Абандон (СИ) - Котов Сергей. Страница 31

— Почему вы нам всё это рассказываете? И так подробно… — испуганно спросила Соня.

— Разве вы не об этом спрашивали? — куратор притворно улыбнулся, — ладно. Ребят, вы уже знаете такое, что имеет высший приоритет секретности. Являетесь секретоносителями, хотя и не подписывали документов. В данном случае это не так важно — наше законодательство построено таким образом, что вы всё равно несёте всю полноту ответственности. Это так, для вашего сведения. Кроме того, сейчас это может быть полезно — то, что вы будете знать чуть больше, чем знали до сих пор. В конце концов, вы уже перешли на следующую ступень. А то и на несколько ступеней. Такие переходы неизбежно расширяют картину мира.

Куратор сделал паузу, чтобы хлебнуть кофе. Я же, набравшись смелости, спросил:

— Как вас зовут?

Куратор чуть не поперхнулся. Но, вопреки моим опасениям, не стал в этот раз включать "крутого служаку".

— Вам-то зачем? — спросил он спокойно, — куратор и куратор.

— Да не по-людски как-то, — вздохнул я, — общаемся давно. Плотно. Теперь вот такое вместе переживаем, считай… а всё играем в инкогнито.

— Ладно, — кивнул куратор, — я Максим.

— Это настоящее имя? — спросила Соня.

Куратор посмотрел на неё прежним тяжелым взглядом.

— Ладно. Максим так Максим, — ответила она, стушевавшись, — мне нравится.

Куратор улыбнулся.

— Раз уж пошла такая пьянка, может, расскажете, что за дальнейшие ступени посвящения? — спросил я, — до сих пор нам говорили, что есть народ, который интересуется заброшками. Есть кандидаты, которые демонстрируют потенциал. И есть мы, действующие наводчики и медведи. Пары, способные добывать сердца. На этом картина нашего мира заканчивается, — я развёл руками.

Куратор сделал ещё один глоток кофе.

— Ребят, как думаете, как часто кто-то достаёт что-то полезное? Не мусор всякий, вроде биологических жидкостей неясного происхождения и сломанных газовых счётчиков — а реально полезное сердце? Сколько раз за лето это случается у средней команды?

Мы с Соней переглянулись.

— Ну… скажем, раз десять. Это если команда на великие заброшки не замахивается. Там могут быть как выигрыши, так и обломы, — осторожно ответил я.

— Один, — сказал куратор, — точнее, полтора раза, по статистике.

Я поражённо замолчал; действительно, до этого мне как-то не приходили в голову мысли сравнивать достижения. Я искренне считал, что у всех всё более-менее одинаково.

— На ваших каналах принято хвастаться. Если находят что-то ценное — обязательно размещают это. Если не говорить, конечно, о совсем редких объектах, которые сразу передают кураторам. Поэтому у вас может сложиться впечатление, что у других команд всё примерно так же, как у вас, — продолжал Максим; мне стоило некоторых усилий называть его про себя по имени, но, в конце концов, я ведь сам этого хотел. Так что лучше привыкнуть, — но на самом деле если за сезон команда что-то находит — это удача. Остальных, которым не повезло, мы поддерживаем. Поэтому ваша братва так нам лояльна. С нами жить проще. Но вы этого не знаете — потому что ни разу этим не воспользовались. Необходимости не было.

— Так, значит, мы особенные? — спросила Соня, улыбаясь.

— До этого сезона вы были просто редкими, — ответил куратор, — вам нужно было поднабраться опыта. Тогда бы мы перед вами открыли некоторые вещи, недоступные большинству. Расширили бы возможности. Мы ведь тоже не просто так свой хлеб едим. Мы умеем сделать так, чтобы команда легче находила сердца. Смогла работать с заброшками высокого уровня. Участвовала в операциях за кордоном. Это всё у вас было впереди.

— Почему было? — насторожился я.

— Потому что вы самостоятельно начали доставать сердца такого уровня, которые доступны только лучшим из наших специалистов. Которые в теме десятилетия, и прошли не одну загранкомандировку.

— Интересно. И почему так? Как думаете? — осторожно поинтересовался я, стараясь не глядеть на Басю.

— А вот тут я вам расскажу кое-что, о чем знают только высшие команды, — продолжал Максим, — нет смысла что-то от вас скрывать. Вы успешно разорили могилу, а это невиданное дело, — он почесал нос, осторожно подвинулся, поморщившись; видимо, рана всё-таки давала о себе знать, несмотря ни на какую "химию", — как считаете, почему команды, как правило, состоят из пар парень-девушка? И при этом вам настоятельно не рекомендуется вступать в отношения?

Вопрос вопросов. Да, я задавался им в самом начале. Но потом как-то отвлёкся на повседневность; решил, что это так просто потому, что это так, после чего перестал замечать "слона в комнате".

Я пожал плечами.

— Потому что способность доставать сердца напрямую зависит от эмоционального состояния команды, — продолжал куратор, — чем более сложные и многоуровневые чувства испытывают партнёры — тем выше их уровень. Поэтому им ни в коем случае нельзя вступать в близость. Это переводит отношения, скажем так, в другую плоскость. Они становятся просто людьми. Это проявляется не сразу — но постепенно заброшки их просто перестают интересовать. Они становятся нормальными. Понимаете?

Я посмотрел на Соню. Есть ли между нами сильные эмоции? Конечно. Ещё как есть! Мы просто настолько свыклись с ними, настолько поверили в правила игры, что они стали просто естественным фоном…

— Первый качественный скачок произошёл три года назад, в самом начале вашего второго сезона, — продолжал Максим, — могу предположить, что это как-то связано с вылазкой на полигон под Нижним. Просто по времени так совпало. После этого момента ваша результативность начала зашкаливать. Но само качество сердец было на обычном, среднем уровне. Я ждал нового скачка, не инициируя новые ступени посвящения — был уверен, что ваш потенциал далеко не исчерпан и, если начать применять "костыли-помощники" слишком рано — можно так и не дождаться его раскрытия. Кто же мог подумать, что следующий скачок окажется таким… впечатляющим?

Куратор вздохнул и сделал небольшую паузу, прикрыв глаза. Я терпеливо ждал, когда он заговорит снова.

— Это стало ясно после того, как вы добыли золото. Но я хотел быть совершенно уверенным, — продолжал он, — для этого привлёк вас к одной не совсем обычной операции…

— В Чите? Полигон? — вмешалась Соня.

— Да, — кивнул куратор, — пускай общий результат был, скорее, негативным, но вы показали чудеса возможностей проникновения… но об этом позже. Мы пока про вас говорим. Я считаю, что в этом сезоне случилось что-то, сильно сместившее эмоциональный фон у вас внутри группы. У меня есть одна гипотеза. Знаю, для кого-то со стороны это выглядело бы смешно. Тем более моё начальство в это, скорее, не поверит. Но, я думаю, это случилось после того, как Соня решила завести кошку. Вот её, — он указал на Басю; мы с Соней синхронно вздрогнули, — вот видите? — улыбнулся Максим, — я же говорил. Новая привязанность. Казалось бы — просто кошка, но какой эффект?

Повисла неловкая пауза. Я видел, что Соня колеблется: не ответить ли на откровенность откровенностью? Мне этого не хотелось, поэтому я сказал:

— Может, кофе ещё? — спросил я, — кажется, в сухпайке сгущёнка есть. Можно намешать, вкуснее будет.

Максим улыбнулся.

— Конечно, — кивнул он, — сам справишься?

— Ага, — кивнул я и направился в сторону багажного отсека.

Надо бы воспользоваться паузой, чтобы обдумать сказанное куратором. Наметить линию поведения. И потом — мы ведь так и не спросили, что он планирует делать с книгой? И что она такое? Но мысли почему-то категорически отказывались течь в практическом направлении.

Вместо этого я вдруг вспомнил ту самую вылазку в Нижний. Это правда, наша команда тогда была на грани распада. Мы сошлись в жёстком клинче, и это едва не закончилось плачевно.

Вроде начиналось всё как обычно: нашли интересный объект, изучили доступную информацию, приняли решение ехать.

В то время мы передвигались на "Джимми", на слишком дальние поездки не замахивались, и Нижний идеально подходил нам.