Новые горизонты (СИ) - Лео Андрей Васильевич. Страница 34

Не... мы с Софой, конечно, тоже будем присматриваться к желающим переселиться в Красноярск, под наше крылышко (по тем же девочкам я только на неё и полагаюсь), но всё же уверен: вождь "пионеров" работу по отбору наиболее сообразительных нам сильно облегчит.

Над ухом раздался оглушительный свист. Блин, и этот туда же!

— Григорий, хватит свистеть. И рожу попроще сделай, слишком уж она у тебя довольная. Не забывай: ты на работе.

Вот же охранничек! Учишь, учишь балбеса, а у него детство в попе никак не отыграет. Это ж когда я с такими темпами из бизонов крутых спецов-то воспитаю? Лет через двадцать, что ли?! Ох мама, роди меня обратно! Захотелось непечатно высказаться. Ну хотя бы в полголоса. Но минутное раздражение быстро прошло, и накатила трезвая оценка действительности: "А чего это ты, Сашок, с самого утра ворчишь, как старый дед? Хочется отдохнуть и расслабиться? Последние недели здорово вымотали? Так ляг поспи, и всё пройдёт". Хм... точно.

— За старшего остаёшься, а я спать пошёл. Присматривай за Федькой, не хватало ещё, чтоб он в реку свалился, скачет ведь, как обезьяна, по всему пароходу.

Всё! В койку, и баиньки. Целых два дня ничегонеделания. О-о, ка-айф! Хочешь — спи, хочешь — созерцай осенние красоты Енисея. Лепота! Надо бы почаще длительные отгулы устраивать, а то не жалею я себя любимого. Ой не жалею.

Очнулся лишь часа через четыре. Во меня укачало-то! Выбрался из тесного кубрика на палубу и очумело огляделся. Ого, уже Атамано-Шиверский перекат проходим! Насколько помню, это довольно сложный участок реки. Течение здесь ускоряется до десяти километров в час, к тому же и неприятные подводные камушки имеются. Впрочем, наш капитан с Енисеем знаком лучше кого бы то ни было и уже сбросил ход. Идём мы сейчас даже медленнее, чем вначале. Интересно, а почему меня не разбудили?

— Неужели наш засоня проснулся? — с улыбкой прокомментировала моё появление Софа.

— Вообще-то, я просил будить в случае опасности.

— Капитан сказал, пока тревожиться не о чем.

— Да-а? Ну, будем надеяться, он знает, о чём говорит.

Перед поездкой мы с ним обсуждали проход лишь через Казачинские пороги, но я почему-то считал необходимым и на этом перекате принять особые меры предосторожности. Те же пробковые пояса всем раздать. Зря, что ли, я их делал?

— Не хмурься, лучше посмотри, как красиво вокруг.

А и правда, только после слов Софы я ощутил всю прелесть открывающейся панорамы. Ниже переката Енисей с обеих сторон сжимается подступающими горами, это место называют Атамановской трубой. Высокие скалы почти нависают над водой, правый берег проносится в каких-то пятидесяти метрах от борта судна, при этом и река, и скалы освещены ярким солнцем. М-да-а... прямо-таки завораживающее зрелище. Особенно сейчас, когда растущие по берегам деревья укрыты осенней, багряно-жёлтой листвой. Мне как-то раз уже доводилось плыть этим маршрутом из Красноярска аж до Дудинки, но та поездка выдалась летом, и всё выглядело иначе.

Эх, красотища! Кстати, помнится мне, в той жизни где-то тут поблизости находилась одна из достопримечательностей Советского Союза — сверхсекретный город Железногорск. Он же Атомград, он же Красноярск-26, а для некоторых просто "Девятка". И секретный он был потому, что в нём работал подземный горно-химический комбинат по производству оружейного плутония. Суждено ли ему возникнуть и в этой реальности? Ой, кто знает, кто знает. Может, я его и построю.

Та-ак, а где помощнички? Ага, Григорий в корабельной рубке с капитаном болтает, а Федьку туда, похоже, не пустили, и он теперь, заглядывая внутрь, старательно плющит нос об оконное стекло, пытаясь хотя бы зрительно познать священные тайны судовождения. Ха, все при деле, и я могу спокойно посидеть на лавочке рядом с Софьей Марковной.

Вскоре подошло время обеда, и нам прямо на палубе накрыли стол тем, что Бог послал и кухарка в дорогу положила. А дальше мы так и сидели за столом всей путешествующей компанией, лениво обсуждая проплывающие мимо берега. Миновали устье реки Кан. Солнышко спряталось, небо нахмурилось, но холодный осенний дождь прошёл стороной, зацепив нас лишь краешком. В восемь вечера встали на ночлег. Нужно основательно отдохнуть, завтра утром будет самый трудный этап проводки судна.

Переночевали с комфортом лишь мы с Софой да капитан, ведь на пароходе всего три маленькие каюты. Механик с кочегаром и помощником капитана как-то устроились возле пароходного котла, он долго оставался тёплым, тем более они ночью ещё и дровишки в топку подбрасывали. Федька, тот вообще на верхушке котла улёгся и ночью во сне с воплем оттуда съехал, здорово повеселив команду. Хорошо хоть, без травм обошлось. Ну а Гришка и каменщики отсыпались на барже под брезентом, закутавшись в одеяла, приобретённые для енисейских детей. Утром на берегу сварили кашу, заварили чай и позавтракали, потом перегрузили дрова с баржи на буксир, развели пары и отправились в путь, не забыв подготовить средства индивидуальной защиты утопающих — круги и жилеты. Впереди нас ждал очень интересный и очень сложный в плане судовождения отрезок пути.

И вот опять реку с обеих сторон стискивают скалы. Начинается Предивинская труба, которая и вынесет нас к самому труднопроходимому порогу — Казачинскому. Даже в моей прошлой жизни далеко не все суда могли преодолевать его против течения самостоятельно. Падение реки на этом участке превышает один метр на километр длины, а общая протяжённость порога вместе с несколькими перекатами составляет четыре километра, и вдобавок фарватер постоянно петляет. Русло Енисея сужается до трёхсот пятидесяти метров, а судовой ход — до семидесяти. Трудно поверить, но Енисей здесь несёт воды больше, чем Волга у Нижнего Новгорода! Опасность для судоходства представляют подводные камни и большая скорость течения реки — около двадцати километров в час.

Вниз по течению Казачинский порог проходить ещё можно, хоть и с немалым риском, а вот вверх подниматься приходится уже только с помощью бурлаков. Боюсь, и нашему резвому буксирчику не вскарабкаться на эту гору воды. Была б река быстрой, но спокойной, он, пожалуй, на всех бы парах и выгреб, но в местной хаотичной сумятице волн и течений у него нет шансов. Закрутит, завертит вода бедолагу, бросит на камни и перемелет в труху. Тут, помнится, и стальные суда сминало как консервные банки.

Перед порогом команда стравила давление пара в пароходном котле до минимума, и теперь он, скорее всего, не взорвётся, если наш кораблик, не дай бог, пробьёт борт о неудачно подвернувшуюся каменюку и всё-таки затонет. Гребные колёса еле вращаются, но продолжают держать натянутым канат между буксиром и баржей. Это необходимо для того, чтобы она шла за нами след в след, не отклоняясь. Софа с Федькой и капитан расположились в рубке, мы с Гришкой — снаружи, возле дверей. Судя по всему, промокнем от брызг, но в каюту спускаться не хочется: случись что, можем не успеть выбраться, а в рубке места уже нет. Она всего-то полтора на полтора метра и отличается от старого дачного туалета моих родителей лишь большими окнами и второй дверью.

Капитан отдает последние распоряжения команде, его спокойный голос внушает уверенность в благополучном исходе нашего путешествия. Приближается шум порога, всё явственнее нарастают глухой гул и рокот. Палуба под ногами начинает мелко вибрировать, как при начале землетрясения. Ох ё-моё! В той жизни прохождение порога по-другому воспринималось.

Солнышко спряталось, и река мгновенно преобразилась — сейчас она кажется бездонной. Я попробовал разглядеть что-нибудь в глубине и чуть челюсть на палубу не уронил, когда заметил проносящуюся мимо борта подводную скалу. Ни фига себе! В каких-то трёх метрах от нас пролетела! О, опять что-то большое мелькнуло, а вот искры с пузырями пошли. Или это вода так видимость искажает, или наш капитан — судоводитель-снайпер. Не вовремя вспомнилось высказывание горе-лоцмана из фильма "Волга-Волга": "Я на этой реке все мели знаю", и чем в результате дело закончилось. По спине пробежала толпа мурашек, но я, мотнув головой, отогнал дурные мысли прочь. Не-е, наш капитан лучший на Енисее. Он через этот порог больше сотни судов провёл, и ни одно из них не получило повреждений. Да и с пароходами знаком, три года от Ангары до Туруханска помощником капитана ходил.