Не верь никому - Френч Джиллиан. Страница 38

В конце концов Тристан сел на камень рядом и подождал, пока у нее выровняется дыхание.

— Так вот чем ты занимаешься, — проговорила она, взглянув на него. Бегаешь сюда даже по ночам.

— Иногда. Есть и другие места.

— Это опасно. Тебя могут сбить. — Тристан не ответил. — Если только ты на это не рассчитываешь.

Он встал, растягивая мышцы бедра, и несколько раз попрыгал на носках, словно она ничего и не говорила.

— Обратно можем побежать коротким путем по Плезент-стрит.

Перл выдавила смешок.

— Решил упростить мне задачу?

Он припустил по шоссе, даже не глядя в ее направлении, и слился с ночью еще до того, как она сделала первый шаг.

На этот раз Тристан не стал сбавлять скорость, чтобы она его догнала. Перл совершенно потеряла его из виду и бежала по Плезент-стрит одна, думая о том, какой же это короткий путь, пока не увидела впереди уходящую вверх улицу Наррагансетт, освещенную белым светом круглых фонарей. Девушка перешла на шаг, прикидывая, что делать дальше — вернуться к своей машине и подвергнуться остракизму за обидчивость или последовать за ним. В конце концов она решила идти к дому Тристана. И сделала правильный выбор: над крыльцом горел свет.

Перл постучала. Он открыл дверь и, ни слова не говоря, отступил от порога. Волосы у него были мокрые от пота, на футболке спереди и сзади расплывались темные потеки. Перл сбросила кроссовки и поставила их рядом с его обувью на коврике; это место требовало прямых углов и аккуратности. На кухне царила безупречная чистота, свет встроенных ламп сверкал на нержавеющей стали и белой плитке. На стенах не было никаких декоративных предметов; вокруг стола с гранитной столешницей стояли высокие стулья, расставленные через строго одинаковые промежутки — верный признак того, что ими никогда не пользовались.

Тристан открыл холодильник, бросил Перл бутылку воды, а сам стал пить из другой. Девушка тем временем оглядывалась.

— Мне нравится твой дом. — Она прошла по коридору в гостиную, почти пустую, не считая телевизора с плоским экраном на стене и черного кожаного кресла. Перл покрутила крышку бутылки. — Полагаю, у тебя было немного мебели.

— Ничего не осталось. — Он шел за ней на некотором расстоянии, освещенный светом с кухни. — Во время пожара… обвалился пол чердака.

Перл плотно сжала губы, пытаясь представить, как мебель и личные вещи падают на второй этаж, поглощаемый огнем, и на месте его бывшей комнаты зияет дыра. Она сменила тему:

— Хэдли уже оправилась после приключения в пещере. Если, конечно, тебя это интересует.

— Не интересует. Но спасибо, что держишь в курсе.

— Что ты против нее имеешь?

— Ничего. Она не заслуживает внимания. — Тристан допил воду и отнес бутылку на стол в кухню, говоря по пути: — Хэдли из тех, чье существование зависит от других людей. Поэтому у них такой симбиоз с Куинн. Когда она встречалась с Бриджесом, у них были такие же отношения. Она пиявка.

— Может, Хэдли любила Бриджеса — тебе подобное в голову не приходило? — Тристан вернулся искаженным отражением на экране телевизора, вытянутым и скелетоподобным, сама же она отражалась в виде невероятно квадратной фигуры. — Может, они с Куинн очень дружны. У тебя когда-нибудь были такие отношения с людьми?

Он помедлил, потом ответил:

— Нет.

— У тебя никогда не было близкого друга? — Тристан промолчал, и Перл обернулась к нему. — Или девушки, которая тебе небезразлична?

— Мне удается избегать этого.

— Зачем?

— Вряд ли мне нужно объяснять. Думаю, ты уже знаешь. — Он перевел взгляд на ее лицо. — Иногда… лучше не привязываться. Так честнее, разве нет?

У Перл пересохло во рту, словно выпитая вода не могла утолить жажду.

— Возможно. Но порой это от тебя не зависит.

Потом повисла тишина, лишь слабо гудели электроприборы, дом вокруг них жил своей жизнью, и темные глаза Тристана были сосредоточенны, но не так пронзительны, как она думала, и вовсе не холодны. Голос Перл прозвучал, казалось, из самой глубины ее души, слабый и хриплый.

— Если проснешься ночью, не выходи на пробежку. Сегодня больше уже не надо. Ты перенапрягаешься.

— Я не знаю, что еще делать.

Она подумала о том, чего ему стоило признать свою беспомощность. Вспомнила звук проезжающих по шоссе машин, ослепляющие фары. Руки Перл нашли спинку кресла и стиснули ее.

— Не выходи.

Тристан молча смотрел на девушку.

— Может быть, сегодня мне это и не потребуется. — Он направился к ней через комнату. — Может, сегодня я и не проснусь. — Проходя мимо, он задел бедром ее бедро, отчего Перл сковала неподвижность, и она едва дышала, слушая его шаги. Тристан вышел из комнаты, и через несколько секунд послышался шум текущей из душа воды.

Перл постепенно расслабилась. Пальцы ее оставили на кожаной спинке кресла глубокие следы. Она постояла, часто дыша, в тишине, а затем пошла в кухню, поставила на стол бутылку с водой и, сцепляя и расцепляя руки, попыталась поймать свои бешено несущиеся мысли.

Потом девушка включила свет в коридоре за углом. Там находилась его спальня — в доме имелся второй этаж, но ее не удивило, что Тристан предпочитал спать на первом, поближе к выходу. Она смотрела на большую двуспальную кровать, и пульс стучал у нее в висках. Стены были голые, не считая репродукции фотографии Энсела Адамса^[16] в рамке: на снимке был запечатлен заснеженный сосновый лес.

Комната с другой стороны коридора выглядела так, словно предназначалась для кабинета или гостиной, но ее загромождали картонные коробки, составленные одна на другую вдоль стены. Здесь ощущался слабый едкий запах, который домработница не смогла вывести. Перл вернулась в кухню и прошла в гостиную, где все еще слышался звук текущей в душе воды.

За гостиной горел свет, и Перл подошла ближе. Тристан оставил дверь ванной открытой.

Девушка видела его через прозрачную шторку, различала оттенок его кожи, темные волосы. Ее собственное тело, казалось, превратилось в одно большое, бешено бьющееся сердце.

Он поднял руки и провел по волосам, смывая шампунь. Перл представила, как ее ноги ступают по плитке пола, как пар влажно дышит ей в лицо, когда она отодвигает шторку.

Ее отвлек отдаленный автомобильный гудок где-то на Оушен-авеню. Девушка так и стояла на пороге, в паре метров от душа и его фигуры, понимая, что открытая дверь — это приглашение. Он протянул руку и выключил воду.

Перл вышла из дома, осторожно затворив за собой дверь и тяжело дыша в ночи. Вскоре она добралась до своей машины. Тристан был прав: это оказалось не так уж и далеко.

На следующий день, во время последнего пятнадцатиминутного перерыва, Риз с телефоном в руках плюхнулся рядом с Перл на скамью за деревянным столом.

— Какие новости?

— Вчера вечером я была дома у Тристана.

Риз удивленно уставился на нее.

— Ни хрена себе! В самой берлоге? Там были зеркала на потолке и вампирский гарем?

— Заткнись, а то я не буду тебе ничего рассказывать.

Он показал жестом: продолжай, и Перл поведала ему обо всем, кроме того, как завершился ее визит, и своих чувств, с которыми она и сама еще до конца не разобралась.

Она могла бы остаться. Приглашение было сделано, и она почти не сомкнула глаз ночью, глядя на часы и размышляя, спит ли уже Тристан на другом краю города. От понимания, что она могла лежать в его постели, быть его якорем, девушку бросало в жар, она ворочалась, сбрасывала и снова натягивала на себя одеяло. Ей следовало четко осознавать свои чувства, но всю ночь до утра Перл находилась в смятении. Теперь, при свете дня и рядом с Ризом, все это казалось нелепостью, бессвязным сном.

— Но я поняла, что за запах исходил от коробок в пустой комнате. — Она проследила взглядом, как большие пальцы Риза двигаются по экрану, и убедилась, что он не пишет эсэмэски и не играет — иначе она бы не смогла ничего рассказывать. — Дым вперемешку с плесенью. Это явно пожитки из сгоревшего дома.