Тень за твоей спиной (СИ) - Разина Инна. Страница 29

Примерно через полтора часа Виктор Андреевич направился к выходу, и я смогла подойти ближе к могиле, у которой он провёл всё это время. С фотографии на памятнике на меня смотрела женщина с мягкими чертами лица и выразительными глазами. Судя по фамилии и возрасту, это была жена Платонова. И умерла она три года назад.

Медленно бредя к воротам, я думала о том, что вдовцом Виктор Андреевич стал не очень давно. Острая фаза горя у него уже прошла, но с потерей он, скорее всего, ещё не смирился. И что мне это давало?

До выхода оставалось совсем немного. Я свернула на главную тропинку и застыла. Прямо передо мной на траве сидел бледный до синевы Платонов, тяжело дыша и держась за сердце. Прятаться было поздно, да и оставлять его, похоже, опасно — вполне можно лишиться важного свидетеля. Я быстро наклонилась к мужчине:

— Вам плохо? Вызвать скорую?

— Не надо… сейчас пройдёт… в кармане валидол… — прерываясь, выдохнул он. Я вытащила из кармана его рубашки упаковку с лекарством и подала таблетку. Потом осторожно помогла подняться и довела до ближайшей лавочки. Сама присела рядом.

Внимательно разглядывая мужчину, я думала, может стоит всё же позвонить в скорую? Но Платонов понемногу приходил в себя. Его лицо порозовело, а дыхание нормализовалось. Через несколько минут он уже слабо улыбался мне и благодарил за помощь.

Теперь я могла со спокойной совестью оставить Виктора Андреевича одного, но в мои планы это не входило. Раз уж всё так получилось, глупо было не воспользоваться ситуацией. Озабоченно глядя на мужчину, я предложила:

— Знаете, сейчас вы выглядите гораздо лучше, но я не могу просто так уйти. Давайте, чтобы мне было спокойней, подвезу вас до дома. Я на машине, и время у меня есть. Не возражаете?

— Спасибо, дочка! Только я сам за рулём.

— Ну, думаю, за руль вам пока нельзя.

— Это точно, руки у меня ещё дрожат. А что же делать? — задумался он.

— Вот что — тогда я отвезу вас домой на вашей же машине. А потом заберу свою.

— Что ты, дочка! Это ж какое беспокойство для тебя. Туда-сюда мотаться. Не надо, я что-нибудь придумаю, — испугался мой собеседник.

— Никакого беспокойства, не переживайте. Всё равно у меня на сегодня нет других планов. Или вы боитесь за машину? Вообще-то я ездила на разных. Какая у вас?

— Да разве ж машина — главное в жизни, чтобы за неё переживать? Тебе столько проблем создавать не хочу!

— Ну значит, договорились. Пойдёмте потихоньку к стоянке.

Вот так мы и познакомились. У дома Виктора Андреевича я припарковалась и протянула ему ключи. Мужчина рассыпался в благодарностях, а потом смущённо пригласил меня выпить чаю, чтобы немного передохнуть. Конечно, я не отказалась.

Ещё по дороге Платонов рассказал, что на кладбище навещал жену. Взглянул на меня заинтересованно, помолчал немного и отвёл глаза. Видимо, надеялся услышать в ответ, что там делала я, но напрямую спросить не решился. А я ещё не знала, как буду объяснять своё присутствие в таком месте, и оставила себе поле для манёвра.

Ведя машину, я обратила внимание, что бензин в баке был почти на нуле. Сначала подумала, что мужчина забыл заправиться. Но взглянув поближе на спартанскую обстановку его жилища, на очень скромное угощение, выставленное к чаю, предположила другую причину. Может, у него просто не хватало средств на дорогой бензин? И как раз поэтому Виктор Андреевич так редко куда-нибудь выезжал?

Мы очень мило пообщались. Сначала Платонов немного смущался, но под конец освоился и уже спокойно рассказывал о своей семье, покойной жене и сыне. С гордостью показывал фотографии внучки. Перед уходом под предлогом беспокойства я взяла у него номер телефона и продиктовала свой. Естественно, представилась я чужим именем и номер оставила специально купленный для такого случая. А ещё незаметно засунула за кресло тонкий газовый шарф, чтобы иметь предлог для возвращения сюда.

***

Артём всё же попытался решить вопрос с долгом другими путями. И даже продал свою любимую игрушку — спортивный автомобиль. Но набрать необходимую сумму ему не удалось, тогда он сообщил банку, что готов отдать коттедж. Однако прошла неделя, и его уведомили о невозможности принять дом в обеспечение долга, так как земля, на которой он стоит, является спорным имуществом.

Подключив юристов, удалось выяснить, что несколько дней назад права на участок заявил живущий в данный момент за границей потомок помещика, чьи владения лет сто назад располагались на этом месте.

— Это же абсурд! — кипятился Артём, — Какие ещё права, он сошёл с ума? Никто ему ничего не вернёт!

— Конечно, не вернёт. Тем более, на месте усадьбы сейчас стоит не только твой дом, но и пять соседних. А иск он почему-то подал к тебе одному. Ты же понимаешь, выигрывать его никто и не собирается. Тебя просто вынуждают отдать акции.

— Не дождутся! Я как-нибудь выкручусь.

Артём наконец перестал метаться по комнате и устало опустился на диван. Я не могла ему помочь и от бессилия ощущала почти физическую боль. Всё это было так несправедливо! Словно смахивая ненужные пешки с шахматной доски, кто-то, походя, уничтожал всё, что было дорого Колесникову, на что он тратил время и силы, что любил и ценил. А ещё я боялась за самого Артёма. Прекрасно видела, что в своём упрямстве он уже готов рискнуть жизнью, забывая, что ни дом, ни типография не стоят такого дара!

Мне вдруг нестерпимо захотелось стереть усталость с его лица, прогнать напряжение и боль из глаз. Пусть ненадолго, пусть на полчаса, унести его туда, где нет тревог и волнений, где не надо принимать тяжёлые решения. Туда, где будем только мы вдвоём. Я шагнула к Артёму, на ходу стаскивая футболку. Прижалась крепче, нетерпеливыми руками расстегивая его джинсы, и увлекла в спальню.

Моя задумка удалась. Я смотрела на расслабленное лицо Артёма, улыбку, блуждающую по его губам, и чувствовала тепло в груди. Теперь я могла попробовать достучаться до него. Вот только как начать? Ответ пришёл сразу.

— Артём я хочу тебе кое-что сказать… я люблю тебя, и поэтому должна предложить — отдай им типографию. Пойми, надо уметь отступать! Что бы ни случилось, твоя голова и твои способности останутся при тебе. Ты молодой, сильный, умный, а значит, сможешь построить новый бизнес. Ещё более успешный — это и будет твоя победа! Я останусь рядом и помогу. Разве ты не видишь, нам не выстоять против них. Не собираешься же ты умереть за типографию? А до такого вполне может дойти.

Пару минут Колесников молчал, не глядя на меня, потом поднял глаза.

— Саш, спасибо! Поверь, я оценил. Не думай, я, как и раньше, трезво смотрю на вещи и не собираюсь закрывать грудью амбразуру. Но пока не использую все возможности, я не отступлю. А этого ещё не произошло.

Я прижалась к Артёму и уткнулась носом ему в шею. Его руки легко скользили по моей спине. Немного согревшись у него на груди, я отодвинулась и побормотала.

— Что ж, тогда есть один шанс. Я тут полистала деловой журнал. Там была статья о похожем случае — бизнесмен успел переписать свою фирму на другое лицо.

— Да, я думал о таком способе. Но это не поможет вернуть долг.

— Зато они поймут, что типографию так не получить, и отзовут свой дурацкий иск. Никто не захочет тратить деньги на судебные издержки по заведомо проигрышному делу. Тогда банк примет твой залог. Конечно, Трунов придумает что-нибудь ещё. Но ты сам говорил: будем решать проблемы по мере их появления.

— Звучит интересно. Хорошо, я подумаю над этим.

— Здесь самый сложный вопрос — на кого всё переписать. Есть у тебя надёжный друг? Человек, которому ты полностью доверяешь?

Артём нахмурился, помолчал немного, потом хмыкнул.

— А знаешь, оказывается, это непростой вопрос. Я даже не подозревал. И всё же уверен, что найду такого. А пока пусть всё идёт к черту! — он притянул меня к себе и скинул на пол одеяло.