Не верь никому - Френч Джиллиан. Страница 20

В Норт-Бич была мощеная стоянка, где в дальнем углу находилась палатка с хот-догами, чей полосатый навес выцвел и обтрепался по краям. Отец поставил машину рядом, спросил: «Хочешь?» — и получил в ответ обычный косой взгляд. Он знал, что Перл не притрагивается к хот-догам с тех пор, как в шестом классе съела на ярмарке булку с несвежей сосиской и на карусели ее вырвало.

Они пошли по берегу, держа руки в карманах и обращаясь друг к другу, только если замечали что-то интересное: керамический черепок, испещренный трещинами; особенно крупный крабовый панцирь. Время от времени Перл наклонялась, чтобы разглядеть кусочки стекол, посверкивающие сквозь песок, но большинство из них оставляла на месте. В ее коллекции распространенных цветов было уже вполне достаточно.

Вдруг отец спросил:

— Так ты разговаривала сегодня с мамой?

— Она что, звонила тебе?

— Да, в клуб, после того как ты бросила трубку. Она очень расстроилась.

— Я не бросала трубку, и не орала на нее, и даже не грубила. Просто… мне больше нечего было ей сказать. — Перл взглянула на отца. — Небось, напустилась на тебя?

— Нет, только задавала вопросы, как мы живем, как у тебя дела. Я сказал, у тебя все хорошо. — Он потер уголки рта, наблюдая, как собака прыгает в воду за палкой. — Это ведь правда?

То, что отец заинтересовался ее делами, значило немало. В противоположность матери, он давал Перл больше свободы, чем ей было нужно. Девушка постаралась забыть о громовых ударах кулаков в дверь, о Кэссиди, похожей на попавшего в капкан зверя.

— Да, конечно правда. Мама вечно устраивает переполох на пустом месте. Если она желает знать, как мы живем, почему бы ей не приехать и не посмотреть самой?

— Потому что ее жизнь теперь там. Она много раз приглашала тебя на выходные, а ты всегда отказываешься.

— Чтобы спать на надувном матрасе и вести неловкий светский разговор с этим ее мужиком? Нет уж, спасибо. — Перл закусила губу. — Вышло грубо, я не хотела.

Отец пожал плечами.

— Ты ее дочь. Она волнуется о тебе.

— Вернее сказать, что она волнуется о тебе. Я всего лишь посредник.

— Чушь. Мама тебя любит, и ты это знаешь. — Отец пустил голыш по поверхности воды. — Тебе следует чаще ей звонить или хотя бы писать. Поддерживать общение.

— Хорошо, я постараюсь, — совершенно искренне произнесла Перл.

Через несколько минут ее телефон звякнул — сообщение. Девушка увидела на экране имя Бриджеса и, немного отвернув аппарат от отца, коротко ответила на его «Как жизнь?». Хотя отец все равно не имел привычки заглядывать в чужую переписку.

Бриджес: «Вчера вечером скучал по тебе».

Она подумала и написала: «Вы потом поехали куда-нибудь?» Может, катались на катере Тристана?

Пауза. Затем пришел смайлик — улыбающаяся рожица с рожками.

«Куда?»

Ответа не было так долго, что Перл уже собралась убрать телефон в карман. И вдруг: «Играешь в теннис?»

Ладно, наугад: «Никогда не играла, но можно попробовать».

«Завтра около двух?»

Перл медленно выдохнула через нос и послала пиктограмму в виде двух больших пальцев. Убирая телефон, она заметила около ноги кобальтовое стеклышко — вероятно, осколок старой бутылки из-под лекарства, отбитый бог знает сколько десятилетий назад на другом берегу, гладко обточенный временем и прибоем. Девушка вытерла его подолом футболки и посмотрела сквозь него на закат.

— Что-то ценное? — поинтересовался отец.

— Определенно.

11

Почту не проверяли много дней. С кухни, где Перл собирала себе обед на работу, она видела открытую дверцу почтового ящика, откуда высовывались письма и листовки из аптеки. Ни она, ни отец не хотели вносить счета в дом.

Вздохнув, девушка вышла на улицу, в яркое утро, и освободила ящик. Коллекторское агентство. Электрическая компания — просрочка платежа. Тяжелый конверт кремового цвета, адресованный Перл, с надписью вычурным шрифтом; обратный адрес — клуб. У нее мелькнула мысль, что это извещение об увольнении, но даже Меривезер не столь претенциозна. Нахмурившись, девушка открыла конверт и вынула квадратную открытку:

«Приглашаем Вас в загородный клуб Тенни-Харбор на официальный бал и благотворительный аукцион».

Перл с удивлением уставилась на эту надпись, внимательно перечитывая ее. Мероприятие проводится с восьми до одиннадцати вечера, бесплатный бар и закуски, аукцион в пользу местной некоммерческой образовательной программы. Девушка еще раз проверила, точно ли письмо предназначалось ей. Ерунда какая-то, если только она не попала в список приглашенных по ошибке.

Тут она услышала, как открылась дверь дома, и, не поднимая головы, быстро сунула конверт в груду корреспонденции.

— Хочешь тостов? — спросил отец с крыльца.

— Уже иду. — И Перл проскочила мимо него в дом.

Она старалась не смотреть на пачку писем, пока отец не пошел в туалет, и тогда схватила приглашение, отнесла в свою комнату и спрятала его под матрасом вместе с флешкой Кэссиди.

Риз прошел мимо нее, будто не замечая. Утренняя смена была трудной для всех даже в самый обычный день: помощники на кухне и в зале ходили полусонные, а официанты то и дело хлебали кофе. Через десять минут ресторан открывался, и, пока Перл наблюдала, как Риз снимает стулья со столов, ей до ужаса захотелось ударить приятеля или хотя бы запустить в него яйцами по-бенедиктински.

— И что же? — сказала она, расставляя стулья в своей секции. — Теперь ты со мной не разговариваешь?

Он тяжело бухнул стул на пол и схватился за другой.

— Ладно. Только это глупо. — Риз так и стоял к ней спиной. — Ты даже не знаешь, что происходит, и не спрашиваешь.

Бум! Еще один резной стул опустился на деревянный пол.

— Риз…

— Перл, мне плевать, ясно? — Очередной стул бухнулся на пол с грохотом, отразившимся в потолочных перекрытиях. — Так что не старайся. — Он повернулся и ушел на кухню, а Перл безмолвно смотрела ему вслед.

Утро продолжилось как обычно: солнце привычно освещало зал, Лу Пуласки и его партнеры по гольфу пришли, чтобы съесть сытный завтрак, громко разговаривали и смеялись, так что Перл некогда было думать о словах Риза. И как это они скатились от держания за руки в темноте до «Мне плевать»? Она уже и раньше наблюдала его злость, порой он раздражался, но не до такой степени — никогда еще Риз не отталкивал ее полностью. Потрясенная до глубины души, Перл выполняла свои обязанности, как вдруг явственно ощутила, что всеобщее внимание сосредоточилось на входной двери.

В зал, снимая кепку и приглаживая белые пушистые волосы, вплывал Фредерик Спенсер-старший, патриарх. Он был в бледно-желтой футболке, брюках цвета хаки и итальянских мокасинах. Рядом с ним шел Бриджес — молодой и модный двойник деда, одетый в «Ральф Лорен», в отличие от «Гуччи» старика. Когда хостес покинула свой подиум — редкое событие, — чтобы усадить гостей, Бриджес что-то шепнул деду и указал на Перл.

Хостес отвела их в секцию Перл, мистер Спенсер по пути со всеми здоровался и похлопывал знакомых по плечам. К щекам Перл прилила кровь; она несколько раз обслуживала старика, но всегда как безымянный официант, который пропадет из памяти раньше, чем переварятся съеденные блинчики.

Она подошла, предложила гостям меню и произнесла:

— Доброе утро, джентльмены, — таким тоном, чтобы Бриджес понял, что она не настроена кокетничать и не собирается прыгать к нему на колени при виде знаменитого человека, как радостный кокер-спаниель.

— Привет. Я не знал, работаешь ли ты сегодня утром. — Бриджес улыбнулся. — Дед, это Перл. Перл, это мой дедушка Фред.

Она замялась, растерявшись, какую роль играть — официантки или знакомой Бриджеса.

— Приятно познакомиться, сэр.

Мистер Спенсер протянул руку — загорелую, морщинистую, — и Перл с удивлением почувствовала мозоли у него на ладонях.

— Взаимно, юная леди. — Видимо, у всех Спенсеров такие живые голубые глаза. — Вы произвели большое впечатление на моего внука. Слышал, вы умеете управлять яхтой?