Тень за твоей спиной (СИ) - Разина Инна. Страница 33

И вот тут я остановилась. А действительно, кто? Почему я решила, что со смертью старшего Колесникова моя месть потеряла смысл? Я всё ещё могу разрушить всё, что имело для него значение: его дом, бизнес, семью, честное имя. Какая разница, что теперь сыночек управляет типографией? Судя по всему, он недалеко от папаши ушёл — такая же сволочь! А значит, в моём случае сын за отца отвечает. «Грехи отцов падут на их детей» — пусть эта фраза отныне станет моей мантрой.

Я вдруг почувствовала огромное облегчение и просто без сил опустилась на корточки, прижавшись спиной к парапету. Через пару минут отдышалась, поднялась на ноги и быстро пошла к метро, по дороге обдумывая и исследуя со всех сторон свою новую цель. В мои мысли вернулась ясность, а в сердце — спокойствие и уверенность в своей правоте.

***

Моя гениальная идея Артёму не то чтобы понравилась, но ему пришлось пойти на компромисс и согласиться. Просто потому, что уговорить меня уехать не удалось. Зато он полностью отыгрался, сообщив, что в ближайшие месяцы сам будет отвечать за мою безопасность. И потребовал беспрекословно его слушаться и мгновенно выполнять все указания.

А первым делом заявил, что отныне мы, как неразлучная парочка, всегда будем вместе. Сначала я обрадовалась, потому что сама мечтала быть рядом с ним. Но потом поняла, что слова Артёма надо понимать буквально. В помещении я всегда должна была находиться в поле его зрения, а на улице — не отходить ни на шаг!

Сначала такие жёсткие правила привели меня в уныние, но довольно скоро я придумала, как их обойти. Для этого пришлось задействовать Аллу, призвав её на помощь. Частично я поделилась с ней тем, в какой ситуации оказалась. И попросила прикрывать меня, когда хотела выбраться куда-нибудь без сопровождения. На самом деле, излишней беспечностью я не страдала и прибегала к подобному способу крайне редко. Просто само существование такой возможности действовало на меня успокаивающе.

Формальная передача типографии в мои руки состоялась на прошлой неделе. А на этой мы с Колесниковым занимались воплощением моей идеи. И как раз возвращались из столицы, где посетили офис адвокатской конторы, представляющей интересы одной крупной зарубежной компании.

Дорога была долгой, но большую её часть Артём молчал и лишь под конец рассказал о том, какие результаты дало мини-расследование последствий аварии, связанной с его отцом. А точнее, поиски оставшегося в живых ребёнка. К сожалению, рассказ о результатах занял всего два предложения.

— Это была девочка. После гибели родителей она попала в детский дом и там умерла.

— Какая страшная судьба! — не удержалась я, ощущая, как холод пробежал по спине, и нервно взглянула на Артёма. Он сосредоточенно следил за дорогой, но лицо было бледным, а губы плотно сжаты. Я заметила, как дёрнулась его щека, и отвернулась к окну.

Тот день продолжился так же странно. Уже у нашего офиса произошло одно досадное происшествие. Мы поднимались по ступенькам, когда навстречу нам на крыльцо выпорхнули Ольга с Аллой, явно собираясь на обед. Вдруг девчонки недоумённо посмотрели вниз. Я оглянулась. К лестнице подбежал запыхавшийся пожилой мужчина. Справившись с дыханием, он протянул к нам руку и воскликнул:

— Танечка, господи, вот радость-то! Как хорошо, что я тебя встретил! Куда же ты пропала? Я столько раз тебе звонил, а телефон всё недоступен.

Поскольку мы стояли молча и, не считая удивлённых взглядов, никак не реагировала на его слова, мужчина немного растерялся и уже не так уверенно продолжил: — Подожди, ты что, меня не узнаёшь? Это же я, Виктор Андреевич!

— Товарищ, вы что-то перепутали. Здесь нет никаких Тань! — решила расставить точки над «и» Ольга.

— Неужто обознался? Не может быть… Простите… — дядечка совсем стушевался и отошёл в сторону. Перед тем, как зайти в офис, я обернулась. Мужчина всё ещё стоял в тени деревьев и смотрел в нашу сторону.

Глава 26

Вот и всё! До исполнения моих планов осталась каких-то пара шагов. А ведь я и сама до последнего не верила, что смогу это сделать! Как всегда, не обошлось без сбоев — вчера меня случайно заметил Виктор Андреевич. Впрочем, никакого урона это недоразумение мне не нанесло, но немного поволноваться заставило.

А теперь можно полностью сосредоточиться на предстоящей эффектной концовке. Конечно, жаль, что Владимир Колесников не увидит завершающего акта трагедии, но и так неплохо. Скоро ни от его семьи, ни от любимого дела не останется и следа. Грехи отцов падут на их детей!

Для большего эффекта не хватало присутствия ещё одного участника тех событий — шофёра. Теперь, когда бывший шеф умер, мужчина мог бы открыто признаться в подмене, на которую его заставили или уговорили пойти. Наверное, стоило бы съездить туда, где он сейчас живёт, и попытаться встретиться. Но поскольку финал приближался, я не могла покинуть город и решила просто написать письмо. А вдруг мне ответят?

Положив перед собой лист бумаги, я задумалась — надо было сообразить, как вызвать шофёра на откровенность. Мысленно перебирая всё, что о нём знала, я вспомнила тот единственный раз, когда видела его не на фотографиях — день аварии.

Моя память отлично сохранила испуганный, виноватый взгляд мужчины, когда он повернулся и заметил меня, лежащую на носилках. И неожиданно слова потекли сами собой. Я написала правду: что я — та самая девочка, которую он видел. Что у него остался последний шанс облегчить душу и рассказать о своей роли в давней трагедии и о вине Владимира Колесникова. Закончив, я даже не стала перечитывать письмо, быстро запечатала его и отнесла в почтовый ящик.

Вернувшись домой, я позвонила Трунову. На какое-то время мне удавалось оттянуть окончательное объяснение с ним, не открывая полную картину, и мой партнёр был недоволен. Кто-кто, а Михаил Трунов не привык быть на вторых ролях, отсутствие ясности в делах сильно его злило. Но поскольку результаты нашего сотрудничества были налицо, он терпел, хоть и сходу вылил на меня поток претензий, вызванных последними событиями.

— Мы так не договаривались! Это что ещё за жертвенная дура? Сначала она согласилась быть овцой на закланье. А потом всё-таки испугалась и подстраховалась. Знаешь, что они придумали?

— Знаю: девушка написала завещание. И в случае своей смерти оставила типографию одной очень крупной зарубежной конторе.

— Вот именно! Известной своими аппетитами конторе, которая так просто вкусную добычу не отпустит. И на которую я, к сожалению, никак воздействовать не смогу. А мне что с того?

— Не переживайте, Михаил, всё под контролем.

— Знаешь, вообще-то, я очень зол! Ты до сих пор не рассказала обо всех своих планах. Темнишь, недоговариваешь. Не понимаю, почему я иду у тебя на поводу? Раньше за собой такого не замечал, может, старею?

— Не наговаривайте на себя. Просто вам очень понравилась идея размазать Колесникова по стенке. И не физически, как вы сначала собирались, а психологически. Сломить соперника морально, согласитесь, гораздо интересней!

— Не буду отрицать, твоя задумка лишить печатника всего, что ему дорого, меня вдохновила. Все эти заморочки, типа родного очага, честного имени и тому подобного для таких, как он, много значат. Но я не вижу, как мы теперь этого добьёмся? Что делать с девчонкой?

— Я же говорю: всё под контролем. Я смогу на неё воздействовать.

— Как? По-моему, ты её недооцениваешь. Такие дуры очень влюбчивы и готовы всё отдать за мужика. Да она тебя послушает и тут же побежит докладывать Колесникову!

— Ещё раз повторяю: мне есть, чем её взять.

— Уверена? — недоверчиво переспросил Трунов. — Между прочим, если ты со слепой бабской влюбчивостью справишься, тебе можно памятник ставить! Научишь меня потом своим приёмам?

— Там посмотрим.

— Тогда ладно. В конце концов, пока что ты не давала мне поводов сомневаться в себе. Тем более, я могу включиться в дело в любой момент.