Гений разведки - Бортников Сергей Иванович. Страница 33
— Что ж… Если такова воля всего коллектива — женюсь! — согласился Подгорбунский.
10 мая Владимира выписали из госпиталя. В тот же день он, как и обещал, подал рапорт командованию с просьбой сочетать его браком с гражданкой Беляковой Анной Константиновной, уроженкой посёлка Калашниково Тверской губернии РСФСР, 1922 года рождения.
Это и было сделано в полном соответствии с постановлением Народного комиссариата обороны СССР.
Правда, свидетельство о браке молодые получат только. 12 июля. Точнее, даже не свидетельство — обычный приказ по батальону, подписанный его командиром гвардии капитаном Музыкантовым и адъютантом гвардии лейтенантом Долговым — именно они были уполномочены решать столь щепетильные вопросы в военно-полевых условиях.
…Встречали командира и его суженую, с недавних пор посвящавшую каждую свободную минутку своему дражайшему супругу, всей разведгруппой.
Как положено, с цветами и музыкой.
В тот же день все вместе они прибыли в расположение бригады Липатенкова.
И почти сразу же… расстались!
По приказу Катукова свежеиспечённый глава семейства отправился принимать танковую роту 8-го гвардейского ОМБ, то есть Отдельного мотоциклетного батальона.
С тех пор любимое изречение практически исчезло из его лексикона. А как же — воспитатель, наставник молодёжи — и вдруг "ёпсель-мопсель".
Зато стали проскакивать другие, идеологически невыверенные слова-паразиты, первейшие из которых "Святой крест" и "Господи упаси". Эти выражения Подгорбунский употреблял и когда клялся в правдивости своих рассказов, и когда восхищался чьим-то мужеством, и когда просто удивлялся.
Правда, всё время с разными интонациями.
А потом наступило 13 мая. Суббота.
День рождения Ивана Громака.
Между прочим — юбилей. Двадцать лет — прекрасный возраст.
Жаль только — изрядно подпорченный войной.
Хотя… Кто знает? Может, то были лучшие годы его лихой жизни?
Спиртного не употребляли. Всё. Баста. Вернулся командир — вернулся сухой закон. Зато вовсю побаловались новомодным безалкогольным напитком ярко-жёлтого цвета, целую цистерну которого фрицы бросили на путях во время напоминающего бегство отступления.
— Эта штука, — бегло изучив документы, сделал вывод полиглот Фёдоров, вместе с некоторыми другими ребятами, ранее составлявшими костяк разведгруппы, перешедший под начало Подгобунского в мотоциклетный батальон, — изготовлена из того же сидра, что мы употребляли, смешанного с молочной сывороткой. "Фанта" называется!
— О! Дас ист фантастишь! — первым опустошив армейскую кружку, похвалил напиток Володька, как его по-прежнему любовно называли бойцы. — Давайте, за нашего Ивана… Хоть и без градусов, но всё равно — жидкость… Как ты там напевал?
— Когда? — непонимающе повёл плечами Громак.
— Во время рейда на Станислав… Что-то про сабли и про пули…
— А… — припомнил именинник. — Щоб шаблі не брали й кулі оминали… [92]
— Вот… Вот за это мы и выпьем "фанты". Твоё здоровье, братец!
— Взаимно, командир!
Итак, все, по меткому определению самого Подгорбунского "любимые люди" остались вместе с ним в мотоциклетном батальоне.
Механик-водитель Иван Громак, недавно получивший по совокупности за многочисленные рейды в тыл врага звание старшего сержанта, личный ординарец Александр Власов; конечно, старый друг, который, по-любому — лучше новых двух, — Алик Дровянников… И личный подшефный Борис Прозоров — теперь гвардии ефрейтор — тоже. По документам — автоматчик танковой роты 8-го гвардейского отдельного мотоциклетного батальона. Но слишком уж комично мелковатый даже для своих лет подросток смотрелся с "ремнякой, железякой, деревякой" — пришлось, вопреки всем инструкциям, выдать ему личный пистолет!
А тут ещё один "нахлебник" в батальоне нарисовался — военный корреспондент Жуков. Мол, "прикомандирован по решению командующего фронтом, дабы наблюдать и описывать все ваши подвиги".
Юрий Александрович оказался мужиком отнюдь не робкого десятка и впредь принимал активное участие в боях по освобождению Советской Родины наравне со всеми остальными.
Предоставим слово ему самому.
Вот как красочно известный столичный журналист, а впоследствии — знаменитый советский писатель сообщает о своих впечатлениях от бесед с героическими подчинёнными капитана Подгорбунского:
"Порой бывает трудно заставить разведчиков доставить в сохранности в тыл военнопленного. Захватишь эсэсовца целеньким, специально разъяснишь: обращайтесь с ним осторожнее, он полковнику Соболеву, начальнику разведотдела армии, вот как нужен! Спросишь: "Поняли? " Ответят: "Поняли", — а потом докладывают: "Несчастный случай произошел, упал эсэс на дороге и голову о камень разбил…" Начнешь проверять, оказывается, у конвойного эсэсовцы во время оккупации мать расстреляли или сестру изнасиловали и зарезали. За подобные случаи с военнопленными строжайше взыскивают вплоть до разжалования и отправки в штрафной батальон, но вот встречаются еще такие истории…" [93]
Так вот о каких последствиях намекал Подгорбунский Висконту; вот почему на него самого всё время с подозрением глядели штатные особисты…
Но ничего.
Жизнь всё равно продолжалась, несмотря на мелкие неприятности.
Мотоциклетный батальон быстро стал одним из лучших в составе не только бригады или армии, но и на всём 1-м Украинском фронте; его бойцы были хорошо обучены, прекрасно ориентировались на местности и метко стреляли из всех видов оружия. Школа!
Но, как ни странно, более всего удалого командира тешили не успехи его подразделения, а то, что где-то параллельно с ним всё дальше уходит на запад н-ская хозяйственная часть с горячо любимой женой в списках личного состава; ей Владимир тоже ведь был обязан с некоторых пор уделять какое-никакое внимание!
Каждый раз, когда Подгорбунский собирался проведывать законную супругу, Громак неизменно передавал с ним письмо для разлюбезной Машеньки. Та поначалу отвечала без малейшей заминки, но вскоре почему-то стала "саботировать" его пламенные послания. В чём дело — Иван не понимал, а друзья не решались ему сказать, что сержант Маляренко погибла спустя месяц после их первой и последней встречи…
Ну что тут скажешь?
Погрустил, погоревал немного старший сержант и переключился на другой объект внимания или, если хотите, зарождающейся страсти, — тоже фронтовичку, имя и фамилию которой он держал в строжайшей тайне…
Ещё уведут.
Дело-то молодое, житейское!
Материалы для своих статей, а впоследствии и книг, Юрий Жуков подыскивал, в том числе, и у ротного писаря Фоменкова.
Тот с первых дней войны скрупулёзно заносил все геройские подвиги своих товарищей в толстенную трофейную тетрадь, которую он сам называл "Гроссбух", что как известно, переводится на русский язык: "Большая книга".
Так эти бесценные данные и стали достоянием будущих поколений.
"Итоги операций разведроты с 5.07.43 г.
1. Взято в плен с 5.7.43 г. по 30.8.43 г. 363 чел., в том числе офицеров 86 чел.
2. Взято в плен с 20.12.43 г. по 30.1.44 г. 809 чел., в том числе офицеров 26 чел.
3. Взято в плен с 21.3.44 г. по 10.5.44 г. 535 чел. в том числе 2 полковника, 2 подполковника и еще 202 офицера…"
Впечатляет, не правда ли?
Если честно — ещё как!
Итак, 12 июля 1944 года молодожёны получили на руки приказ № 118 по 8-му Гвардейскому Отдельному мотоциклетному батальону: "Считать отныне состоящими в гражданском браке Героя Советского Союза, капитана Подгорбунского В.Н. и старшего повара Белякову А.К., 1922 года рождения".