Горизонты любви - Картленд Барбара. Страница 21

Они стояли на фоне синих парчовых гардин с ламбрекенами, обшитыми широкой бахромой.

Оба выглядели великолепно. Бриллианты сверкали в золотистых волосах и вокруг изящной стройной Люси, делая ее похожей на сказочную королеву.

» Какая же она красивая! — с восхищением думала Айна. — Как грустно ей стареть, сознавая, что она станет такой же, как маркиза. А ведь та, наверное, тоже была красавицей в молодости «.

Девушка догадывалась, сколько усилий прилагала ее тетка, чтобы подольше сохранить свою красоту.

Об этом свидетельствовало множество лосьонов, помад и мазей на туалетном столике Люси, и Айна знала, что горничная массирует лицо своей госпожи, а пока та отдыхает, кладет ватные тампоны, пропитанные гамамелисом, на ее прикрытые веки.

» Но ведь все равно она проиграет эту битву. Придет время, и она состарится: лицо покроют морщины, а волосы поседеют «, — думала Айна.

Она вспомнила, что миссис Харвестер казалась красивой даже тогда, когда ей было уже за семьдесят.

Лицо пожилой женщины всегда хранило доброе, мягкое выражение, и она интересовалась таким множеством самых разнообразных вещей, что ей, казалось, и некогда было думать о себе.

— Вот на кого я должна стараться быть похожей, — размышляла Айна и тут вздрогнула от неожиданности, потому что в этот момент мужчина, сидевший около нее, спросил:

— Что же я такого сказал, что заставило вас столь серьезно задуматься?

Вечер закончился раньше обычного, так как танцев не было, и не все гости увлеклись картами.

Айна заметила по крайней мере одного человека, который никогда не вставал из-за карточного стола. Это был князь, и она довольно отметила, что ей удалось держаться подальше от него весь день.

Девушка с удовольствием подумала, что может подняться наверх и дочитать книгу, поскольку, если она не дочитает ее сегодня вечером, она так и не узнает, чем кончился роман.

Она поспешно разделась и юркнула в кровать.

На мгновение ее взгляд задержался на альбоме, который лежал на том же месте на столе, где она его оставила.

Айна решила, что когда-нибудь попытается нарисовать маркиза еще раз, затем решительно открыла роман.

Если для Айны вечер прошел быстро, то Люси казалось, что он тянется бесконечно.

Обед никак не кончался, и ей хотелось кричать, что гостям давно пора откланяться.

Она откровенно зевала, делая вид, что не в силах скрыть свою зевоту, хотя и прикрывала рот рукой, но пожилой джентльмен, с которым она беседовала, заметил это:

— Думаю, вы устали, леди Уимонд, — сказал он. — Нам, пожалуй, пора прощаться, тем более что путь домой не близок.

— Я полагаю, лучше не откладывать отъезд допоздна, — поспешила согласиться Люси. — Так страшно, когда лошади мчатся в темноте. Мало ли что может вдруг что-нибудь случиться!

— Вы совершенно правы. Лучше не испытывать судьбу, — согласился ее собеседник и направился через всю гостиную к жене, чтобы поторопить ее с отъездом.

Люси поцеловала маркизу, пожелала ей доброй ночи и весьма экспансивно поблагодарила за столь замечательный вечер.

Затем она вложила свои длинные тонкие пальцы в руку маркиза, их взгляды встретились, и он увидел, как в глубине ей синих глаз вспыхнул призывный огонек.

Наверху Люси, как обычно, ждала уставшая горничная, чтобы помочь ей раздеться.

Люси едва замечала, как она расстегнула ей платье с глубоким вырезом, расшнуровала корсет. Мягко соскользнули с ее прекрасных ног шелковые чулки.

Горничная подала Люси изящную ночную рубашку с кружевами, но она потребовала другую, более нарядную и прозрачную, и пеньюар из синего атласа с кружевными оборками вокруг шеи, по подолу и на широких рукавах.

Когда Люси непринужденным хорошо отработанным движением поднимала руки, рукава скользили к плечам, обнажая большую часть руки.

Люси знала, что никакой цвет не подчеркивал необыкновенную белизну ее кожи лучше, чем синий, который она и предпочитала носить. Тем более что этот цвет шел и к ее глазам.

— Вам расчесать волосы, миледи? — спросила горничная.

— Да, но сегодня только двадцать раз. А потом соберите волосы узлом и закрепите большими шпильками.

Она загадочно улыбнулась своим мыслям, отдавая эти распоряжения и вспоминая, сколько мужчин говорили ей:

— Я мечтаю распустить ваши прекрасные волосы, моя любимая, любоваться, как они падают на ваши ослепительные плечи, и целовать вас сквозь них, словно сквозь вуаль.

Но Люси никому никогда не позволяла этого.

А вот сегодня вечером все будет иначе.

Волнение охватило ее. Она мечтала, как маркиз вынет шпильки из ее волос и прежде, чем прижаться к ее губам, поцелует ее через завесу волос.

— Я люблю его! — призналась Люси своему отражению.

Ни один мужчина не пробуждал в ней подобных чувств.

— И я покорила его сердце! — продолжала размышлять она. — Сердце самого стойкого холостяка в Лондоне, и теперь-то уж он не ускользнет от меня!

— Вы уже ложитесь, миледи? — спросила горничная, и Люси поняла, что та закончила ее вечерний туалет.

— Нет, еще не сейчас. Но вы можете идти. Погасите все свечи, кроме тех, у кровати. Я хочу написать письмо. Я буду в будуаре.

— Хорошо, миледи.

Горничная убралась на туалетном столике и, когда Люси удалилась в будуар, вышла через боковую дверь, оставив зажженным канделябр в виде золотого ангела с двумя маленькими свечками сбоку от кровати с балдахином.

Дрожащий свет свечей создавал в комнате восхитительную атмосферу таинственности, напоенную ароматом алых гвоздик.

Горничная напоследок окинула внимательным взглядом комнату, задержалась на соблазнительно разобранной постели и скривила губы в усмешке, которую ее хозяйка, несомненно, нашла бы слишком дерзкой.

Люси закрыла дверь спальни. Она решила, что с ее стороны неумно ожидать маркиза в кровати. Напротив, она собиралась изобразить удивление при его появлении.

Ей хотелось походить на мадам Рекамье, и она небрежно откинулась на спинку покрытого атласом шезлонга с книгой на коленях.

Приняв тщательно продуманную позу, она ждала, прислушиваясь, не отворится ли дверь.

Маркиз вошел в свою спальню, где его ждал камердинер.

— Мне надо написать несколько писем, — сказал он, — на это может уйти много…

— Я подожду, милорд!

— Спасибо, но можете ложиться!

Камердинер удалился. Маркиз, пожалуй, был бы удивлен, узнав, о чем думал его слуга, когда осторожно закрывал за собой дверь спальни. Маркиз взглянул на часы. Люси нужно было время, чтобы отпустить горничную.

Правда, он задержался внизу уже после того, как дамы разошлись по своим комнатам, беседуя с князем. Маркиз считал, что князь — человек умный и интересный, если только не волочился за женщинами.

Они обсудили политическую ситуацию в России и уже поднимались вместе по лестнице, когда князь вдруг сказал:

— Я нахожу, что юная племянница Джорджа Уимонда — очаровательное дитя.

Маркиз нахмурился.

— Она слишком молода для вашего высочества.

Подобное замечание князь не стерпел бы ни от кого из своих многочисленных приятелей, но он слишком любил маркиза и всегда обращался с ним как с ровесником.

— Когда вы доживете до моего возраста, Чейл, — сказал он, — вы начнете ценить некоторые качества, которыми обладают только юные создания.

— Я думал скорее не о ваших чувствах, а о ней, — ответил маркиз.

Князь улыбнулся.

— Опять же скажу: когда вы будете в моем возрасте, вы поймете, что истинное удовольствие доставляет сам процесс ухаживания, каким бы долгим и трудным он ни был.

Они подошли к спальне князя, и маркиз чуть было не поддался порыву посоветовать ему оставить Айну в покое, но потом решил, что это его не касается.

— Доброй ночи, ваше высочество, — сказал он вместо этого.

— Доброй ночи, и спасибо за то удовольствие, которое мне доставило пребывание в вашем доме, — ответил князь.