Будет по-моему (СИ) - Майер Кристина. Страница 6

От такого предложения не отказываются. Времени до начала занятий не так много, а опаздывать не хотелось. Пусть сегодня в расписании нет Меленчука, но с другими преподавателями отношения портить не стоить. Как говорится: сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.

Завтрак получился скудным – чай, печенье и маршмеллоу, который мы обе любили. Кофе закончился еще несколько дней назад, в небольшом холодильнике почти не было продуктов: кусок грудинки, пара морковок, луковица и несколько картофелин. Студенты-бюджетники не могли позволить себе есть в ресторанах и кафе, которых было предостаточно на территории учебного городка. Жить здесь могли только студенты и преподаватели. Для тех, кто хотел приехать навестить своего ребенка-студента, была предоставлена платная четырехзвездочная гостиница. Мажоры здесь не скучали и не голодали. В их распоряжении были также ночные клубы, бары. Обо всех сферах досуга я не знала, но было известно, что можно посещать бассейны и фитнес-клубы, где стоимость месячного абонемента равнялась зарплате моей мамы за год.

У меня вьющиеся от природы волосы, поэтому укладка не требовала много времени и усилий: нанесла немного пенки и высушила, поджимая пальцами кончики локонов. Прическа на каждый день. Перебирая гардероб, искала, что надеть. Только здесь мне сообщили, что девушкам на занятия ходить в брюках и джинсах строго запрещается, только юбки и платья. А я для удобства перед отъездом накупила как раз то, что сейчас мертвым грузом лежало на полках – брюки, штаны, джинсы, ветровки, футболки… Пунктик в голове владельца «Прогресса». У частного ВУЗа были свои правила. Парням нельзя было носить сережки, пирсинг и тату на лице нельзя было никому. Я слышала, что отчислили девушку только за то, что она набила большую яркую тату на руку. Теперь если у кого из девушек и были татуировки, их прятали под одеждой. Таких было немного, основная часть предпочитала демонстрировать свое тело, облачая его в провокационные наряды.

Выбрала платье зеленого цвета с рукавом три четверти, на ноги балетки. На улице светило солнце, поэтому кофту брать не стала. Марфе я сказала, чтобы меня она не ждала. Если Кайсынов поджидает у ворот, то пусть она этого не видит. Я трусила, не хотела выходить, но, как известно, перед смертью не надышишься.

Макара не было. Я опасливо крутила головой, думала, у меня сердце остановится, пока дойду до аудитории, в каждом рослом парне видела его. Телефон до сих пор не включала. Почитаю вечером, чтобы не портить себе настроение на весь день.

Две лекции прошли спокойно, в коридорах Кайсынова я ни разу не встретила. Наверное, отсыпается после бессонной ночи. Я не против, если ему для восстановления сил понадобится неделя.

— Идем в столовую, что-нибудь себе возьмем, — предложила Марфа. — На печеньях мы далеко не уедем, — смеясь.

Последние дни мы почти не готовили вечерами – нам много задавали, а если появлялся свободный час, хотелось отдохнуть. В столовой университета готовили вкусно, меню разнообразное, а главное – низкие цены. В столовую даже мажоры не брезговали ходить.

Взяв тарелку борща, порцию салата и стакан апельсинового сока, я поплелась за Марфой, которая как танк расчищала своим подносом нам проход к свободному столику. Не успели мы расставить еду, как напротив нас, не спрашивая разрешения, присели два парня. Мы с подругой переглянулись, но не ругаться ведь с ними.

— Познакомимся? — спросил один из них, нахально посматривая на меня.

— Приятного аппетита, — вместо ответа. Ложку опустила в тарелку борща.

— Дерзкая, как тебя зовут? — растягивая слова.

— Я пришла сюда поесть. Вам в детском саду не говорили: «когда я ем, я глух и нем»? — эти два идиота громко рассмеялись, привлекая к нам внимание. Не собиралась ждать, когда мой борщ остынет, игнорируя парней, принялась есть.

— Ты тоже не знакомишься? — обратился другой парень к Марфе. Не поднимая головы, я продолжала уплетать свой обед. Немного замявшись, подруга ответила:

— Нет.

Видно было, что парни из богатых семей, и Марфе было непросто отказывать им, но мысленно я ее похвалила.

— С нами лучше дружить…

— Свалили, — раздался жесткий холодный голос, пробирающий до самых костей. Мне даже смотреть не надо было, чтобы понять, кто стоит над нами…

Злата

Стулья резко отъехали от стола. Минутой ранее такие бравые парни, опустив глаза в пол и спотыкаясь на ходу, шумно ретировались.

— А тебе персонально нужно говорить? — Марк смотрел на Марфу, но злился ведь наверняка на меня. Подруга бы уже давно сбежала, я видела, как побелели костяшки ее пальцев, она с такой силой сжала ложку, что я подумала, она ее согнет.

— Идем, — отодвинув стул, я встала из-за стола, но в лицо Кайсынова не смотрела. Он напоминал дикого пса. Если наши взгляды встретятся, он нападет. Это было лишь мое ощущение… и оно оказалось неверным, потому что этот отморозок все равно напал. Я не успела сделать шаг, как он занял мой стул и усадил меня к себе на колени.

— Пусти! — резко дернулась, но сильные руки даже сдвинуться с места не позволили. Пальцы впились в бедра, оставляя на коже следы.

«Теперь еще с синяками ходить!»

— Пошла вон! — рыкнул он на Марфу, у подруги испуг застыл в глазах.

— Иди, — одними губами, глазами дала понять, чтобы не задерживалась. От Кайсынова такие волны агрессии исходили, что ей лучше не становиться ему врагом. Бешеный, неуправляемый, агрессивный.

— Пусти, — на тон ниже, но сдаваться не собиралась. Я сгорала под любопытными, внимательными и завистливыми взглядами. Да, и таких было немало.

Дурочки, нашли чему завидовать. Забирайте! Только оттащите его от меня!

Впервые в жизни мне хотелось вцепиться человеку в лицо, расцарапать кожу, сделать больно. Злые слезы блестели на глазах, а щеки горели от переживаемого позора.

— Отпусти, — попыталась оторвать его пальцы от своих бедер.

— Дернешься еще раз, я тебя прямо здесь разложу и оттрахаю при всех, — процедил сквозь зубы мне на ухо.

У меня от его заявления сердце остановилось. Там, где оно раньше билось, сейчас просто жгло и болело. Я не хотела понимать, а тем более представлять то, о чем говорит отморозок.

Он сделает. Этот псих способен на все. И ведь никто не заступится, даже если я начну орать и звать на помощь. Лица студентов застыли ожидающими масками. Всем хотелось представления, и Макар способен был их позабавить, надругавшись надо мной.

«Нет, нет, нет и нет! Он не посмеет. Во мне говорит страх. Люди себя так не ведут. Даже такие отморозки должны знать границы», — твердила я про себя, но успокоения мне это не приносило. Слишком уверенным и жестким был тон Кайсынова.

Не поняла, что произошло, но народ стал подниматься и покидать столовую. Не могли они все разом закончить обед. Вряд ли Макар имеет такую власть, но в следующий момент все мысли вылетели из головы, когда мой мучитель заговорил:

— Я предупреждал? — его слова я пропустила мимо ушей, потому что его ладонь проникла под подол платья и поползла наверх. Другой рукой он перехватил меня за талию и прижал к себе с такой силой, что мне дышать было нечем.

Оставляя следы на его коже, пыталась удержать руку, которая бесцеремонно задирала платье и оглаживала бедра.

— Ты кого, сука, игнорировала? — продолжал зло нашептывать на ухо, сжимая до боли бедро и талию.

Не буду стонать, не доставлю ему радости.

— Кого ты вчера ночью послала? — допытывался Макар, с каждым словом все больше злясь.

— Отпусти. Ты делаешь мне больно, — от страха голос немного дрожал, а может, это от усилий, которые приходилось прилагать, чтобы его рука оставалась на месте и не ползла вверх.

— А могу сделать еще больнее, Злата, — протянул мое имя, будто покатал гласные на языке.

Если он узнал номер моего телефона, то не стоит удивляться, что и имя выяснил.

— Что ты от меня хочешь? — я уже не вырывалась, с ним лучше договориться. Но делать это было крайне сложно, потому что рука, покоящаяся на талии, оказалась на моей груди и сжала ее. Краем сознания я отметила, что у него красивые длинные пальцы, но не нежные, как у пианистов, а мужские…