Восточная сказка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 17

Птица Сирин самая настоящая. Хотя нет. Еще не птица. Птенчик маленький. Воробушек.

Но пройдет время, и девочка сведет с ума любого, как настоящая райская птица. Даже представить рядом с ней другого не могу!

Сердце трепыхается, как сумасшедшее, а боксеры сразу становятся тесными, стоит только представить малышку на черных простынях. Откинуть назад длинные волосы и, проведя  большим пальцем по чуть припухлым губам, утолить поцелуем проклятую жажду.

«Успокойся, - твержу себе. – Ты же ничего о ней не знаешь!»

Впервые увидел и обалдел. Но я наверстаю. Дам задание Майку. Он пробьет всю информацию о моей девочке. Останется только случайно с ней столкнуться и познакомиться.

- Твоей? Точно? – язвительно уточняет внутренний голос. – Ты хоть у Соньки спроси. Вдруг твоя куколка замужем, и у нее восемь детей?

Морщусь, как от зубной боли. Обойдусь и без соседки. Ничего не желаю у нее спрашивать. Ну ее на фиг! Отношения у нас с ней отвратительные. Хорошо хоть живем не в коммуналке. А то бы плевали друг другу в борщ и зубной щеткой чистили б унитаз. А так, несмотря на давнюю неприязнь, вежливо раскланиваемся, стараясь неплюнутьвслед. Не знаю, чем я так провинился перед этой дамой, но эта сучка несколько раз заливала меня. Я, в свою очередь, выставил иск на возмещение ущерба и выиграл дело. Софья металась по подъезду, объясняя всем желающим послушать, какой я ползучий гад. Потом ее сумасшедшая дочка устраивала вечеринки и что-то наговорила моей невесте. Даже свадьбу расстроила своими инсинуациями. Нет, о Кристине я не жалею. Бог отвел! Но к верхним соседкам лучше относиться не стал.

Вот какой Олесе прок от сплетен? Какое ее дело, кто ко мне приходит по ночам, и на ком я женюсь? И почему это совершенно разные женщины?

Но мелкой гадине удалось сфотографировать меня с любовницей и переслать снимки невесте.

Наверняка Кристина заплатила Олесе. Но я отнекиваться не стал.

- Пока мы не муж и жена, тебя моя жизнь не касается, - отрезал строго. Кристина обиделась, расплакалась и следующим утром вернула кольцо.

Свадьбу отменили, и еще полмесяца моя бухгалтерия возвращала деньги за банкет, фотосессию и прочие приблуды. Тут, конечно, проще. Костюм от Бриони я иногда надеваю на разные торжества, и совершенно забыл, к какому поводу он был куплен. Может, Кристина носит свое платье с кринолином? Сколько там за него отвалил ее папа?

Две недели Софьина гостья не идет у меня из головы. Красивая девочка. Такую бы оберегать и лелеять. Шестым чувством ощущаю ее присутствие. Там она, наверху, в квартире Кузнецовых. Прислушавшись, различаю шаркающие шажки. Как будто ходит ребенок или больной человек. Очень не похоже на Софью или ее дочку. Сама хозяйка лошадью носится по дому. Ее бы на ипподром. Все бы призы выиграла!

40

Олеся после того инцидента с Кристиной вообще редко появляется в доме. Но я присматриваю за ней. Издалека. Раз в неделю получаю отчеты. Никакого улучшения ситуации. Иногда порываюсь сказать Софье и тут же останавливаю себя. Она точно в курсе, чем промышляет ее доченька. Сама Софья мне раньше как человек нравилась. Но многочисленные конфликты сделали нас если не врагами, то недоброжелателями. Поэтому я стараюсь не думать о соседях и их гостях. Аж целую неделю сдерживаюсь. Пока, поскользнувшись на мокром полу в ванной, чуть не разбиваю башку. Внимательно присматриваюсь к стене, облицованной мрамором, и замечаю тонкую струйку, бегущую по шву.

- Мать вашу, Софья Петровна! – ору в трубку и на всех скоростях несусь наверх. Только потопа мне не хватало. Я готов оторвать Софье голову, посадить на кол или выкатить такой иск, что ей придется продать квартиру. Но как только в ванной я вижу своего птенчика в мокрой насквозь майке, настроение сразу меняется. Вот на все сто восемьдесят. Будто кто-то крутит рукоятку барометра и вместо «буря» выставляет «солнце».

Софья, конечно, догадывается, почему я согласился на чай. Накрывает на стол, выставляя рахат-лукум и какие-то турецкие прянички. Заваривает чай, как в Турции.

- Мы с Алинкой любим, - замечает мимоходом.

Алина. Красивое имя и очень идет воробышку. И когда девчонка появляется в кухне в тунике с длинными рукавами и джинсах, мне хочется подхватить ее на руки и унести к себе. Сделать своей. Оберегать и заботиться.

Грызу пряники, как дурак. Закусываю восточными сладостями, прилипающими к горлу. Пью чай из маленькой чашечки и неожиданно представляю Алину в свадебном платье и в фате. Будто наяву вижу, как веду ее в Грибоедовский ЗАГС. И сам себе командую «Стоп!».

Рассказываю Софье и ее племяннице какие-то байки, исподволь поглядывая на девчонку. Она пьет чай, не поднимая глаз, и дрожит всем телом. Боится. Вон, чашку двумя руками обхватила. Бросаю быстрый взгляд, замечая раскрашенные хной руки, обвившиеся вокруг маленькой белой чашки.

«Ну, посмотри на меня, девочка!» - так и хочется позвать воробышка. Но я не смею. Только испорчу все окончательно.

Да я вроде не насильник, и не убийца. Может, Софья с Олесей наплели всякой дряни. С них станется.

- Спасибо, - говорит Алина и тихо выскакивает из-за стола.

Хочу подняться и пойти следом. Спросить, чем мог обидеть. Но крепкие  усыпанные перстнями пальцы Софьи ложатся мне на предплечье.

- Послушай, Лиманский, - тихо, но твердо говорит Софья, будто выставляет ультиматум. – Отвянь от моей племянницы. Вали к своим телкам. Тут тебе ничего не обломится. Понял?

- А если у меня самые серьезные намерения? – отрезаю, осторожно смахивая руку хозяйки со своей, и поднимаясь из-за стола.

- Засунь их, знаешь куда, - порывисто бросает она. – Алина еще очень маленькая. Ей недавно восемнадцать исполнилось. А тебе – пятьдесят…

- Да, тридцать два, вроде, - усмехаюсь криво. – Это вам, Софья Петровна, девяносто.

- Может, и тридцать два, - соглашается Софья, - но в восемнадцать кажется, что пятьдесят. Разницы мало. Вчерашние дети ее не видят. И мне, может, и девяносто, Герман, - добавляет она устало, - только я ни к кому в трусы не лезу.

Чувствую, как накатывает злость. Ну почему понравившаяся мне до дрожи девчонка оказалась родственницей Кузнецовых? Вот как теперь к ней подступиться? Тетя родная расскажет обо мне гадостей. Хрен подойдешь…

Выхожу из квартиры и, быстро спустившись к себе, сразу звоню Майку. Он у меня отвечает за безопасность и знает много всяких примочек. Может взломать почту и ватсап. Осторожно поставить прослушку. Или, прикинувшись майором ФСБ, показать красные корочки консьержкам и принудить к сотрудничеству. Осторожно так, издалека.

- Собираем сведения о новых жильцах в доме.

Майк не дурак, в остальные два подъезда тоже заглянет.

Установить бы еще в квартире прослушку, но это чревато сроком. Поэтому камеру около мусоропровода повернем чуть вбок. Должна достать до квартиры Софьи. Ну и микрофончик чуть помощнее поставить. Мне нужно быть в курсе. Кто? Куда? Откуда?

Эх, жаль, Софья Петровна, вы отказались от сотрудничества. Очень жаль. Но я и сам справлюсь.

- Поедем в клуб? – спрашивает Алишер. – Боев сегодня не запланировано, позовем девочек. Оттянемся.

- Я занят, бро, - хмуро отказываюсь я и уже собираюсь нажать на кнопку отбоя, когда мой старый друг взволнованно спрашивает.

– У тебя все в порядке?

- Конечно, - весело отмахиваюсь я и, зайдя в ванную, смотрю на совершенно сухие пол и стену. Вспоминаю маленького птенчика в мокрой майке и свой порыв протянуть руку и дотронуться до идеальных полушарий, облепленных мокрым трикотажем.

В одном права Софья. Такую девочку, как Алина, можно только вспугнуть излишним напором. А мы мягко, нежно, на полусогнутых лапах.

Уже через пару дней мне известно многое о птенчике.

Алина Муратовна Кузнецова. Ей действительно восемнадцать лет. Нигде не работает и не учится. Регистрации тоже нет.

- Видимо, твоя соседка забрала ее от родственников. Решила из девчонки человека сделать.