Дебютант-киднеппер (СИ) - Чиркунов Игорь. Страница 5

Я сделал вид что поражен и прямо впитываю изреченную мудрость.

В этот момент одноглазый встал из-за стола.

— Ладно, пойду спать. Завтра, до утренней службы собирались с братом Мило крышу в сарае поправить. А вам, путники, хлеб да каша... — он нашел меня взглядом единственного глаза. — Меня зовут Вит.

— Спокойной тебе ночи, Вит, — пожелал ему я, — я Асгейр.

— Да хранит нас всех Спаситель! — резюмировал брат Вальтер, и все осенили себя ритуальным кругом.

— Почему вас только трое? — удивился брат Николас, когда мы с парнями уже уминали его варево, — Мне сказали готовить человек на двадцать.

Я прикинул, сколько было в котелке. Ты этим хотел накормить двадцать голодных орков? Человек, не смеши, мы втроем умяли больше четверти. Съели бы и больше, но без соли... без масла...

— Остальные сначала должны о корабле позаботиться. А потом... Если честно, — повернулся я к Вальтеру, — слово о Спасителе хотел услышать только я один. Остальные... Просто не спорили с моим братом...

— На всё мудрая воля Его, — поднял глаза к каменному потолку монах, — он не зря попустил тебя попасть к нам в обитель. Даже одна спасенная душа, это уже хорошо. А потом, — он хитро прищурился, — вот ты, услышишь кто такой Спаситель, и учение его, разве сможешь ты удержаться, чтоб не поведать о нем и остальным своим сородичам? А где один, там и другие узреют свет истинной веры.

Давай, давай мракобес, захотелось подбодрить монаха, мне-то ты можешь какой угодно лапши на уши вешать, у меня иммунитет, а парням я переведу только то, что сам захочу.

— Вы, гоблины, оказывается неплохие ребята, — вдруг заметил кашевар, задумчиво опершийся на свое «орудие труда» — длинный деревянный черпак. — Скромные, едите тоже, что и мы, занимаетесь тем же, что и люди...

Про скромность это он, глядя на пацанов заявил. Те понятно, не зная языка и не понимая, о чем говорят старались держаться меня и не отсвечивать. Да и я временами забывал, что не один, я ж не профессиональный переводчик, чтоб синхронно им толмачить!

— Есть много рас на свете, и не все из них конченные негодяи, — веско заметил я, — думаю, различия меж представителями одной расы, взять хоть гоблинов, хоть людей, сильнее, чем различия меж расами. Думаю, и средь людей, и средь гоблинов есть такие, которым вы были бы рады, как друзьям. А есть и такие, которым бы руку не протянули. Ведь так?

— Так, — согласно кивнул брат Вальтер.

— Кроме орков! — вдруг перебил его кашевар.

— Да, кроме орков, — закивал наш провожатый.

— Да что с ними-то не так? — удивился я.

— Это демоны, путник, — печально заметил Вальтер, — тёмные твари, проклятые Создателем.

— Почему? Послушайте, но... и среди гоблинов есть те, кто торгуют с орками... Не мы, конечно, — на всякий случай, тут же заметил я.

— Это плохо, гоблин Асгейр, очень плохо. Те, кто это делают, погубят свою душу, общаясь со столь тёмными созданиями. Не имей никаких дел с орками и даже не говори с ними!

— Где бы ты не встретил орка — убей его! — кашевар рубанул рукой.

— Но...

— Знаешь, что они делают?

Я растерянно потряс головой.

— Они вырывают из своих жертв органы, и жрут их! Сердце, печень! Всё жрут! Поэтому единственное, что до́лжно делать при встречи с этими демонами — убивать!

***

Где-то часа через два мы, наконец, покинули монастырь. Под предлогом, что надо обо всём рассказать нашим, отказались от предложения заночевать, взяли мешок с несколькими краюхами хлеба, большой бурдюк и потопали по указанной провожавшим нас братом Вальтером тропинке. Путь, виляющий меж скал и валунов, занял еще не меньше часа. Я уж думал, что мы заблудились, но вскоре мои ноздри защекотал аромат мяса. А когда обошли здоровенный валун, в два или три моих роста, взгляду открылась замечательная картина.

Скалистый берег на некотором протяжении уступал место песчаному пляжу. Вот на этом пляже, у самого берега, боком, приткнулся наш «Морской ворон», привязанный к вбитым в берег кольям. Никто не спал: одни парни ставили палатку, повыше, чтоб прилив не достал. Приспособили ту, что обычно мы растягивали над палубой, во время непогоды. Другие по переброшенным сходням бодро стаскивали поклажу на берег.

А Кнуд кашеварил, на разведенном костре. Запахи из котла были такие, что, несмотря на съеденное у монахов, рот тут же наполнился слюной.

— О! Смотрите, кто явился! — растянулся радостной улыбкой Фреир, маячивший у валуна в полном снаряжении: шлем, щит, копье.

— В карауле? — догадался Синдри.

— Так надо ж кому-то! — довольно отозвался парень. — Фритьеф сказал, что постарается посреди ночи подменить. Говорит не верю, что всю ночь отстоите... Идите к Сигмунду, форингу не терпится узнать, как сходили.

Сигмунд обнаружился в палетке вместе с Фритьефом.

— Гляди-ка, живые! — усмехнулся ветеран.

— Рассказывайте, — качнул головой форинг.

Собственно, говорил в основном я, парни лишь дополняли, иногда тем, что я не заметил. Монастырь, по сути, был нищий, монахи питались хуже, чем рабы в доме отца Бьярни, по меткому замечанию моего друга. Но готовы были отдать последнее, чтоб мы протянули зиму.

Вообще тот же Вальтер мне стал симпатичен: добрый, я бы даже сказал радушный и открытый человек, он отвечал на мои вопросы охотно, ничего не скрывая, будто и помыслить не мог, что собеседник строит коварные планы и пытается выведать что-то. Так я узнал, что монахов было три десятка человек, кроме них на острове никого — ни охраны, ни монастырских крестьян. Паломники временами наведывались, но до весны можно было не ждать — сейчас сезон штормов, потом узкий залив, фактически фьорд скует льдом, а пристать к берегу еще где-либо почти невозможно.

При этих словах «старшие» переглянулись.

— Что еще?

— На острове есть дикие козы. Монахи изловили и приручили несколько, что дают им молоко, но стадо небольшое. Рыбу не ловят, не умеют. Зерно только привозное. Греются торфом, здесь есть небольшие залежи, а вот с лесом туго — деревца есть, но мало и все корявые. Монахи в основном молятся, поддерживают постройки, да возятся на своем огородике.

Сигмунд взглянул на Фритьефа

— Это еще что такое?

— Люди травы разные выращивают.

— Лечебные?

— Не, — качнул жбаном ветеран, — для еды.

— Люди траву едят? — брови брата взлетели вверх.

— Так это ж люди, — развел руками здоровяк.

— Точно, скот, — резюмировал Сигмунд.

А вот я, узнав про выращиваемый здесь лук, чеснок и морковку оживился. А вот и зеленуха, по которой я скучал с момента попадалова! Конечно, хотелось бы укропчику, петрушечки и особенно рукколы, но на нет и суда нет. Жаль монахи не на этот раз не угостили, темно уже было по огороду шариться.

— Ладно, — подвел черту Сигмунд, — вернулись, живые, и хорошо. Утром тинг проведем, а пока ужинайте, и спать.

Отдали должное каше. Не то что у монахов: эта была с мясом — солониной. Слегка подтухшей, но это ерунда. И обильно сдобренная сливочным маслом... правда уже прогорклым. Зато наваристая!

Принесенный хлеб Кнуд повертел в руках, хмыкнул, и кинул в сторонку. Орки хлеб пекли очень редко. А вот я с удовольствием отломил добрую краюху.

— Что ты ломаешь? Ножа нет? — напустился на меня наш кормщик-кашевар.

— Ломанный хлеб в три раза вкуснее, — с набитым ртом прочавкал я.

— А тут у нас что? — чуть ли не трясущимися руками Кнуд развязал бурдюк. — Хм, не пахнет ничем... Что вы принесли-то?

— Да я почем знаю! Мне что дали, я тому и рад, — отпарировал я.

Кнуд осторожно отхлебнул.

— О боги! Вода?! — скривился старик, — Вам дали воды?

— Монахи не пью вино, — пожал я плечами, — у них тут строго. Едят столько, чтоб ветром не качало, остальное говорят уже излишество, пьют только воду...

— Да что они такое? — взмахнул руками старик

— Не скандаль, — подошел к костру Фритьеф, — питьевой воды у нас считай, что не осталось, да и та почти стухла, так что будь благодарен. Завтра, кстати надо поискать источник. Асгейр, ты не спрашивал у монахов?