Искушения Парижа (Девственница в Париже; Ах, Париж!) - Картленд Барбара. Страница 18

— Ваша жадность не знает границ, мсье Фабиан! — выпалила Анриэтта. — Вы богатый человек. Сколотили целое состояние на продаже драгоценностей. Но даже не задумываетесь о том, что должны быть благодарны таким, как я, людям, давшим вам возможность заполучить столько денежек! — Она высокомерно вскинула голову. — Лорд Харткорт — далеко не бедняк, мсье Фабиан. А в Париже есть множество других известных ювелиров, которые с радостью подберут для меня более красивое ожерелье, чем ваше, и возьмут за него столько денег, сколько следует.

Мсье Фабиан, невысокий седой человек, внимательно посмотрел Анриэтте Дюпре в глаза.

Он привык продавать свой товар дамам demi-monde 16 и знал, как никто другой, характерную примету этих особ — когда речь заходила о деньгах, они становились неслыханно скупыми.

Он почувствовал вдруг, что ужасно устал скандалить по поводу каждой сотни франков во время заключения той или иной сделки.

Продавать драгоценности представителям настоящей аристократии было куда приятнее. Например, герцогине Марлборо, которая вчера купила у него понравившееся ей кольцо с бриллиантом, даже не подумав торговаться. Конечно, не следовало сравнивать ее, американку, с Анриэттой Дюпре.

— Итак, как я уже сказал, Ma'm'selle, я готов продать вам это ожерелье за семь с половиной тысяч франков, — спокойно произнес мсье Фабиан. — Ювелиру тоже нужны деньги, вы ведь понимаете.

— Мсье Фабиан, вам совсем ни к чему ссориться со мной, — процедила Анриэтта сквозь зубы. — Я уверена в том, что мои условия вполне приемлемы для вас. Если вы с ними не согласитесь, я буду вынуждена пойти к мсье Люсезу.

Мсье Фабиан улыбнулся и с невозмутимым видом положил ожерелье в коробочку из красной кожи, отделанную бархатом.

— Мсье Люсез — мой кузен, Ma'm'selle. В данный момент он тоже переживает не лучшие времена и не может позволить себе продавать товар по слишком низким ценам. Даже самым постоянным из своих покупателей. Открою вам один секрет: мы заключили взаимное соглашение, согласно которому не имеем права делать клиентам большую скидку, чем та, какую я вам предлагаю.

С губ Анриэтты сорвалось смачное ругательство. Так выражались обитатели трущоб, а именно там она родилась и выросла.

— Хороший же вы торговец, мсье Фабиан! Оставьте ожерелье! Я попробую побеседовать с лордом Харткортом. Посмотрим, что он скажет по поводу вашей цены! — прокричала она.

— Очень хорошо, Ma'm'selle, — ответил ювелир. — Когда его милость увидит, как великолепно смотрится это ожерелье на вашей нежнейшей коже, он наверняка тут же согласится выписать мне чек. Au revoir 17, Ma'm'selle. Всегда к вашим услугам.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Анриэтта скорчила недовольную гримасу и гневно пнула шелковую подушечку, лежавшую на полу у двери.

— Негодяй! Паразит! — прошипела она. Но, взглянув на изумрудное ожерелье в незакрытой коробочке, мечтательно улыбнулась.

Придя вечером к любовнице, лорд Харткорт застал ее лежащей на кровати с атласными простынями. На ней абсолютно ничего не было за исключением одной вещи — изумрудного ожерелья. На фоне ее белоснежной кожи оно выглядело бесподобно…

Заговорили об ожерелье некоторое время спустя.

— Откуда у тебя эта игрушка? — спросил лорд Харткорт, едва касаясь чудесных камней пальцами одной руки, а другой поднося к губам бокал с шампанским.

— Тебе она нравится? — промурлыкала Анриэтта, соблазнительно глядя на любовника из-под опущенных пушистых ресниц.

— Ты любишь изумруды? — поинтересовался лорд Харткорт. — Охотно соглашусь, что они тебе очень идут.

— Я от них в восторге, — прошептала Анриэтта. Ее глаза заметно погрустнели. — Но, к сожалению, я не могу себе позволить их приобрести.

Лорд Харткорт кивнул.

— Стоят они наверняка немало.

— Для такой вещи, как эта, цена, которую за нее просят, — сущий пустяк! — поспешно проворковала Анриэтта. — Это ожерелье принадлежало когда-то самой Марии Антуанетте. Его подарил ей шведский любовник. Это символ их любви. — Она подалась вперед, приближаясь к лорду Харткорту. Изысканный аромат духов, которым благоухало все ее тело, окутал его незримым облаком.

Он провел рукой по мраморной шее Любовницы, украшенной драгоценными камнями.

Посещать по пятницам это заведение вошло у них в привычку. Там было весело, но однообразно: всегда одни и те же лица, одни и те же блюда и напитки, одни и те же шутки, один и тот же гам.

— Наверное, все дело в том, что я стал чертовски безрадостно смотреть на окружающую действительность, — еле слышно пробормотал лорд Харткорт, выйдя из машины и направившись к мраморной лестнице парадного входа в английское посольство.

— Вас ожидает мистер Каннингхэм, милорд, — сообщил дворецкий, как только он вошел в холл, — Где?

— В ваших комнатах, милорд.

— Спасибо, Джарвис. На сколько назначен сегодняшний ужин? — спросил лорд Харткорт.

— На восемь часов, — ответил дворецкий. — В вашем распоряжении еще сорок минут, милорд.

— Знаки отличия надевать сегодня следует?

— На ужине будет присутствовать султан Марокко, — сообщил старший лакей. — Знаки отличия необходимы. Я уже сказал об этом вашему слуге.

— Спасибо, Джарвис.

Совершенно бессмысленный разговор, подумал лорд Харткорт, поднимаясь по лестнице. Нынешний слуга работал на него на протяжении пяти лет, работал исключительно исправно. Он передал бы ему все, что полагалось.

Бертрам лежал на диване в гостиной и просматривал свежие английские газеты, когда появился хозяин комнат.

— Привет, Вейн! — крикнул он, продолжая беспардонно лежать. — Я хочу поговорить с тобой.

— А я не имею ни малейшего желания тратить время на болтовню, — ответил ему кузен. — В восемь я должен явиться на официальный ужин. Хочу принять ванну, переодеться и быть внизу самое позднее за десять минут до начала мероприятия.

— У тебя еще уйма времени! — Бертрам хмыкнул. — А я всего лишь хотел показать тебе вот это.

Он поднялся с дивана и достал из кармана письмо.

— Прочти его вслух, мой дорогой друг, — сказал лорд Харткорт, проходя в спальню. — Я не намерен опаздывать. Сэра Джеймса хватит удар, если перед приездом первого гостя мы все, как ненужные предметы мебели, не соберемся к ужину.

Что в этом письме? И от кого оно?

Бертрам тоже перешел в спальню и уселся на край кровати.

— От герцогини! — провозгласил он. — И если ты растолкуешь мне, что оно означает, я буду тебе весьма признателен.

Сам я ничегошеньки не понимаю.

— Прочти его наконец, — скомандовал лорд Харткорт, снял пиджак, отдал его слуге и принялся развязывать галстук.

Развернув письмо и отдалив его от себя на расстояние вытянутой руки, Бертрам начал читать:

Уважаемый мистер Каннингхэм!

Племянница сообщила мне, что вы любезно пригласили нас на прогулку в Буа завтра утром. К сожалению, принять ваше приглашение мы не можем, поскольку мисс Уидон приехала в Париж только вчера и еще как следует не отдохнула с дороги. Надеюсь увидеть вас, а также вашего кузена, лорда Харткорта, на своей завтрашней вечеринке.

Искренне ваша

Лили де Мабийон.

Бертрам возмущенно швырнул письмо на стол и уставился на кузена.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, что на твое приглашение ответили вполне вежливым отказом, — невозмутимо продолжая раздеваться, ответил лорд Харткорт.

— Вежливым? — вскрикнул Бертрам. — Получить подобный отказ от Лили де Мабийон — настоящее оскорбление! Ты ведь понял, на что она намекает? На то, что ее девочку кто-то должен сопровождать на прогулках, а еще на то, что я не имею права приглашать ее. Лили де Мабийон, подумать только! Что за игру она затеяла? Никогда не поверю, чтобы племянница Лили сидела взаперти и была праведницей! Никто в это не поверит!