О чем молчит ласточка - Сильванова Катерина. Страница 3

И вот спустя одиннадцать лет настал тот день, когда «все это» стало его, Володиным. По документам это произошло не сегодня: отец все оформил заранее. Но вот сейчас Володя понял окончательно и бесповоротно, что отца больше нет. Именно сейчас, когда вошел сюда без стука, сел в кресло как хозяин и по-хозяйски положил руки на огромную холодную столешницу.

Теперь же в дверь – новую, отремонтированную сегодня утром – постучали ему. Это был Брагинский, старый друг и деловой партнер отца. Еще в середине девяностых он буквально своими руками, связями и умом помог перенести отцовский бизнес из Москвы в Харьков. Он помогал и потом: все эти годы был верным другом и наставником Володи.

– Ну и как тебе на твоем новом месте? – начал Брагинский, но, взглянув на Володю, резко замолк.

«Я не на своем месте», – пронеслось в голове, но Брагинскому Володя ответил:

– Нормально.

– Давай водки принесу, помянем?

Володя отрицательно помотал головой.

– Я за рулем, вечером еще ехать.

– Тогда, может, просто чайку? Жена печенье испекла, передала угостить.

Володя промолчал.

– Ну ладно, – тяжело вздохнул Брагинский и, подойдя ближе, похлопал Володю по плечу. – Зови, если что.

– Хорошо, – ответил тот, поднимаясь.

Оставшись наедине, он собрал отцовский органайзер, пресс-папье и фоторамку, убрал их в один из книжных шкафов. Володя понимал, что ощущение «музейности» кабинета не исчезнет, пока здесь не заменят всю мебель, но ему впервые за все время не хотелось избавляться от нее. Он принялся доставать из своей коробки папки с документами, ежедневник, стикеры, канцелярские принадлежности, ноутбук с кучей проводов. Стол мигом перестал казаться таким большим.

В выдвижном ящике Володя нашел целую стопку разных больничных бланков, одних только кардиограмм было больше десятка. Значит, отец знал, что болен, – и ничего ему не сказал. Как всегда, «как мужик» не сказал, а сделал – в прошлом году формально передал Володе бразды правления фирмой. По сути, руководили они ею вместе, но в последний год отец все чаще доверял принятие важных решений ему. Володя все знал, ничего не боялся, ничему не удивлялся, и это сыграло с ним злую шутку. Если бы переживал о работе и волновался из-за руководящей должности, он мог бы за этим прятаться от мыслей об отце и его смерти.

Забавно, но до прошлой среды Володя ни разу не назвал его папой. Даже когда был ребенком – только «отец», на работе – Лев Николаевич. Но в тот день, колотя в дверь, назвал. До сих пор в ушах стоял его собственный крик: «Отец. Отец! Папа!» И потом еще раз мысленно назвал его так – когда выбивал дверь и говорить не хватало дыхания.

Когда дверь поддалась, Володя ворвался и увидел его. Он полулежал в кресле в неестественной позе: спина выгнута, нога скрючена, лицо сведено жуткой судорогой. Очень хорошо, что в морге все это исправили и ни матери, ни партнерам, ни родственникам не пришлось видеть отца таким.

А теперь Володя сам сидел в этом кресле. Надо было начинать работать.

– Лера, – сказал, нажав кнопку громкой связи на телефоне, – принесите отчеты за неделю, пожалуйста.

Через пару минут секретарь раскладывала перед ним на столе бумаги, попутно комментируя, на что нужно обратить внимание. Телефон пиликнул короткой СМС, Володя быстро взглянул на экран, задумчиво хмыкнул.

– Лера, – обратился он, прервав секретаря на полуслове, – простите, вы случайно не знаете, где в городе можно купить куклу Барби-русалку? – Он сверился с написанным на экране телефона и уточнил: – С фиолетовым хвостом и блестками в волосах.

Та посмотрела с явным недоумением, но почти сразу же выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась.

– Если настоящую Барби, то, наверное, только в центральном «Детском мире» продаются. Могу позвонить туда, уточнить.

– Ну… – Володя на мгновение даже смутился – этот звонок все же не относился к должностным обязанностям Леры. – Если вам не сложно, буду очень благодарен.

– Не сложно. Если есть в наличии, попросить отложить?

– Да, до вечера. Спасибо.

Когда Лера вышла, Володя, мрачно взглянув на кипу лежащих перед ним отчетов, вздохнул. «Надо же, – подумал он, – только русалку ей и подавай, ничем уже этого ребенка не удивишь».

Из-за двери слышались голоса и веселые детские крики. Володя, уже предвкушая хаос, в который он погрузится через несколько секунд, вжал кнопку звонка.

Ему открыл Пашка.

– Здрасьте, – кивнул он, пропуская Володю внутрь квартиры.

– Привет! – ответил Володя. – Ничего себе ты вымахал, уже одного со мной роста!

– Так все лето с батей спортом занимался! – пожал плечами тот.

Володя не успел даже нагнуться, чтобы расшнуровать туфли, – в него тут же влетело нечто, обняло за колени и заголосило на всю прихожую:

– Ура! Крестный приехал!

– Ей-богу, Олька, будь ты выше и чуть сильнее, снесла бы меня с ног! – наигранно возмутился Володя, присаживаясь на корточки.

Мимо них аккуратно просочился Пашка, а из зала выглянула Ирина.

– Доча, дай крестному сперва разуться, а потом хоть на голове у него прыгай, – строго приказала она.

Олька нехотя отступила на шаг, при этом подозрительно косясь на цветастый пакет, который Володя безуспешно прятал за спиной.

– Держи, чудо в перьях. С днем рождения! – Он протянул ей пакет. Олька тут же развернулась на пятках, чтобы убежать в комнату открывать свой подарок, но затормозила, когда мама строго окликнула ее:

– А что сказать надо?

Вздохнув, она вернулась обратно к Володе, развязывающему шнурки.

– Спасибо, крестный. – И быстро чмокнула его в щеку.

Он улыбнулся ей, потрепал по белобрысой макушке.

– Да не за что.

– Проходи. – Ирина пригласила его в зал. – Русалку-то нашел?

– А у меня разве был вариант ее не найти?

В зале за длинным накрытым столом поместилось человек пятнадцать. Стульев, конечно, на всех не хватало, поэтому сидели на всем: на диване, на кухонных табуретках и даже в компьютерном кресле.

– О! Володя, привет! – махнул ему с противоположного края стола Женя – отец семейства. Приподнялся, собираясь выйти, но оказался зажат с одной стороны стеной, а с другой – своей тещей. Со всех краев стола тоже раздались разрозненные приветствия.

– Садись, – Ирина обратилась к Володе, – я пока принесу тебе чистую тарелку.

– Давай сюда. – С дивана вскочила Маша – Володя и не заметил ее сразу. Она указала на место рядом с собой, пододвинула пустые стопку и бокал.

Володя махнул рукой – мол, сиди. Чтобы пройти к Маше, пришлось бы беспокоить других и пролезать через полстола.

Мужик, к которому Володя подсел, тут же зычно крикнул ему в ухо, хватая бутылку с водкой:

– Вот и опоздавший крестный! Штрафную!

Володя не помнил, как его зовут – то ли Николай, то ли Василий. Знал только, что это тренер из Жениной секции, раньше работавший вместе с ним в школе.

– Нет, спасибо, я за рулем. – Володя прикрыл стопку ладонью.

– Что? – оскорбился дядька. – За крестницу и не выпьешь?

– Да уж действительно, Владимир, надо – такая традиция, – поддержал его интеллигентного вида старичок, сидящий напротив, Иринин отец.

«У вас традиция, а мне потом на такси домой и машину в городе на выходные оставлять», – посокрушался про себя Володя, но руку со стопки убрал.

За одной стопкой под классическое «между первой и второй…» ему налили следующую. Сидящая рядом то ли сестра, то ли тетка Жени услужливо положила ему в тарелку два салата и протянула блюдо с селедкой.

В целом этот праздник не отличался от любого другого – так же отмечались и Иринины, и Женины, и чьи угодно дни рождения, а еще Новый год, Пасха, майские… Бабушки, дедушки, родственники, близкие друзья, близкие коллеги и их дети – все в сборе.

Вскоре Олькины одноклассницы ушли, и именинница осталась единственной из детворы. Села в кресло в дальнем углу зала и принялась возиться с куклой.

Володя отстраненно слушал обрывки разговоров, не пытаясь вникнуть и поддержать ни один из них.