Храм любви - Картленд Барбара. Страница 8

Он прекрасно понимал, что немногие мужчины могли бы предложить ей то, что мог предложить он. Но в то же самое время и Шарлотта не могла себе позволить вечное ожидание. Герцог в глубине души молил Бога, чтобы она оказалась как можно более нетерпеливой, и, обнаружив, что он уехал, признала свое поражение и начала смотреть в другую сторону.

Когда утомленный адъютант проводил его через боковой вход губернаторской резиденции на городскую улицу, герцог не мог отделаться от предчувствия, что все это – начало какой-то драмы.

Занавес поднимался, но он не имел представления, что это будет за пьеса.

Экипаж вице-короля быстро промчал его по почти пустым улицам. На тротуарах лежало что-то похожее на темные свертки. Это были индусы, спящие там точно так же, как он только что спал на крыше.

Несколько бездомных собак рылись в мусоре в надежде найти что-нибудь съедобное.

Время от времени по пути попадались женщины с закрытыми лицами, ищущие, как и собаки, объедки.

Было так рано, что даже священные коровы еще не поднялись. Звезды уже начали бледнеть, и герцог знал, что через несколько минут блеснут первые лучи рассвета. И тогда вся Индия наполнится жизнью.

Они доехали до порта, и он с удовольствием увидел элегантные очертания «Морского ястреба», стоящего у причала со светящимися иллюминаторами.

У трапа дежурил матрос. Герцог знал, что капитан уже находится на палубе, ожидая, когда он вступит на борт.

Он сказал адъютанту, что отлично выспался на открытом воздухе. Когда тот помог ему выйти из экипажа, герцог пожал ему руку:

– До свидания, капитан Хэнкок. Спасибо за то, что вы обо мне так заботились.

– Это было удовольствием для меня, ваша светлость, – ответил адъютант. – В соответствии с приказом его превосходительства никто не узнает, куда вы направляетесь. Ваш секрет будет надежно охраняться, уверяю вас.

– В этом я уверен, – улыбнулся герцог. Не дожидаясь другого экипажа, который вез Доусона и багаж, он поднялся по трапу. На палубе его приветствовали матросы.

– С добрым утром, ваша светлость, – сказал капитан. – Мы очень рады снова увидеть вас на борту.

– Я слышал, что вам тяжело пришлось в Заливе?

– Не то, чтобы очень. Ничего не сломалось и других неприятностей тоже не было. Слава богу, обошлось. Думаю, можно гордиться тем, как она выдержала натиск стихий.

– Я уверен, что буду ей гордиться, – ответил герцог. – Мы выходим в море, капитан. Скоро я присоединюсь к вам на мостике.

Капитан отсалютовал ему, и герцог спустился в кают-компанию, чтобы оставить там привезенные с собой бумаги. Кроме них у него имелась очень большая и подробная карта Явы – именно такую он и ожидал получить от вице-короля.

Как только яхта вышла из гавани, герцог поднялся на мостик и сообщил капитану, куда они направляются. Как он и думал, это заинтриговало офицера:

– Я не ожидал, что мы направимся к Яве, ваша светлость. Если даже и так, то лучше бы в Джакарту. У них там отличный порт, откуда они отправляют за границу лес и всякие другие товары.

– Я в курсе, – сказал герцог. – Но вы должны знать, капитан Баррет, что это совершенно секретное путешествие, и я совсем не желаю, чтобы голландцы узнали, кто я такой. Поэтому я буду называться просто мистер Бери.

Капитан выглядел удивленным:

– Жаль, что вы лишаете голландцев такой радости. Судя по тому, что я о них слышал, они придают очень большое значение титулам, особенно генерал-губернатор Ван дер Вейк.

– Мне говорили о нем, – сказал герцог. – Но я не собираюсь общаться ни с кем из них. Пока во веяном случае. Капитан, я хочу, чтобы команде было ясно, что никто, я повторяю, никто не должен открывать голландцам или кому-либо еще, кто я есть на самом деле.

– Ваше приказание будет выполнено, ваша светлость, – ответил капитан.

Герцог оставался на палубе, наслаждаясь солнцем и быстрым ходом яхты. Он еще раз подумал, что его ожидает не просто приключение, но нечто новое, такое, что с ним раньше никогда не случалось.

Конечно, все это совершенно не походило на званые вечера, балы, сплетни и флирт на улице Мейфэр. Все это не похоже и на безмятежное спокойствие замка Ингл, нарушаемое лишь хозяйственными заботами и небольшими проблемами, вроде необходимости решить, кого следует пригласить в гости, чтобы общество не оказалось скучным.

– Это что-то новое, совсем новое, – подумал он.

Наблюдая за солнечными бликами на морских волнах, герцог вдруг почувствовал странный подъем сил. У него возникло ощущение, что в этом путешествии он найдет нечто такое, чего не имел раньше. Не просто такую же ценность, как, скажем, Тадж Махал, но и нечто исключительно важное для него самого. Это могло быть что-то совсем личное, не похожее на весь прежний физический или духовный опыт его жизни.

Он понимал, что все это – лишь плод разыгравшейся романтической фантазии, и сам посмеивался над странными фокусами, которые проделывало с ним его воображение.

Спускаясь к завтраку в кают-компанию он продолжал улыбаться, но уже слегка цинично.

Глава 3

После завтрака герцог разбирал бумаги, переданные ему лордом Керзоном. Часть из них он получил накануне вечером, а некоторые ему доставил адъютант только утром.

Среди них была адресованная лично ему записка. Открыв ее, он обнаружил, что, по-видимому, Джордж Керзон писал ее глубокой ночью.

– Как это на него похоже, – подумал герцог. – Продумывать все подробности плана даже ночью, даже лежа в постели рядом с такой красивой и привлекательной женщиной, как его жена.

Вице-король писал:

Подумав, герцог решил, что это неплохая идея. Своим фотоаппаратом (а это была самая последняя модель, которую только он смог найти в Лондоне), он уже сделал несколько отличных снимков Тадж Махала.

Он надеялся, что и в Индонезии сможет сделать фотографии, на которые Джорджу будет приятно взглянуть. Может быть, попозже сам Джордж тоже сможет выбраться на эти острова,

Герцог давно мечтал попасть на Яву. После того, как он впервые побывал в Индии, он выучил немного яванский, поскольку его интересовали все восточные языки. Он владел им в достаточной степени, чтобы суметь объясниться, а при условии, что с ним разговаривали медленно, он сам мог понимать яванцев. Он подумал, что вряд ли встретит там много людей, говорящих по-английски, и был совершенно убежден в том, что яванцы не станут разговаривать по голландски, если есть малейшая возможное этого избежать. Их ненависть к властям была вполне объяснимой, учитывая то, что, как было известно герцогу, голландцы обращались с ними очень сурово.

По подсчетам, войны с яванскими племенами унесли тысячи и тысячи жизней. Порывшись в памяти, герцог вспомнил, что война в Центральной Яве продолжалась пять лет и была исключительно кровавой. Она обошлась голландцам в пятнадцать тысяч солдат, а яванцам стоила около двухсот тысяч погибших. Обе стороны потеряли множество людей от болезней, многие яванцы погибли также от нужды и от голода.

– Представляю, как они страдали, – прошептал герцог.

Он почувствовал симпатию и сострадание к этому народу, который так доблестно сражался за свою свободу. Теперь он мог понять ярость лорда Керзона при мысли о том, как их бесценное наследие, их национальное достояние разбазаривается, раздается или разворовывается.

Герцог знал: за то, что вице-король делает для Индии, его долго будут помнить и после его смерти.

В жаркие послеполуденные часы герцог все еще сидел и читал записки Джорджа Керзона, составляя план действия на то же время, когда он ступит на берег до Джокьякарты добраться будете нетрудно. Правда, ему хотелось бы знать поточнее, как именно он туда доберется.