Не верь никому - Френч Джиллиан. Страница 20
В Норт-Бич была мощеная стоянка, где в дальнем углу находилась палатка с хот-догами, чей полосатый навес выцвел и обтрепался по краям. Отец поставил машину рядом, спросил: «Хочешь?» — и получил в ответ обычный косой взгляд. Он знал, что Перл не притрагивается к хот-догам с тех пор, как в шестом классе съела на ярмарке булку с несвежей сосиской и на карусели ее вырвало.
Они пошли по берегу, держа руки в карманах и обращаясь друг к другу, только если замечали что-то интересное: керамический черепок, испещренный трещинами; особенно крупный крабовый панцирь. Время от времени Перл наклонялась, чтобы разглядеть кусочки стекол, посверкивающие сквозь песок, но большинство из них оставляла на месте. В ее коллекции распространенных цветов было уже вполне достаточно.
Вдруг отец спросил:
— Так ты разговаривала сегодня с мамой?
— Она что, звонила тебе?
— Да, в клуб, после того как ты бросила трубку. Она очень расстроилась.
— Я не бросала трубку, и не орала на нее, и даже не грубила. Просто… мне больше нечего было ей сказать. — Перл взглянула на отца. — Небось, напустилась на тебя?
— Нет, только задавала вопросы, как мы живем, как у тебя дела. Я сказал, у тебя все хорошо. — Он потер уголки рта, наблюдая, как собака прыгает в воду за палкой. — Это ведь правда?
То, что отец заинтересовался ее делами, значило немало. В противоположность матери, он давал Перл больше свободы, чем ей было нужно. Девушка постаралась забыть о громовых ударах кулаков в дверь, о Кэссиди, похожей на попавшего в капкан зверя.
— Да, конечно правда. Мама вечно устраивает переполох на пустом месте. Если она желает знать, как мы живем, почему бы ей не приехать и не посмотреть самой?
— Потому что ее жизнь теперь там. Она много раз приглашала тебя на выходные, а ты всегда отказываешься.
— Чтобы спать на надувном матрасе и вести неловкий светский разговор с этим ее мужиком? Нет уж, спасибо. — Перл закусила губу. — Вышло грубо, я не хотела.
Отец пожал плечами.
— Ты ее дочь. Она волнуется о тебе.
— Вернее сказать, что она волнуется о тебе. Я всего лишь посредник.
— Чушь. Мама тебя любит, и ты это знаешь. — Отец пустил голыш по поверхности воды. — Тебе следует чаще ей звонить или хотя бы писать. Поддерживать общение.
— Хорошо, я постараюсь, — совершенно искренне произнесла Перл.
Через несколько минут ее телефон звякнул — сообщение. Девушка увидела на экране имя Бриджеса и, немного отвернув аппарат от отца, коротко ответила на его «Как жизнь?». Хотя отец все равно не имел привычки заглядывать в чужую переписку.
Бриджес: «Вчера вечером скучал по тебе».
Она подумала и написала: «Вы потом поехали куда-нибудь?» Может, катались на катере Тристана?
Пауза. Затем пришел смайлик — улыбающаяся рожица с рожками.
«Куда?»
Ответа не было так долго, что Перл уже собралась убрать телефон в карман. И вдруг: «Играешь в теннис?»
Ладно, наугад: «Никогда не играла, но можно попробовать».
«Завтра около двух?»
Перл медленно выдохнула через нос и послала пиктограмму в виде двух больших пальцев. Убирая телефон, она заметила около ноги кобальтовое стеклышко — вероятно, осколок старой бутылки из-под лекарства, отбитый бог знает сколько десятилетий назад на другом берегу, гладко обточенный временем и прибоем. Девушка вытерла его подолом футболки и посмотрела сквозь него на закат.
— Что-то ценное? — поинтересовался отец.
— Определенно.
11
Почту не проверяли много дней. С кухни, где Перл собирала себе обед на работу, она видела открытую дверцу почтового ящика, откуда высовывались письма и листовки из аптеки. Ни она, ни отец не хотели вносить счета в дом.
Вздохнув, девушка вышла на улицу, в яркое утро, и освободила ящик. Коллекторское агентство. Электрическая компания — просрочка платежа. Тяжелый конверт кремового цвета, адресованный Перл, с надписью вычурным шрифтом; обратный адрес — клуб. У нее мелькнула мысль, что это извещение об увольнении, но даже Меривезер не столь претенциозна. Нахмурившись, девушка открыла конверт и вынула квадратную открытку:
«Приглашаем Вас в загородный клуб Тенни-Харбор на официальный бал и благотворительный аукцион».
Перл с удивлением уставилась на эту надпись, внимательно перечитывая ее. Мероприятие проводится с восьми до одиннадцати вечера, бесплатный бар и закуски, аукцион в пользу местной некоммерческой образовательной программы. Девушка еще раз проверила, точно ли письмо предназначалось ей. Ерунда какая-то, если только она не попала в список приглашенных по ошибке.
Тут она услышала, как открылась дверь дома, и, не поднимая головы, быстро сунула конверт в груду корреспонденции.
— Хочешь тостов? — спросил отец с крыльца.
— Уже иду. — И Перл проскочила мимо него в дом.
Она старалась не смотреть на пачку писем, пока отец не пошел в туалет, и тогда схватила приглашение, отнесла в свою комнату и спрятала его под матрасом вместе с флешкой Кэссиди.
Риз прошел мимо нее, будто не замечая. Утренняя смена была трудной для всех даже в самый обычный день: помощники на кухне и в зале ходили полусонные, а официанты то и дело хлебали кофе. Через десять минут ресторан открывался, и, пока Перл наблюдала, как Риз снимает стулья со столов, ей до ужаса захотелось ударить приятеля или хотя бы запустить в него яйцами по-бенедиктински.
— И что же? — сказала она, расставляя стулья в своей секции. — Теперь ты со мной не разговариваешь?
Он тяжело бухнул стул на пол и схватился за другой.
— Ладно. Только это глупо. — Риз так и стоял к ней спиной. — Ты даже не знаешь, что происходит, и не спрашиваешь.
Бум! Еще один резной стул опустился на деревянный пол.
— Риз…
— Перл, мне плевать, ясно? — Очередной стул бухнулся на пол с грохотом, отразившимся в потолочных перекрытиях. — Так что не старайся. — Он повернулся и ушел на кухню, а Перл безмолвно смотрела ему вслед.
Утро продолжилось как обычно: солнце привычно освещало зал, Лу Пуласки и его партнеры по гольфу пришли, чтобы съесть сытный завтрак, громко разговаривали и смеялись, так что Перл некогда было думать о словах Риза. И как это они скатились от держания за руки в темноте до «Мне плевать»? Она уже и раньше наблюдала его злость, порой он раздражался, но не до такой степени — никогда еще Риз не отталкивал ее полностью. Потрясенная до глубины души, Перл выполняла свои обязанности, как вдруг явственно ощутила, что всеобщее внимание сосредоточилось на входной двери.
В зал, снимая кепку и приглаживая белые пушистые волосы, вплывал Фредерик Спенсер-старший, патриарх. Он был в бледно-желтой футболке, брюках цвета хаки и итальянских мокасинах. Рядом с ним шел Бриджес — молодой и модный двойник деда, одетый в «Ральф Лорен», в отличие от «Гуччи» старика. Когда хостес покинула свой подиум — редкое событие, — чтобы усадить гостей, Бриджес что-то шепнул деду и указал на Перл.
Хостес отвела их в секцию Перл, мистер Спенсер по пути со всеми здоровался и похлопывал знакомых по плечам. К щекам Перл прилила кровь; она несколько раз обслуживала старика, но всегда как безымянный официант, который пропадет из памяти раньше, чем переварятся съеденные блинчики.
Она подошла, предложила гостям меню и произнесла:
— Доброе утро, джентльмены, — таким тоном, чтобы Бриджес понял, что она не настроена кокетничать и не собирается прыгать к нему на колени при виде знаменитого человека, как радостный кокер-спаниель.
— Привет. Я не знал, работаешь ли ты сегодня утром. — Бриджес улыбнулся. — Дед, это Перл. Перл, это мой дедушка Фред.
Она замялась, растерявшись, какую роль играть — официантки или знакомой Бриджеса.
— Приятно познакомиться, сэр.
Мистер Спенсер протянул руку — загорелую, морщинистую, — и Перл с удивлением почувствовала мозоли у него на ладонях.
— Взаимно, юная леди. — Видимо, у всех Спенсеров такие живые голубые глаза. — Вы произвели большое впечатление на моего внука. Слышал, вы умеете управлять яхтой?