Айен (СИ) - Церн Ася. Страница 54

«Главное, чтоб не дырявая», — думала Айен. Но ничего не говорила. Зачем говорить, когда есть два старших человека, гораздо опытней неё.

Так и ловили. Папа — больших рыбок, Космея — средних, а Айен — маленьких. Это был единственный раз, когда «отец» был с ними так близок, когда они делали общее дело вместе. Ай глядела восторженными глазками на то, как он ловко вылавливает еду прямо из воды, и думала, что всё же неплохо, что этот чужой человек остался у них жить.

Как-то в феврале вечером, когда уже давно было темно за окнами и стужа норовила сломать стёкла, малышку Ай мама уложила отогреваться под шубу, напоив молоком с мёдом. Одно ужасное происшествие на Плавучем Причале взбудоражило Военный Городок.

Женщина устроила дебош, потребовала самого Лорда к ответу.

Тогда в комнату Ай впихнули худого лохматого мальчика.

— Ложись, согрейся, поспишь пока здесь, Даниэль.

Дверь закрылась, стало темно. Мальчик продолжал стоять на одном месте. Ай лежала тихо, едва дыша. Тишину нарушили редкие всхлипывания. Мальчишка ревел, стараясь делать это беззвучно.

Айен не выдержала. Нельзя никого бросать на Плавучем Причале! Она откинула шубейку:

— Иди ко мне греться!

Всхлипы не прекратились. Но мальчик подошёл, снял верхнюю куртку и забрался в нагретую постель. Девочка взяла его заледенелые руки в свои. «Как странно. У неё такие же глаза, как у меня», — подумал Даниэль.

Тогда он ещё не знал, что рядом с ним маг времени, меняющий цвет глаз и волос по настроению. Айен настолько прониклась сопереживанием к этому мальчику, что повторила его охровый цвет в своей радужке. Он продолжал плакать, потому что такие же глаза были у его мамы. Которую посадили в темницу. И которую, возможно, он больше никогда не увидит.

— Как тебя зовут?

— Даниэль.

Тогда Ай запела.

Колыбельная Айен

Спи, волчонок спи родной,

Дождь идёт, смывает краски.

Баю-баю, снежный мой,

Мы с тобой уходим в сказку.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Будет солнечно и ярко,

Я взяла с собою зонтик.

Сладко спи, пусть будет жарко,

Мы — огни на горизонте.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Мама ходит в снах под снегом,

Волки воют ночью белой.

Спят снежинки, мы по следу

Ищем маму в лапах елей.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Баю-баю, спи, малыш,

Айен рядом, осень близко.

На руках ты сладко спишь.

И луна на крыше низко.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Не печалься, я с тобою.

Дождь прошёл, исчезли краски.

Баю-баю, мир нам снится.

Мы с тобой уходим в сказку.

Так Дан прожил некоторое время в семье Ай, пока за ним не приехала тётушка и не увезла его в солнечный Аз-Тархань, греться и учиться.

—

За военным посёлком был обрыв. Страшный такой обрыв, упадёшь — башку свернёшь. Но в обрыв манили заросли малины. Взрослые туда не ходили, некогда было. А вот дети туда собирались огромными компаниями. Держась друг за друга, кто за руки, кто за край одежды, дети гуськом шли вниз. Айен была самой маленькой в этой экспедиции, потому что без неё Космею никуда не отпускали. То есть наоборот.

У Ай получалось найти большее количество ягод! Потому что такие крохи никогда не ходили в эти места, и малина по низу была свободна от покушений. Ягоды надевали на пальцы, словно шапочки. Ведь с пальцев вкуснее!

Уже на обратном пути в кустах послышался шорох. Дети обомлели. Ведь это наверняка… медведь! Космея загородила собой сестру. Впереди всех стояла Лилька с палкой.

Из кустов выглянул хмурый Даниэль. А после и весь показался. С ножом в руке, весь в царапинах.

— У него кровь! — закричала какая-то девочка.

Мальчишка, не отводя взгляда от толпы, слизнул красное с губ. На самом деле это была малина, конечно.

— Медведя тут нет. Я проверил. — спокойно сообщил он.

—

Как-то летом родители, взяв кроху Мару с собой, направились к прибывшей по морю торговой шхуне, в надежде купить детям заморских фруктов и овощей, что было огромной редкостью на Плавучем Причале.

— Двери никому не открывайте. А то говорят, что злые духи входят, если их самим впустить, и воруют детей, — сообщил Космее отец расхожую байку.

Через три часа времени дети стали переживать, что родители не возвращаются, а значит, их украли в рабство пираты. И тут послышался звук вскрываемого окна на кухне. Защёлка не поддавалась. Звон стекла.

Космея взяла Айен за рукав и заставила влезть под кресло. Сама втиснулась рядом. В руке её был нож, в глазах — стремление защитить сестру любой ценой.

Послышался незнакомый мужской голос.

«На Плавучем Причале не бывает грабителей… Тогда это точно злые духи». У Ай от страха задрожали ноги. Но вдруг мамин голос стал звать детей. Но они не вылезали из-под кресла. Потому что духи могли скопировать голос матери.

Когда покрывало с кресла приподняли, оттуда выскочила Космея с ножом, рыча и нападая.

Незнакомый мужской голос оказался соседом, мама — мамой. Просто забыли ключи от дома, пришлось лезть в форточку.

——

Ночное недержание всегда стыдная тема. Для всех участников регаты. Маме стыдно, что ребёнок никак не «научивается». Ребёнку стыдно, что он словно младенец не может держать в себе то, что следует донести до ночного горшка. Сестре стыдно за то, что всем стыдно.

Космея очень долго мочила постель, аж до двенадцати лет, пока не научилась практике самовнушения. Все годы этой беды Айен молча страдала за сестру. Когда та плакала перед мамой, стыдимая ею. Ай хотелось броситься между ними, защитить, обнять милую её родную сестричку и говорить ей правильные слова, какие только, Ай ещё не знала.

Но страх и стыд парализовывал девочку. Спустя годы она нашла нужные слова, и говорила сестре их уже по другому поводу. Но катарсис всё равно испытывала.

— Ты не виновата в этом, Космея! Я люблю тебя.

—

Летом можно было много играть на улице. Тогда Даниэль забрался на крышу и соорудил из верёвок «почту». Письма можно было отправлять снизу вверх, перетягивая верёвку. Айен ещё не умела писать, поэтому рисовала буквы от балды, задом наперёд и вверх ногами. Даниэль рисовал ей в ответ смешные картинки с участием человечков.

—

Недалеко от военного посёлка, в лесу, было место, называемое местными «Оленье чудо». Если смотреть с высоты полёта Железной Птицы, то это были лесные тропы, вытоптанные в форме оленёнка. Туда бегали играть Ай, Дан, Космея и Лилька, потому что создали там свой «шалаш».

Однажды в посёлок приехал сам старик Лорд, да не один, а со своим дальним племянником, Локсом. Заносчивый мальчишка глядел на всех свысока, поправляя аккуратные вышитые перчаточки на аристократических ручках.

— Меня щаз вырвет, — хмуро сказала Лилька и дети гуськом скрылись с официальной части приветствия.

Нужно ведь собрать немного провизии, чтобы устроить обед в шалаше. К приезду Лорда ответственные сельские власти приготовили вкусняшек, словно на месяц снежной блокады. Лилька хищно глядела на жареные куриные ножки в огромной миске. Даниэль подготовил мешок. Туда сгрузили всю курицу, две банки неведомых детям «кабачков» и много-много красивых ярких фруктов. И с мешком по пересечённой местности дети бежали в Оленье чудо, подгоняемые страхом от содеянного. За ними по пятам бежал маленький лордский племянник.

— Стойте! Воры! Как вы посмели красть у Лорда! Я всё расскажу дяде! Вас всех утопят в ледяной воде Белого Моря! Да остановитесь же вы!

Но дети не останавливались, надеясь на то, что пацан отстанет.

— Вроде отстал, — выдохнула красная Лилька.

В шалаше было тесновато, но все поместились. Посередине поставили мешок с едой. Как же было вкусно! Особенно, когда без тарелок, руками, вытирая жир об одежду. Смеясь.

Грянул жуткий ливень. С молниями, с громом.

— Он же вряд ли сам вернулся в посёлок, — сказала Лилька после определённо напряжной тишины в шалаше.