Последняя Цивилизация (СИ) - Рябова Анастасия Анатольевна. Страница 39

-- Пошевеливайся, а иначе мы будем, есть тебя.

Я определённо стала причиной его плохого настроения.

-- Все уже почти готово, -- пробормотал смущенный Костя, выйдя из-за отъехавшей в сторону панели. Он держал в руках блюдо и тыкал ножом в лежащую на нем птицу, из которой еще бежал сок. Что-то мне подсказывало, что сегодня мы будем, есть угольки.

Однако мои опасения не оправдались. Спустя полчаса мы ели подстреленных по дороге птичек, шутили и радовались жизни, как будто нам не предстояло завтра, отправится на запретные территории. А я знала, что скоро прикоснусь к тем тайнам, что хранит отряд и старейшины.

Часть 3

-- А на чем они едут? – не утерпев спросила у Никиты, который сидел за рулем. Хоть я вчера и осматривала этих «красавиц», но многого так и не поняла.

-- На электричестве от солнечных батарей на крыше, но сейчас на бензине. Эти малышки гибриды. Проедем еще немного, аккумулятор подзарядится, и будем ехать за счет солнышка, -- с улыбкой пояснил Ник.

С вечера он больше даже не пытался начать разговор, сторонился, будто обиделся. А сейчас, когда я спросила именно у него об особенностях машин, светился радостью, словно получил признание в любви.

-- Как удивительно. Я даже не знала, что такие технологии существовали. В истории говорилось, что все машины последнего поколения не загрязняли окружающую среду и работали на батареях.

-- Да ты права. Это технологии скорее из прошлого, а не будущего.

Я крутила головой и смотрела в окно, пытаясь разглядеть проносящиеся за окном пейзажи. Мы ехали с огромной скоростью, по крайней мере, мне человеку до этого ни разу не пользовавшимся таким способом передвижения, так казалось.

Я чувствовала себя маленьким ребенком, который нашел сокровище. Меня переполнял восторг. Хотелось выйти из машины, потрогать и прикоснуться к этой необычной частичке старого мира. Не знаю, когда я была так счастлива, даже не могу вспомнить. С моих губ не сползала улыбка. Я готова была целовать всех, петь и танцевать. И никто не мог испортить мое настроение.

Но что удивительно, все словно прониклись, а может просто не хотели расстраивать. Они снисходительно улыбались и пожимали плечами. А Никита, кажется, взял на себя обязанности гида и спокойно отвечал на все мои вопросы. Пейзаж же за окном неуловимо менялся. Мы то ехали по лесу, то словно по выжженным пустыням. На обочинах дорог начали встречаться искореженные груды металла, которые когда-то явно были машинами.

Лишь к обеду следующего дня мы приехали к какой-то деревушке. Когда я увидела эти старые худые домишки, построенные из какого-то хлама и вышедших нам встречу людей, то просто потеряла дар речи. Худые, изувеченные, страшные, больные лучевой болезнью, с затравленным выражением лица – они пугали меня до дрожи в коленях. О таком не предупреждали. Я не могла представить себе это даже в самом кошмарном сне. Почему Ник молчал, что есть выжившие?! Почему об этом никто не говорил?!

Из толпы нам на встречу вышел худой беззубый старик:

-- Что нужно? Если хотите поживиться, то опоздали, -- он зло сплюнул и окинул нас презрительным взглядом.

Оттолкнув его в сторону, на колени бухнулась женщина и запричитала:

-- П-п-пожалуйста не убивайте нас. Берите, что хотите, только не убивайте.

И от этих слов мне стало так противно, так горько, что хотелось провалиться сквозь землю. Эта тощая, как жердь женщина, годившаяся мне в матери, в платье, которое выглядело хуже, чем моя половая тряпка стояла на коленях и вымаливала свою жизнь.

-- И не собирался. Что я зверь что ли?! Мы сегодня заночуем у вас,-приказным тоном сказал Никита.

По его тону я поняла, что ему не впервой общаться с такими людьми и скорее всего это не первый их приезд в деревню.

-- Конечно, конечно, -- забормотали все одновременно.

Женщина ловко поднялась с колен, заискивающе улыбнулась, обнажив ряды гнилых зубов.

-- Пойдемте ко мне в дом, он у меня хороший крепкий и место всем найдется.

Кто-то еще хотел предложить свое жилище в качестве пристанища, но женщина, так грозно зыркнула и зашипела, что все желающие растворились.

Никита благосклонно кивнул, подал стоявшим у машин разведчикам сигнал. Моторы тихо заурчали и машины поехали в сторону чахлых кустов. Несколько человек пошли за провожатой осматривать место ночлега.

-- А у вас есть, какие-нибудь редкости, -- подойдя к старику, спросил Женя.

-- Есть немного, -- старик улыбнулся. – Меняю на еду, -- он потер руки ожидая выгодную для него сделку.

-- Неси…

Женька достал из рюкзака недавно подстреленного зайца. Глаза старика радостно заблестели. Он шустро, насколько это было возможно для пожилого человека, пошел в сторону одной из хибар.

Меня же охватил ужас. Я ничего не понимала. В голове были тысячи вопросов, но я не могла и рта раскрыть. Просто наблюдала за происходящим, раздумывая, как призвать к ответу командира.

Через некоторое время старик вернулся, неся что-то в замызганной тряпице.

-- Роза будь аккуратна, эти люди склонны к каннибализму, – шепотом произнес Никита, так что бы только я его услышала.

-- Почему мы не можем им помочь? – прошипела я в ответ. Мне было их искренне жаль, ведь ели они друг дружку не потому, что хотели, а страдали от голода.

-- Не надо их жалеть. Мы сами еле-еле концы с концами сводим, а ты предлагаешь им отдать нашу еду, кров и все остальное. Да они ночью вонзят тебе нож в спину, даже глазом не моргнув. Посмотри, они лишены всяких моральных принципов. Единственное, что нам от них нужно -- это патроны, которые они выменивают для нас. Мы с ними ведем обмен и больше ничего.

Сказать, что я была в шоке ничего не сказать. Я просто замолчала, решив, что сейчас стоя посреди этого жуткого места, в окружении враждебно настроенных жителей не самое лучшее время для обсуждения таких вопросов.

Через несколько минут вернулись парни, сообщив, что жилище, конечно, так себе, но перекантоваться ночку сойдет. Никита кивнул, и мы дружно последовали в дом. Я с ужасом понимала, что он больше похож на шалаш, который строят детишки. Однако все же построен, оказался получше и масштабнее. Сердобольная хозяйка отвела нам целую комнату, запросив за это всего лишь немного еды, пожаловавшись, что дочку совсем нечем кормить.

Я с трудом сдержалась, увидев показавшуюся чумазую детскую мордашку, чтобы не отдать весь свой паек. Хотя что там сдержалась, Ник просто остановил меня, жестко ухватив за плечо.

-- Может кто-нибудь, объяснит мне, почему все наши сородичи, думают, что мы чуть ли не единственные выжившие и почему вы все держите в секрете.

Я смотрела на ребят и ждала ответа, но каждый продолжал заниматься своим делом, будто и не слышал моего вопроса.

Артем, мужчина которого я довольно хорошо знала, так как часто ходила лечить его мать, поднял на меня серо-коричневые глаза, на миг, оторвавшись от своего любимого занятия и многозначительно изрек:

-- Да потому что мы возможно единственные кто не потерял рассудок, ведем нормальный образ жизни. Здесь же суровый и жестокий мир. Не думаю, что кому то охота знать, что здесь идет война. Война за жизнь. Наши территории очень ценны.

Он встал, стряхнув себя стружки, положил на стол деревянную лошадку и продолжил:

-- Посмотри на них, когда они голодают, они едят себе подобных, они насилуют и убивают. Если бы эти животные могли, они бы ограбили нашу деревню и съели бы всех жителей. Мы это единственное, что сдерживает их.

-- Немногие знают и помнят, как было раньше, -- вмешался в наш диалог Олег Павлович -- самый старый из разведчиков. Он годился мне в отцы. -- Нам приходилось убивать своих же соплеменников. Каждый раз отстаивать свое право на жизнь. Нам пришлось это делать, иначе бы мы умерли, -- он говорил так, словно оправдывался. Так будто пытался успокоить свою совесть, усмирить терзавших его демонов. И честно признаться от каждого его слова, мне становилось только хуже. -- Многие из выживших ведут кочевой образ жизни, а некоторым повезло найти хорошее место и осесть. Но есть те, кто сильнее нас, те, кого даже мы опасаемся. Они забирают то, что хотят. Для них не существует законов, правил, морали и принципов. Сейчас, как ты знаешь малышка, есть только один закон - выживает сильнейший. И в этой борьбе все средства хороши. Здесь живут же отбросы, слабаки, те кто пытался бороться и проиграл.