Эдгар По в России - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 64

Если вы решите, что я трудился на Третье отделение Собственной его величества канцелярии — ваше право. Не стану с этим ни соглашаться, ни опровергать. Мне теперь все равно, а вам… а вам, собственно говоря, какое до этого дела? Если вы неглупый человек, так сами поймете, в чем тут причина. Ни для кого ж не секрет, что к книгам и их авторам в Российской империи совершенно особый интерес! Чей интерес, вы и сами догадываетесь. Книги мысли разные в головы закладывают. Книжная лавка — посредник между читателем и писателем, так к ней интерес еще более особый. От нас зависит, какие книги будет читать подданный. Так-то вот…

Скажу лишь, что мне небезразличны дела, которыми занималось Третье отделение. Могу напомнить, что к Оным относились сведения о существующих в России сект и расколах, известия об открытиях по фальшивым ассигнациям и печатям, высылка и размещение людей подозрительных и вредных. Скажете, не следует этого делать? Эх, государи мои, еще как следует! Много в нашей России-матушке пакости разной, ее вычищать следует. Никто меня никуда не вербовал, ничего не требовал. Но я всегда знал — от какой крайности следует отговорить г-на Пушкина, какие бумаги г-на Грибоедова необходимо уничтожить, потому что даже мой магазин не мог дать полной гарантии безопасности. Помнится, после декабрьского мятежа кое-кто из старых покупателей прислали в мою лавку целый воз бумаг в надежде, что мне удастся их сохранить. Ну, я ж не волшебник — два дня топил печи в доме и в магазине. А попади это добро в Следственную комиссию, пострадало бы не сто человек, а с тысячу. Да кто в то время в заговоре не был замешан? Если только аз грешный, так мне все равно было — Николай ли императором станет, Константин ли. Правильно приказал тогда молодой государь — следствие прекратить, а бумаги по делу уничтожить. А начни всем подряд головы сносить да на Кавказ отправлять — без дворянства можно остаться. Подполковника Батенькова почему в Петропавловской крепости гноили, в одиночной камере, в Сибирь не пускали? Да потому что язык длинный, мог много лишнего рассказать. А в Алексеевском равелине стены слушать не смогут, а коли и смогут — никому не перескажут.

Было бы странным считать, что Третье отделение Собственной его величества канцелярии не в курсе, что по столице болтается американский подданный, попавший в Россию незаконно. Об этом стало известно уже на второй день после прибытия мистера По, а начальник Таможенной службы получил от Высочайшей особы выволочку за своеволие. Получить получил, но коль скоро тайный советник Кривошеев дал разрешение иностранцу остаться в России, то отменять оное было бы неприличным. Подчиненные бы узнали, шепоток пошел. Ну, зачем принижать авторитет высокого государственного чиновника, если он на свой пост самим государем назначен? Да и не стоило оно того. Присматривать за господином По присматривали, но специальной слежки и наблюдения за американцем Никто не устанавливал — не обижайтесь, господа поклонники его таланта, кому американский поэт нужен? Фальшивые деньги не печатает, заговоров против императора не составляет, иноземную религию не проповедует. А за каждым иностранцем филера ставить, так это денег не напасешься. Посему господин Бенкендорф на докладе государю предложил, а тот с ним согласился — пусть себе американец поживет в Санкт-Петербурге месячишко, посмотрит на нашу жизнь да и едет себе обратно, в Северо-Американские Штаты. Напишет чего худое про Россию, так и бог с ним. Мало ли о нас пишут?

И о дуэли Пушкина с этим, как там его? — ну, неважно, Александр Христофорович знал, и о том, что вместо занедужившего кавалергарда Быстровского (хитер бобёр — на следующий день после дуэли забыл про ногу сломанную — скакал, что твой заяц!) американец секундантом стал. Вот из-за дуэли государь рассердиться мог. Не спасло бы, что закоперщиком был Александр Сергеевич — что с этого балбеса взять? — но американец свою голову на плечах иметь должен, а не кочан капусты. Но, слава богу, закончилось все благополучно, никого не убили, не поранили. Александр Христофорович государю не докладывал — мне сказал, что если доложить, так его величество должен для дуэлянтов какое-нибудь наказание придумать, хотя Александр Сергеевич в государевых любимцах числится. Вот ежели поинтересовался бы государь — а не дуэлировал ли господин Пушкин, тогда пришлось бы.

А вот о докторе аглицком я сам Александру Христофоровичу доложил. Не так уж часто я ему доклады посылаю, но тут пришлось. Может, бредил мальчишка, а может, правду сказал. В таком деле лучше проверить, а не отмахиваться. Если все правильно, все порядке — можно перед англичанином извиниться, а нет, так Сибирь большая, работа для доктора найдется. Каторжников тоже нужно лечить.

К мертвым женщинам — особенно молодым, что в анатомических театрах пребывают для учебной надобности студентов, у Третьего отделения свой собственный интерес. Есть у них строжайший приказ от государя — тщательно выяснять, откуда там появилось тело? Нет ли преступления какого? По правилам, могут усопших женщин больницы передавать, при условии, что родня возражать не станет. А все потому, что уже лет с десяток, в европейских журналах печатают мерзкий пасквиль — мол, будучи в России, стал свидетелем такого факта — пропала у моей домовладельцы горничная, ночь ее нет, день нет. Обратились в полицию, а там хохочут — загуляла девица, ищите сами. А когда брат пропавшей кинулся искать девушку по моргам да по больницам, то обнаружил оную в анатомическом театре — она уже на столе лежит, приготовлена к вскрытию. Профессора плечиками пожимают — мол, купили вчера у нижних чинов полиции незадорого, а что такого? Девушка, судя по всему, была задушена день-два назад. Ежели сама полиция покойницу продала, значит, все законно. И жаловаться некому да и не на кого. Родственники девушки молчать будут, хозяйка тоже, потому что боятся.

Вот из-за таких мерзопакостных анекдотов в Европе думают, что в российской полиции одни мерзавцы да христопродавцы служат, а это, сами понимаете, на все государство наше черное пятно накладывает.

Я эту историю первый раз услышал лет так… уж не упомню сколько назад, будучи в Париже. У нас в ту поры и анатомических театров-то не было, а иностранцы уже верили. Как-то не поленился, полистал европейские журналы — ну, точно, каждые десять лет кто-нибудь да описывает этот случай, с непременным уведомлением, что сам автор тому свидетель. Не удивлюсь, что еще не один раз мы о том услышим или прочтем [26].

Но на всякий случай попросили господина Ишервуда отъехать на родину. Сегодня мумии собирает, статуи лепит, а завтра начнет могилы копать? Сам не додумается, так другие сумеют — дуростям на Руси учатся быстро. Говорил Ишервуд, что лекарство он против смерти ищет — вон, почти нашел. Нашел, так и слава Богу, пусть теперь англичане бессмертными становятся, а нам не нужно. И из могил никого не надо поднимать, пусть на белом свете живые люди живут. Не шибко он хотел уезжать — нигде докторам такие деньги не платят, как у нас, но уж очень вежливо его попросили, отказывать нельзя. С таможни давеча отписали, что аглицкий доктор выехал через Ригу, при себе имел воз имущества — мебель, ковры с картинами, про все барахло и не упомню. Запомнил только, что была у него при себе "голова мертвого старика" — во как! Дескать, везет для научных целей. Покачали таможенники собственными головами, доктора выпустили, ибо к вывозу "головы стариков" не запрещены.

Все проверили обстоятельно. И дом доктора, что на Васильевском острове, посетили, и другой дом, где он коллекции свои прятал. Бревна обгорелые разобрали, головяшки растащили, все, что осталось, аккуратно разложили и осмотрели. Ну, что тут можно сказать? Не все сгорело, кое-что уцелело — мумия египетская, например, одна штука. Короб слегка с краев обгорел, сам фараон целехонек — в кунсткамеру сдали, пусть там лежит, время придет, изучит кто. Три трупа отыскали, так старые уже, в формалине замочены, их потом схоронили, а мертвых девок, что "как живые лежали", как не искали, не обнаружили. Потом уже, после отъезда Эдгара По, еще разок пепелище прошерстили, вот тут и отыскались "девки" — скульптуры алебастровые, одна слегка битая, а две целые. Копоть отмыли, ахнули — ну, точно, как живые! Верно, господин Ишервуд на досуге скульптуры мастерил и раскрашивал! Доктор — великий умелец, коли из алебастра такое чудо сумел сочинить.