Любовь из пробирки (СИ) - Ильина Настя. Страница 22

— А где же она теперь? — спрашиваю, когда отец замолкает и вглядывается в пустоту.

Ревности внутри нет, но какое-то неприятное ощущение колышется, как пламя свечи на ветру.

— Лена умерла от опухоли мозга. Прошло уже больше четырёх лет, а всё как вчера…

— Прости, — шепчу я и чувствую, как стальные цепи сцепляют горло, царапая его ржавым металлом. — Почти пять лет назад я потеряла ребёнка…

— У каждого своя боль, — кивает отец. — Мне так жаль, если бы я не сдался и был рядом, этого могло не произойти…

— Ты прав: у каждого своя боль. То, что случилось, остаётся в прошлом, а нам следует двигаться дальше — в настоящее. А твоя жена? Та женщина? Где она? — не выдерживаю я.

— Она уехала за границу с другим мужчиной, — отец ухмыляется. — Ещё до смерти Лены. Она и не приезжала особо, о Лене заботился муж, да и я помогал как мог.

— Ей повезло с мужем, — улыбаюсь я.

— Не то слово! Он очень хороший человек! До сих пор не смог ни с кем начать встречаться, всё горюет по ней. Впрочем, давай мы не будем говорить о грустном?! Я хочу узнать, как и чем ты живёшь? Замужем или встречаешься?

— Не замужем и не встречаюсь. Я разведена. После того, как муж изменил мне с Кларой, я и потеряла ребёнка.

— С Кларой? Никогда бы не подумал…

— Я тоже, — горько улыбаюсь я. — А ребёнка одна рожать буду и растить одна. Я сделала искусственное оплодотворение в центре репродукции.

— Ты молодец! Это очень смелый шаг. Я помогу тебе всем, чем только смогу. Чаще приезжай сюда, тут воздух свежий. А ещё ягоды! Хочешь, я быстренько малины в чашку наберу? Она у меня лесная, сладкущая. Я сейчас.

Отец поднимается на ноги и начинает суетиться. Он заходит в дом и берет глубокую тарелку, с которой направляется к малиннику, а я провожаю его взглядом и ощущаю, как на глаза наворачиваются слёзы.

Неужели у меня теперь, наконец-то, может появиться семья?

Пятница всегда идёт кувырком, потому что большинство сотрудников уже хотят отдыхать и работают левой пяткой по сломанной клавиатуре. Но я справляюсь со своими делами и еду в «Атланту». Мирослава ещё не вышла, но она мне сейчас и не нужна, хотя я вспоминаю, что уже два дня не общался с ней и понятия не имею, как она себя чувствует. И почему-то меня гложет это ощущение.

Вхожу в офис и ловлю на себе перепуганный взгляд администратора. Она чуть приоткрывает рот и мямлит себе под нос приветствие. И почему-то подозрение сразу же падает на неё.

— Я хочу встретиться с заместителем руководителя. Она у себя? — спрашиваю я.

Девушка принимается кивать головой, как болванчик, а я иду в кабинет заместителя Миры, пытаясь вспомнить её имя. Кажется, Валентина.

Вчера, ответив Владимиру, что я не исключаю кандидатуру самой руководительницы, я точно был уверен, что она тут ни при чём. Слишком глупо и опрометчиво было бы помогать Артуру вернуть фирму. Она неглупая, понимает ведь, что я так просто не сдамся. И знала бы, каким мошенничеством это всё пахнет.

— Добрый вечер! — говорю я, зайдя в кабинет Валентины.

— Добрый! — улыбается она, но смотрит на меня как кошка, у которой пытаются отнять мышку. — Чем обязана визиту владельца? — задаёт вопрос, который заставляет меня ухмыльнуться.

— Сами же ответили — владелец пришёл проверить свои владения.

Она кривит губы, а я присаживаюсь на стул и кладу правую руку на столешницу, принимаясь постукивать по ней подушечками пальцев.

— Мирославы сегодня нет… — говорит Валентина. — Сотрудников для перевода к вам в офис она пока не выбрала.

— А я не по этому вопросу пришёл, Валентина. Видите ли, вчера ко мне явился бывший владелец «Атланты» с липовым договором, — говорю напрямую, в лоб. — Мои эксперты уже подтвердили, что печати на нём подделали, а значит, остаётся только отыскать крысу, которая посмела подставить вашу начальницу. Вы ведь за Миру горой стоите?

Я замечаю, что женщина нервничает: её глаза бегают туда-сюда, а на лбу появляется лёгкая испарина.

— Вы дум… думаете, что это кто-то из наших подставил? Печати могли быть у Артура Тамерлановича запасные.

— Не могли. И я уверен, что их поставили именно тут. Может быть даже вы.

Она широко распахивает глаза и открывает рот, но из него не вырывается ни звука. А ведь я, кажется, ударил в самую точку.

— Как вы мо… можете так гово… говорить! — принимается заикаться она. — Я не предам Мирославу Евгеньевну! Нико… никогда!

Поведение так сильно напоминает поведение человека, который на самом деле виноват и пытается оправдаться, что мне её даже чуточку жаль становится. Но я посажу крысу в клетку, когда буду окончательно уверен в своей правоте. Сам Артур скоро принесёт мне имя на блюдечке.

— Значит, вам будет легко отыскать человека, который это сделал. Кто его знает, может это сама Мирослава Евгеньевна?

Самому смешно даже становится. Как будто она дура — отдавать компанию в руки бывшего мужа. Если только их развод не наигранная ложь, и беременна она не от него.

— Я надеюсь, что мы друг друга поняли! — говорю я и поднимаюсь на ноги.

— Я вас поняла. Буду искать! — лепечет Валентина, а сама пребывает где-то в другом измерении, наводя на себя ещё больше подозрений.

Я выхожу на улицу, сажусь в машину и тянусь к телефону. Не знаю, зачем это делаю вообще, но я пишу Мирославе сообщение, даже не надеясь на ответ.

Я: «Добрый вечер! Как вы себя чувствуете? Получается отдохнуть?».

Пялюсь в экран несколько минут, усмехаюсь собственному поведению. Не станет она мне отвечать: у неё выходной.

Завожу мотор и еду домой. Оставляю машину на парковке и поднимаюсь в квартиру. Телефон начинает вибрировать, и я снимаю экран с блокировки.

Мирослава: «Добрый вечер! Спасибо, всё чудесно. Отдыхаю, как вы настоятельно рекомендовали».

Мирослава: «*три улыбающихся смайлика*».

Мирослава: «Фотография тарелки с изумрудной каёмочкой, наполненной малиной».

Сердце ёкает в груди, потому что похожий снимок мне уже отправляли… Лена… Когда гостила у отца на даче. Я сглатываю тугой ком, стараясь избавиться от чёртова эффекта дежавю. Мира не может находиться в гостях у моего тестя — это точно. Мне бы тоже отдохнуть. Я решаю, что поеду к нему завтра и отправлюсь на рыбалку, чтобы раскидать мысли по местам и успокоиться.

Я: «Прекрасный отдых. Мне малинки привезёте? *подмигивающий смайлик*».

Мирослава: «Боюсь, что она превратится в вино по дороге домой из-за жары, стоящей на улице».

Я: «А кондиционера в машине нет?».

Мирослава: «Боюсь им пользоваться, я ведь беременна».

Её слова бьют по вискам.

Она беременна.

О господи!

С чего я вообще решил начать эту переписку?

Встаю на ноги, приближаюсь к комоду и кладу на него телефон, понимая, что как идиот просидел чёрт знает сколько времени на пуфике около входной двери.

Глава 17. Тёплые чувства

Наевшись вдоволь малинки, я иду за отцом в дом, чтобы попить горячий чай. Вспоминаю, что привезла тортик и грущу от того, что он уже мог подтаять.

— Я сейчас вернусь: тортик забыла в машине! — спохватываюсь я и выхожу из дома.

Оказавшись один на один с собственными мыслями, я улыбаюсь, потому что мне нравится происходящее. Я рада снова обрести отца. Подхожу к машине и чувствую на себе липкие взгляды местных жителей. У меня складывается такое ощущение, словно я оказалась в фильме ужасов, где царит зомби-апокалипсис, и куча зомби разглядывает свежую плоть и кровь, чтобы наброситься. Достаю тортик, наполовину забравшись в машину, и слышу чьё-то:

— Смотри-ка, Женька любовницу молодую завёл.

— Да нет. Ты приглядись, Гала, она же копия его мать! Может сестра? Или дочка?

Я пытаюсь игнорировать их пересуды, но не получается. Никогда не любила все эти шепотки за спиной.

— Я дочь его, — говорю я, повернувшись на секунду в их сторону, захлопываю дверцу и скрываюсь во дворе.

Будет им теперь о чём поболтать, начнут наверняка причитать о том, что дочка вспомнила об отце, да и плевать. Что хотят пусть говорят. Главное, что у меня снова появился отец.