Досадийский эксперимент - Герберт Фрэнк. Страница 7
В этот момент Макки все меньше и меньше чувствовал себя героем.
Героизм – удел дураков, а Бюро дураков не нанимает. Теперь Макки отчетливо видел причину: он был единственным, кто хорошо понимал говачинов, но при этом сам не относился к ним. Он посмотрел на ближайший синтезатор голоса СД.
– Неизвестно, кто именно был против моего присутствия на совещании?
– Таких данных нет.
– Кто передал тебе это сообщение?
– Билдун. Его голос был верифицирован. Он просил не прерывать ваш сон и передать сообщение только после того, как вы проснетесь.
– Он не обещал связаться со мной и не просил меня связаться с ним?
– Нет.
– Не говорил ли Билдун о Досади?
– Он сказал, что в досадийской проблеме нет никаких изменений. Сведений о Досади нет в моей памяти, сейр. Вы не хотите, чтобы я поискал дополнительную инфо…
– Нет! Я должен отбыть немедленно?
– Билдун сказал, что ваш приказ уточнен. Относительно Досади он сказал следующее – это его доподлинные слова: «Вероятно самое худшее. У них есть все необходимые мотивы…»
Макки принялся рассуждать вслух:
– Все необходимые мотивы… Эгоистический интерес или страх…
– Сейр, вы ищете…
– Нет, тупая машина, я просто думаю вслух. Люди иногда так поступают. Нам надо все разложить по полочкам и оценить имеющиеся данные.
– Вы делаете это в высшей мере неэффективно.
Замечание вызвало у Макки приступ гнева.
– Эта работа требует интеллекта сознающего существа, а не машины! Только человек имеет право принимать ответственные решения. И я – единственный агент, который в достаточной мере понимает свою задачу.
– Но почему нельзя отправить агента-говачина, чтобы он все разнюхал…
– Так ты тоже думал об этом?
– Это было нетрудно даже для машины. Было вполне достаточно ключевых данных. Поскольку вы получаете тапризиота-наблюдателя, задание предполагает большую опасность лично для вас. Хотя я и не располагаю конкретными данными о Досади, есть недвусмысленные намеки на то, что говачины вовлечены в сомнительную деятельность. Позвольте мне напомнить, что они очень неохотно признают свою вину. Очень немногих неговачинов они считают достойными внимания и своего общества. Они не любят чувствовать себя зависимыми от неговачинов. На самом деле они не любят зависимости вообще и не терпят ее даже друг от друга. Таков фундамент их законов.
Это был самый эмоционально насыщенный монолог, какой Макки когда-либо приходилось слышать от своего СД. Вероятно, подобную адаптацию вызвало нежелание Макки признавать за машиной какие-либо антропоморфные черты. На мгновение он даже смутился. То, что сказал СД, было вполне разумно и уместно, и, более того, жизненно важно: СД помог ему в той мере, в какой это было доступно машине. В сознании Макки он внезапно превратился в заслуживающее доверия существо.
Словно прочитав его мысли, СД продолжил:
– Я всего-навсего машина. Вы действуете неэффективно, но, как вы сами справедливо сказали, вы, люди, можете приходить к выводам, недоступным для машин. Мы можем только… гадать, но мы не запрограммированы и для гадания. Мы не делаем этого, если не получаем соответствующего задания. Доверяйте себе.
– Но ты ведь не хочешь, чтобы меня убили?
– Такова моя программа.
– Ты не можешь дать мне какой-нибудь более полезный совет?
– Я бы посоветовал вам терять как можно меньше времени здесь. В голосе Билдуна слышалось нетерпение.
Макки уставился на голосовой синтезатор. Нетерпение в голосе Билдуна? Даже в самых тяжелых ситуациях Билдун никогда не проявлял нетерпения в общении с Макки… Но почему?
– Ты уверен, что это было нетерпение?
– Он говорил быстро и с напряжением.
– Правда?
– График тональности показывает, что это правда.
Макки тряхнул головой. Что-то в этом сообщении о поведении Билдуна вызывало тревогу, но ускользнуло от сложных систем считывания машины.
Впрочем, и от моих систем тоже.
Все еще озабоченный, Макки приказал СД собрать вещи и зачитать остальные пункты плана, а сам отошел к шкафу с оснащением.
День следовало начать встречей с тапризиотом. Макки слушал машину вполуха, следя за тем, как СД наполняет футляр оружием, препаратами и инструментами. Пластипики. С ними Макки обходился с большой осторожностью, как они того требовали. Дальше следовал набор стимуляторов. Макки отверг их, рассчитывая на действие вживленных в его тело нервно-мышечных усилителей, которыми снабжены все старшие агенты БюСаба. Зато в сумку были уложены самые разные типы взрывчатки, излучатели и пентраты. С этими опасными веществами нужно соблюдать большую осторожность. Макки одобрил мультифокусные линзы, пластыри из искусственной кожи с запасной плотью, мази, минипьютер. СД извлек откуда-то пилюлю для тапризиотского монитора жизненных функций, и Макки немедленно ее проглотил, чтобы она зафиксировалась в желудке к моменту встречи с тапризиотом. Чрезвычайный агент также взял голографический сканер, фиксатор изображений и лингвистические компараторы. Он отказался от адаптера для имитации опознания целей, потому что в полевых условиях не было времени на настройку такой сложной аппаратуры. Лучше полагаться на собственную интуицию и инстинкты.
Макки закрыл крышку футляра, застегнул ее и сунул в карман. СД тем временем продолжал рокотать:
– …вы прибудете на Тандалур, в место, которое называется Священный Бег, сразу после полудня.
Священный Бег!
Макки задумался. В голове промелькнула говачинская поговорка: «Закон – слепой поводырь, горшок горькой воды. Закон – это смертоносное состязание, изменчивое, словно волны».
Он точно знал, что́ именно направило его мысли по этому пути. Священный Бег – это место говачинских мифов. Здесь, как повествуют их предания, жил Мррег – чудовище, сформировавшее черты говачинского характера.
Теперь Макки подозревал, представитель какого филума говачинов позвал его. Это мог быть любой из пяти филумов, обитавших в Священном Беге, но чрезвычайный агент подозревал, что будет иметь дело с худшим из пяти, – самым непредсказуемым из них, самым страшным. Откуда еще могла возникнуть Досади, как не из этого гиблого места?
Макки обратился к СД:
– Пришли мне завтрак. Запиши, что идущую на заклание жертву надо досыта накормить.
СД, запрограммированный распознавать риторические высказывания, не требующие ответов, промолчал и приступил к исполнению приказа.
Все сознающие существа сотворены неравными. Наилучшее общество обеспечивает каждого равными возможностями в пределах его страты.
(Говачинский постулат)
Во второй половине дня Джедрик убедилась в том, что ее гамбит удался. За избыток в пятьдесят человек охотно уцепился мелкий чиновник. Кем бы он ни был, он сумеет разглядеть дальнейшие перспективы, – десять там, тридцать здесь, а Джедрик между тем запрограммировала сбой таким образом, что следующими устраненными тоже станут люди, но окажутся среди них и говачины: это придаст особый привкус возмездию.
Она томилась повседневными задачами, зная, какой страшный маховик привела в движение. Было нечто неизъяснимо прекрасное в постоянном ощущении опасности: каждый наступающий момент чреват чем-то новым и неизведанным. Постепенно накапливались незаметные или, наоборот, видимые признаки успеха, и Джедрик чувствовала, как ее захватывает вихрь непомерной силы. Теперь было самое время подумать и о силовой поддержке, о войске, которое будет готово повиноваться каждому ее жесту, о связях с Окраиной, с тщательно отобранными и подготовленными помощниками. Надо было подумать о том, как беспрепятственно заманить Макки в ловушку. Свое воодушевление Джедрик удачно прятала под маской гнева. Все должны видеть, как она зла.
Первые признаки она заметила, когда стал медленнее работать компьютер. За ней следили. Тот, кто должен был клюнуть на приманку, хотел удостовериться в ее незаменимости. Они не могли позволить себе беспечность – нельзя устранить человека, а потом вдруг обнаружить, что он был незаменимым звеном в структуре власти. Надо сделать все возможное, чтобы не задеть какой-либо жизненно важный орган.