Крылья экстаза - Картленд Барбара. Страница 13

– Отлично, спасибо.

– Я слышала, вы вернулись около четырех утра, – болтала Рене, ставя поднос на столик у окна. – А мсье и того позднее. Кажется, он появился не раньше семи и наверняка еще спит.

– Не раньше семи?! Никогда не думала, что в Париже танцуют до самого утра!

Тут ей показалось, что Рене тоже весьма странно на нее посмотрела, и взгляд ее чем-то напоминал взгляд графа, когда Кендрик с Ивонной уехали вчера в фиакре.

Но граф тогда не сказал ничего, а девушка прямодушно заявила, расхохотавшись:

– Но я не думаю, что мсье танцевал, мамзель!

И с этими словами Рене покинула комнату, оставив Тину в совершенном замешательстве.

Если Кендрик не танцевал, то где же он в таком случае был?

Затем она пришла ко вполне правдоподобному выводу, что, скорее всего, он отправился к веселой француженке домой и там они болтали и, может быть, даже пили до самого утра.

Подробностей прошлой авантюры брата с русской танцовщицей Тина, конечно, не знала, за исключением того, что родители были крайне возмущены тем обстоятельством, что Кендрик не ночевал дома. Кроме того, танцовщица была расценена эрцгерцогиней как компания, совершенно не подходящая для наследного принца. По если Кендрик и с русской балериной вел себя так же, как вчера с этой Ивонной, то возмущение матери стало Тине совершенно понятным.

– Ах, если мама когда-нибудь узнает о том, как Кендрик вел себя здесь, – пробормотала Тина, – то гневу ее не будет предела!

Но тут девушка сообразила, что гнев этот в равной степени будет обращен и на нее, на нее, танцевавшую всю ночь напролет с человеком, никем ей не представленным, и теперь даже намеревавшуюся отправиться с ним завтракать наедине, потому что Кендрик, конечно, вряд ли теперь составит ей компанию.

Мысль о возмущении родителей была очень неприятной, и Тина постаралась побыстрей успокоить себя тем, что поведение их вряд ли будет раскрыто, если только барон и графиня в этот самый момент не докладывают об их исчезновении во Дворце.

«Но, полагаю, Кендрик прав, и они не рискнут потерять свои места, признавшись в такой беспомощности и ротозействе», – решила она, потому что думать о том, что произойдет, если все обернется не так, было просто страшно.

Тина доела завтрак и направилась к себе, чтобы одеться. Но затянуть корсет, пусть даже маленький, без горничной оказалось делом весьма сложным, а застегнуть сзади ряд пуговиц на платье – и совсем невыполнимым.

Поэтому Тина прекратила любые попытки, все еще надеясь, что Кендрик скоро встанет и поможет ей в этом.

Правда, надежда была слабая, ибо девушка понимала, что пяти часов сна после бессонной ночи все-таки маловато.

А пока она причесала волосы как можно лучше, но решила сегодня вечером перед выездом на очередной бал все же попросить консьержа пригласить парикмахера.

Затем Тина выбрала свое самое изысканное платье, предназначавшееся вовсе не для завтраков с незнакомцами, а для праздника королевского сада, который устраивали в Виденштайне каждый август.

Кроме того, эрцгерцогиня заявила, что платье будет хорошо и для «Золотого приза», на который будут выставлены лошади герцога Фэйверстоуна.

«Вот он удивился бы, скажи ему кто, что я в этом самом платье завтракала наедине с французским графом, с которым познакомилась сама на балу художников!» – развеселилась Тина.

Неожиданно ей пришла в голову мысль, что, произойди это, герцог может и вовсе отказаться жениться на ней. Какой прекрасный способ отделаться от ненавистного жениха! Но в таком случае его место может занять какой-нибудь из ужасных немецких принцев типа Георга, и тогда ее судьба окажется еще более плачевной.

«Впрочем, что сейчас об этом думать? По крайней мере на несколько дней я просто Тина Бельфлер, и на мне не лежит никаких государственно-матримониальных обязанностей – так что, я могу вести себя, как мне заблагорассудиться!"

Но тут перед ней встал вопрос, должна ли она, будучи такой же попрыгуньей, как эта Ивонна, и вести себя точно так же, как она?

Неужели и ей надо так же обнимать мужчину, целовать его на глазах у всех и танцевать столь неподобающим девушке образом?!

Как может она так же открыто флиртовать с кем ни попадя, как делали это многие дамы прошлой ночью? А ведь так вели себя даже те дамы, которых она видела вчера в «Кафе Англэ», а уж они то явно рангом выше, чем девицы с бала…

Впрочем, кроме флирта, дамы из кафе не позволяли себе ничего неприличного. и Тина подумала, что им дарят драгоценности и осыпают комплиментами только за их яркую красоту.

Мелькнула у нее какая-то смутная мысль, что здесь должно быть что-то еще, но поскольку она совершенно не знала что – то и мысль эта быстро ускользнула.

Часы на камине уже пробили полдень, и Тина поняла, что брата будить все же придется, если она действительно хочет успеть на ленч с графом. Но тут, слава Богу, Кендрик встал сам.

В открытую дверь спальни Тина увидела, как он вошел в столовую, и, подпрыгнув от счастья, бросилась к нему.

– Наконец ты проснулся, Кендрик! Ах, как хорошо! А я уж думала, что ты заснул навеки!

Брат хмуро потер глаза.

– И с удовольствием бы, – зевнул он. – Который час?

– Уже первый. Давай я закажу тебе завтрак, или ты подождешь до ленча?

– Лучше просто кофе. Вчера я выпил столько шампанского, что голова раскалывается.

– Ах, бедняжка! По, знаешь, у меня с собой есть немного одеколона. Мы намочим платок, ты приложишь его к вискам, и, может быть, станет легче.

Кендрик простонал нечто утвердительное и рухнул в первое подвернувшееся кресло. Со своими густыми взъерошенными волосами он казался совсем юным, почти школьником.

Тина заказала кофе и сбегала к себе за флаконом одеколона.

Кендрик полулежал в кресле, совершенно расслабившись, пока сестра накладывала ему на лоб пахучую повязку.

– Послушай, Кендрик, – осторожно начала она, – граф пригласил нас сегодня на ленч и скоро уже будет здесь, но… если ты не хочешь идти, то ладно, отпусти меня одну.

Кендрик приоткрыл один глаз.

– Ах да, ведь я сам обещал Ивонне позавтракать с ней!

– Значит, мы завтракаем по отдельности!

Брат довольно заулыбался.

– Сказать по правде, это было бы самым лучшим решением вопроса.

– Тогда все в порядке! Я позавтракаю в компании графа и, слава Богу, больше не буду видеть твоих развлечений.

– Вот-вот… – пробурчал Кендрик и сел в кресле. Теперь он стал немного больше походить сам на себя. – Я не собирался тебе говорить. Тина, но я буквально покорен ею…

– Конечно, она куда приятней, чем та твоя первая, Нанетта.

– Ты права, и к тому же она не из того сброда, что вился вчера рядом с нами в ложе.

Тина с ним согласилась, а потом решила сделать еще один маленький шажок в направлении уточнения истины:

– А эта Ивонна… Она актриса? Кендрик как-то сник и неуверенно ответил:

– Я верю, что когда-то она действительно играла на сцене…

– А теперь?

На этот раз повисло долгое молчание.

– Честно говоря, у меня не было времени о многом ее расспрашивать.

– Да-да, конечно, – поспешно согласилась Тина, – сделать это минувшим вечером было очень трудно не только для тебя. Оркестр играл так громко, особенно в том заведении на Монмартре…

– Прости меня, это заведение оказалось совсем для тебя неподходящим, и мне не следовало тебя водить туда…

– По зато последние танцы на Елисейских полях оказались очаровательны! Одно только странно: как это ты не сказал мне «спокойной ночи»?

Кендрик откровенно покраснел.

– Если признаваться до конца, сестренка, то я просто забыл. – Он снял со лба намоченный платок. – Вся беда в том, что мне вообще не следовало впутывать тебя в эту мою авантюру – да теперь поздно!

– Честное слово, ничего страшного не произошло! – запротестовала девушка. – Мне было весело, и граф оказался весьма любезен. – Тине показалось, что при последних словах брат посмотрел на нее как-то подозрительно.