Мама поневоле (СИ) - Доронина Слава. Страница 17
– Наконец-то! – раздражено выплюнул мужчина. – Что за детский сад? Ксения, вы в курсе, что...
– Надю и Максима похитили знакомые моего погибшего мужа, – быстро проговорила я, перебив его. – Я подумала изначально на вас, потому что... Неважно, почему. Так вот, я должна была этому человеку денег, деньги у меня есть, моя вина в том, что я не отдала их вовремя, но дело, скорее всего, даже не в них. Игнат забрал моих детей и просит приехать к нему отработать долг... натурой. Он пригрозил мне, что навредит детям, если я посмею кому-либо рассказать об этом, но... Глеб пожалуйста, у вас же, наверное, есть связи. Мне и в самом деле больше не к кому обратиться. Прошу вас... У меня, кроме детей, никого нет…
Я находилась в таком отчаянии, что, если бы меня попросили руку отрезать взамен на детей, я бы не раздумывая сделала это сию же секунду.
На том конце связи повисла зловещая тишина. Мне на мгновение показалось, что мужчина сбросил звонок и оставил меня саму разбираться со своими проблемами.
– Глеб, вы слышите? За мной машина приедет через пятнадцать минут, я боюсь, что после того, как он... Игнат, ну он... пресытится своей игрой, то меня попросту... А детей… – я говорила сбивчивым голосом и глотала обрывки слов.
– Хватит. Ничего этого не будет. Скинь мне в сообщении имя этого человека и из дома ни ногой, – в его голосе послышались металлические нотки.
– Да... – тихо ответила я, но только мне еще больше стало не по себе, а страх за детей возрос до катастрофических масштабов, если я сделаю так, как он сказал.
Цена ошибки могла стоить очень и очень дорого.
– Ксения, делай, как я говорю. Ты молодец, что ответила мне и рассказала правду, – произнес мужчина. – Я жду твоего сообщения.
Глеб сбросил звонок, я тут же набрала дрожащими пальцами сообщение и нажала на кнопку «Отправить». Прижалась спиной к стене, сползла вниз и заплакала. Мария Гавриловна гладила меня по голове и успокаивала, но я в этот момент ощущала внутри такую пустоту и раздрай. Сердце больно сжимало тисками. Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждала. Но я готова была пойти в эту минуту на все, на что угодно, лишь бы вернуть детей обратно целыми и невредимыми. А Игнату я никогда не верила, и, видит Бог, всегда сторонилась его общества и внимания.
17. Ксения
Я вытерла слезы и какое-то время смотрела перед собой рассеянным взглядом. Вокруг царила тишина и лишь звук бешено колотящегося сердца в груди эхом разносился в ушах. Как бы я ни старалась блокировать плохие мысли и не представлять, какой страх переживали мои дети в эту минуту, но навязчивые картинки одна за другой въедались в сознание. Надя настороженно относилась к чужим людям и, скорее всего, в эту минуту плакала без остановки и прижималась к испуганному Максу... До этого дня и всех событий, которые внезапно ворвались в мою жизнь, мне казалось, что я очень сильная, что смогу все вынести, выстоять, и только сейчас понимала, что это не так. Вся моя сила заключалась в детях и их благополучии. А теперь, когда какой-то ублюдок отобрал их у меня и угрожал им навредить, намереваясь таким образом прогнуть меня под себя, я вдруг осознала, что ничего не могу. Мое материнское сердце не выдерживало такого напряжения, которое натягивало и без того натянутые нервы.
– Ксюша, что он сказал?
Я тяжело вздохнула и поднялась на ноги.
– Пообещал помочь. Мария Гавриловна… вы, наверное, идите к себе. Ни в чем не вздумайте себя винить. Это я виновата во всем. Только я...
Подбородок женщины дрожал, и выглядела Мария Гавриловна очень плохо. Я чувствовала себя в эту минуту не лучше. Не знаю, как, но я возьму себя в руки, ради детей мне придется переступить через себя и свои страхи. В обиду я себя так или иначе не дам, а запираться в доме и ждать непонятно чего, прислушиваться к каждому шороху и сходить с ума от неизвестности – я просто так не смогу. У Игната на руках все козыри – мои дети, ради которых я пойду на все. А если я начну тянуть время, то мерзавец станет в ответ мучить детей. В свете всех событий я больше не исключала такой возможности.
– Ксюшенька, я же места себе не найду… Вы родными для меня стали. За Надюшку и Максима вся ведь изведусь... Что ты задумала?
Во всем теле я чувствовала пустоту и слабость, словно меня выпотрошили, как ватную куклу. Страшная, дикая паника сдавила мне горло своими когтистыми лапами. У меня просто в голове не укладывалось, как Игнат мог пойти на такие крайности, чтобы похитить моих детей – маленьких крох, которые ни в чем не были виноваты. Он думал, что после такого шага с его стороны я воспылаю к нему страстью?
– Сейчас вам лучше сделать так, как я говорю, Мария Гавриловна, – тихим голосом проговорила я. – Все будет хорошо. Булатов обещал помочь. Надеюсь, он не захочет дать свою дочь в обиду. Вот заодно и проверим его в деле. На словах все громко говорить любят… – сказала я почти безразличным тоном.
– Ты не вздумала ли ехать к этому черту? Что тебе сказал Булатов?
– Сказал, чтобы ехала к Игнату и ничего не боялась, – через силу прошептала я. – Пообещал помочь и... это главное.
Я шла на эту ложь, произнося вслух эти слова, потому что знала наверняка, что не смогу остаться дома и ждать непонятно чего. Просто не смогу сидеть в четырех стенах, накручивая себя до невменяемого состояния. А если что-то случится с детьми, я ведь себе потом никогда этого не прощу!
– Ксаночка, – проговорила она дрогнувшим голосом. – Не мог он тебе такого сказать... Ты ведь обманываешь меня? Не нужно... Зная твой упертый характер, ты все равно не станешь сидеть на месте, но послушай меня...
– Не стану, Мария Гавриловна! – перебила я резким, срывающимся голосом. – В обиду я себя никому не дам, – тут же заверила я старушку. – Но даже не просите меня сидеть и ждать сложа руки неизвестно чего! Вы бы и сами, будь на моем месте, поступили как?
– Главное, ты себя береги, потому что, кроме тебя, у детишек никого больше нет, а я очень сдала… – мягко отозвалась она.
В уголках ее глаз снова собралась влага, и мне стоило больших усилий не заплакать вместе с ней. Я погладила ее по дрожащим плечам.
– Все будет хорошо. Мне нужно немного времени, чтобы подумать и собраться с мыслями. Вы идите домой, я позвоню вам. Выпейте лекарств и не думайте ни о чем плохом.
Мария Гавриловна слабо кивнула. Заверив ее напоследок еще раз, что как только что-то решится, я сразу же дам ей знать, прикрыла за женщиной дверь. Мне сделалось тяжелее на сердце пуще прежнего. По-хорошему следовало кого-нибудь предупредить, чтобы приглядели за старушкой, но такого человека у меня, к сожалению, не было. На фоне таких сильных переживаний не хватало ей с сердечным приступом слечь.
Оставшись одна, я обвела комнату пустым взглядом, не веря в то, что все происходило с нами по-настоящему. Еще буквально час назад в прихожей раздавались счастливые голоса и смех моих детей... И если этот год так безумно заканчивался, то что же нас с детьми ждало впереди?
Я вернулась в комнату, переоделась в джинсы и темно-синюю водолазку, взяла на кухне складной ножик и положила его в задний карман джинсов. Даже не знаю, зачем я это делала, но я не дам Игнату надругаться над собой и детей в обиду не дам! Все происходящее походило на какой-то дешевый блокбастер: подлец, видимо, полагал, что я буду трепетать от восторга после его предложения стать его любовницей и заходиться в волнах экстаза... Но, нет! Я презирала таких людей, как он, и не будь у меня детей, я бы все равно села в эту треклятую машину, какую он пообещал прислать за мной, и отрезала бы ему все его причиндалы, чтобы подобные этому отморозку больше не смели размножаться. То, что для него было обычным развлечением, мне же в итоге могло стоить очень и очень дорого...
Спустя несколько минут я услышала звонок в дверь, подошла к ней и взглянула в глазок. На пороге квартиры стояла шестерка Игната. Кажется, мужчину звали Стас. Парня я видела мельком пару раз и запомнила его лицо, потому что левую его часть рассекал некрасивый шрам.