в воздухе, вспомнив о четырех В-52 только через полтора часа. На вызов ответил Уотсон, подтвердивший изменения в полетном задании и успокоенный диспетчер авиабазы "Касл" продолжил заниматься своими делами.

Через четыре часа подлетающие бомбардировщики запросил диспетчер авиабазы "Лэнгли", расположенной вблизи городов Хамптон и Ньюпорт-Ньюс штата Виргиния. Полученный ответ озадачил и диспетчер связался с коллегой базы "Касл", подтвердившим полученное командованием разрешение на подлет к границе Кубы для имитации бомбового удара.

Рядом с диспетчером в момент переговоров Браво-один и авиабазы "Касл" находился полковник Главного командования Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, штаб-квартира которого была на военно-воздушной базе Лэнгли. Полковник являлся одним из членов комиссии штаба Главного командования и проводил инспекцию диспетчерской. Сначала он не обратил на подлетающие В-52 внимания, когда же до подлета к Вашингтону оставалось полчаса и звено взяло курс прямо на город, чему удивился диспетчер, отметивший уклонения от выделенного воздушного коридора.

– Диспетчер, немедленно запросите причину изменения курса! – полковник отложил проверяемые планы полетов и посмотрел на часы – в воздухе находились дежурные истребители и их можно было быстро перенаправить на подозрительно ведущие себя самолеты с базы "Касл".

– Браво-один, немедленно вернитесь в воздушный коридор, выделенный вам для полета до Кубы.

– Немедленно направьте истребители на перехват В-пятьдесят два – полковник рванул ворот рубашки и диспетчер немедленно вызвал дежурную пару F-15 «Игл», дав им указание на перехват больше не отвечающих бомбардировщиков, пилоты которых получили от командира звена команду "атакуем".

– Они не могут выполнить приказ – диспетчер оттер выступивший пот – у них горючее на исходе и они запросили посадку. На смену им с нашей базы должна подняться пара истребителей.

– Не успеют! – полковник схватился за голову – известите ПВО, может их успеют сбить ракетами.

– Они уже над городом – просипел диспетчер, вмиг потеряв голос. – Что они задумали?

Полковник схватил телефон и попытался связаться с командованием. Время неумолимо работало против США.

Вашингтон. Белый дом. Президент пригласил телевидение на запись рождественской речи, обращенной к гражданам Америки. Картер вместе с женой репетировал свою речь, затем он посмотрел на супругу – перед Рождеством Розалин Картер запустила акцию – елочные украшения предлагалось создать людям с инвалидностью. Может быть упомянуть об этом? Годы правления Джимми Картера выпали на сложное время: на фоне подорожания нефти уровень инфляции стал высоким, увеличилась безработица. Ну почему он не сделал в этом году шаг навстречу Брежневу? Ведь собирался, но окружение старалось этого не допустить. Номинально он руководит США, а на деле…

В этот момент Белый Дом скрылся в дыму и огне ковровой бомбардировки и через пять минут ничто не могло напомнить о стоящем здесь символе власти США – вместо газонов и зданий, дорог и скверов была перепаханная взрывами мощных авиационных бомб земля, на несколько километров вокруг появился лунный пейзаж. Исчезли Университет Джорджа Вашингтона, Уорнер-театр, национальные музеи истории, национальная галерея искусств, Капиталлийский холм с зданием Конгресса, мемориалы Линкольна и Рузвельта. Все вокруг было уничтожено оружием, изготовленным на заводах США.

Почти одновременно заходили на Пентагон, находившийся на другом берегу реки Потомак, еще два В-52, здание имело пять надземных и два подземных этажа, полностью уничтоженных бомбами. По случайности, бомбы не упали на арлингтонское кладбище, но мосты через реку были полностью уничтожены. Сбросив последние бомбы, бомбардировщики направились к Нью-Йорку, до которого было всего триста с лишним километров, через двадцать минут на город, расположенный на берегу Атлантического океана, упали четыре самолета, превратившие центр города в один огромный пожар, залив все вокруг горящим топливом. Истребители, посланные на перехват, пролетели над морем огня и развернулись обратно на базу – они уже ничего не могли сделать.

На следующий день все СМИ будто взорвались – по всем телевизионным каналам показывали кадры горящего Нью-Йорка и перемешанного с землей центрального района Вашингтона, из всего аппарата Пентагона и Белого Дома не выжил ни один человек. Пилотов четырех бомбардировщиков проклинали, их семьи обвиняли во всех грехах, требовали привлечь их к суду как пособников. Погибших пилотов причислили к коммунистам, требуя линчевать всех сочувствующих идеям коммунизма. Началась обычная для США охота на ведьм – прошло всего двадцать семь лет с начала маккартистского движения, причиной всех возникающих проблем маккартисты называли коммунизм. И теперь все газеты, все ток-шоу опять вернулись к этой политике голословного обвинения, требуя новых выборов в Конгресс и принятия конгрессменами закона о запрете компартии США, о репрессиях против ее членов. Но истерия в СМИ привела к обратному результату – народ охватила паника, некоторые пасторы предвещали конец света, высказывались предположения, что поступок пилотов четырех бомбардировщиков захотят повторить их последователи и нужно ожидать атак с воздуха по другим крупным городам Америки.

Лишившиеся указующего перста из Пентагона военные авиационные базы продолжали подчиняться Главному командованию Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, запретившему на время расследования совместно с агентами ФБР все полеты боевых самолетов над территорией США. Искали, перелопачивая личные дела и привлекая специалистов с полиграфом, внутренних врагов государства среди летного состава ВВС США. Кого-то увольняли, кого-то переводили на транспортные самолеты вторыми пилотами.

Через три дня после Рождества, прошедшего в США в трауре по погибшим, истерия настигла предела и народ буквально слетел с катушек – черные и латиносы начали объединяться в крупные банды, начались погромы магазинов. Полиция ничего не могла сделать – ее сотрудников начали буквально отстреливать на улицах, некоторые полицейские участки были взяты штурмом и сожжены. Пожары начались во всех крупных городах – Вашингтоне, Нью-Йорке, Чикаго, Калифорнии, Нью-Мексико и Техасе. Началась настоящая гражданская война белых и цветных. Зверства, творимые обеими сторонами, зашкаливали – казалось, что ранее цивилизованные люди вмиг превратились в дикарей. Встал весь общественный транспорт, полиция совместно с национальной гвардией покинули эти города, отступив к военным базам. Доллар во всем мире рухнул с такой скоростью, как лопается воздушный шарик. Зеленые бумажки превратились в макулатуру, американские ценные бумаги на биржах превратились в ничто – от них бы и рады были избавиться, но никто не давал за них и мелкой монеты. Средний класс населения тоже бежал из каменных джунглей в пригороды, создавая там отряды самообороны и перегораживая въезды барикадами. Хаос царил на улицах городов, то там то тут раздавались выстрелы. Мэр Лос-Анджелеса во избежание прецедентов обратился за помощью к военным с ближайших военных баз и добился патрулирования военными улиц города. К подобным мерам стали прибегать и другие города. Почти вся Америка, за исключением Вашингтона и Нью-Йорка вскоре контролировалась военными. Был назначен исполняющим обязанности министра обороны командующий Тихоокеанского флота США адмирал Томас Хэйуорд, объявивший полную боевую готовность всех вооруженных сил. После этого приказа подобные меры принял и Советский Союз.

Я вместе со своими "мамочками" прибыл в Москву, сев за составление многочисленных отчетов о проделанной нами работе. Пришлось подробно описывать каждый сделанный шаг, проанализировать все свои действия. Все Рапорты пришлось писать от руки, за несколько часов писанины пальцы буквально онемели. Затем нас еще раз опросили, сравнивая наши показания. Только через день я попал домой и обнял свою маму. К нам вечером зашел Брежнев, желающий лично услышать историю наших похождений.