Сломленные (СИ) - Валюшев Дмитрий. Страница 3

— Что? — всхлипнув, спросил жрец. — Что тебе нужно?

— Эрик.

Лука закашлял, пытаясь изобразить смех. Тело не слушалось, по лицу, покрытому красными пятнами, заструился пот. Токсин почти захватил все тело. Да, Лука хорошо его знал, потому что сам частенько им пользовался.

— Он убьет меня, — простонал жрец.

Арбалет уткнулся в лицо Луке.

— Я убью тебя быстрее. Говори!

— Пошел ты! — слабеющим голосом огрызнулся Лука. Сознание начинало его покидать — Я все равно уже труп.

Незнакомец достал из набедренной сумки небольшой флакон и показал Луке.

— Я могу тебя спасти.

Жрец ничего не ответил, его глаза закатились, алая кровь с новой силой заструилась по рясе.

В могильной тишине, сквозь разбитые витражи, слышался звук несмолкающего ветра. Незнакомец опустил оружие и досадливо поморщился.

«Проклятье!».

Лука не без труда открыл покрасневшие глаза. Во рту стоял сладковато-кислый запах, словно ему в глотку вылили бочку забродившего вина. Лука неосознанно попытался пошевелить руками. Бесполезно: они крепко стянуты веревкой у него за спиной, а сам он привязан к колонне храма. Раны на руке и ноге аккуратно обработали и перебинтовали.

— Проснулся? — спросил усталый голос.

Напротив Луки на скамье сидел человек и куском ткани вытирал кровь с пальцев. Плащ висел рядом. Лука разглядывал необычного илларийца. Отрешенное лицо, испещренное морщинами, давным-давно выглядело привлекательным, но сейчас левую сторону уродовал страшный шрам; волосы, скатанные в тонкие косички и слегка затронутые сединой, на затылке туго обхватывала позолоченная скоба.

— На что уставился? — Медленный, тяжелый взгляд исподлобья впился в жреца.

— Просто любопытно: насколько легко жить с одним глазом? — съехидничал Лука.

Тряпка упала на пол.

— Маркус, — вставая, тихо произнес незнакомец. — Тебе говорили, что ты слишком много болтаешь?

Жрец вздрогнул от упоминания прежнего имени. Не больше дюжины людей во всей империи знали, кто он такой и чем раньше занимался. Видимо, с остальными покончено.

— Кто ты такой? — вновь спросил Маркус. Веревка вгрызалась в потные от волнения ладони. Маркус старался подавить страх — первое, чему учат в военной академии в Ферксии. «Делай, что хочешь, — говорил старый сержант, — но враг должен видеть перед собой непробиваемую стену».

— Кто я такой — не так важно, Маркус. — Незнакомец сел на корточки рядом со жрецом. — Ты ответишь, где Эрик.

— А если нет? — отважился спросить Маркус.

Незнакомец пожал плечами и пальцем надавил на рану в ноге.

— А-а-ай! Сукин сын! — Затрясся жрец. — Ты вообще не понимаешь, во что ввязываешься! — Палец глубже погрузился в рану. — А-а-а! Ничего я тебе не скажу!

Мучения прекратились.

Взмокший Маркус уронил голову на грудь, его трясло. От раздражающего сладкого запаха, который витал в воздухе, туманилось сознание; свежая повязка пропиталась кровью. А затем жрец почувствовал мощный удар по лицу. Кровь вперемешку со слюнями забрызгала пол. Незнакомец схватил Маркуса за воротник рясы.

— Слушай сюда, — рычал он, теряя остатки самообладания, — тебя убить мало, но я закрою глаза на эту мерзость, если ты мне все расскажешь!

У Маркуса кружилась голова, он никак не мог сосредоточить взгляд на человеке перед ним.

— Я не могу, я не могу, — твердил он, вяло вертя головой в разные стороны.

Раз за разом удары обрушивались на разбитое лицо Маркуса, пока оно не превратилось в кровавую пузырящуюся массу. Маркус не хотел умирать, но если он все расскажет, его ждет участь хуже смерти: Эрик с вонючими ведьмами* отправят его душу в самое пекло преисподней*, а тело, в лучшем случае, отдадут на растерзание собак. Но скорее всего, все будет в обратном порядке.

Незнакомец бил долго; в его глазах жрец не замечал и тени раскаяния или сожаления.

— Прошу, хватит, — слабо вымолвил Маркус. На его лице не осталось ни одного живого места, с подбородка стекала слюна, левый глаз полностью заплыл. — Я скажу. Все скажу. — Жрец запрокинул голову.

— Говори, — хладнокровно произнес незнакомец. Он смотрел на обессиленного и связанного старика, которому и жить-то оставалось не так долго.

— Он под Жемчужиной, — Маркус выплюнул сломанный зуб. — В городе есть проход к его логову у Восточного побережья.

— Это все?

— А-а-а! Клянусь! — Маркус заверещал, глядя на то, как палец сквозь повязку вдавливается в рану. — Посредник, — уже плача, выдавил из себя Маркус. — Найди его и узнаешь больше.

Незнакомец нахмурился. Посредник? Поллукс ничего не говорил об этом человеке. Новые вопросы появлялись быстрее, чем он успевал находить ответы. Он молча поднялся, набросил на плечи плащ и встал напротив огромного символа, аккуратно нарисованного на стене. Сияющее око в кольце из клинков — символ великих богов.

«Какие боги, такие и слуги».

Он плюнул на пол и направился к выходу.

— Ты обещал, что отпустишь, — пробубнил Маркус. Жрец почувствовал сковывающий озноб.

— Я отпускаю тебе все грехи, — прозвучало в ответ. — Незабываемый вкус белладонны скрасит твои последние минуты.

Маркус весь побелел. Он уже ощущал неприятную сухость и жжение во рту, язык опух, появилась тяжесть груди. Жрец задыхался.

— Б..будь ты п. роклят, — прохрипел старик, тщетно борясь со смертью.

— Уже, — закончил незнакомец и захлопнул за собой тяжелые двери.

Как только двери захлопнулись, он оперся о них руками, голова бессильно упала на грудь.

«Сколько еще это будет продолжаться?».

— С премудрым Лукой все хорошо? — раздалось за спиной.

Незнакомец развернулся лицом к Найе. Перед ним стояла запуганная девчушка с искусанными до крови губами, с расцарапанными от переживаний ладонями и надеждой в глазах. Он не нашел сил ответить, поэтому покачал головой и двинулся дальше — вглубь Жемчужины, а Найя, утерев слезы, побежала обратно в храм к умирающему в муках жрецу.

Возможно, Маркус прав: люди тут простые безвольные куклы, но чувства не подделать, ведь самое непростительное в фанатизме — его искренность.

Глава 2

Высоко в небесах, на фоне синего безоблачного неба пролетал белоснежный сокол и любовался природной красотой Илларии. Кристально чистые озера украшают густые зеленые леса, высокие горы — Драконьи Шпили — защищают страну с севера от варварских набегов, непересыхающие реки плавными изгибами текут через всю Илларию, подпитывая драгоценной влагой широкие золотые поля. Тракты, по которым двигались вереницы повозок и колонны солдат, с высоты напоминали паутину, где в центре уселся огромный паук — Феретис, столица зеленого края. Но всему приходит конец.

Ученые и маги уважаемых университетов называли Илларию дикой страной. Жители, чья неукротимость и незыблемость вошли в легенды, встретили подступившего врага с доблестью и достоинством, но сил разбить армию империи не хватило. Волной стали и огня ферксийцы прокатились по Илларии и превратили уцелевшие поселения в укрепленные крепости, откуда набирали подкрепления для бесчисленных легионов.

Величественный сокол лениво взмахивал крыльями и задумчиво разглядывал один такой городок. Убогие домишки с дырявыми крышами нестройными рядами шли вдоль узких улочек, по грязной дороге брела дюжина истощавших людей. На телах несчастных через истертую одежду проглядывались следы побоев и болезней. Несколько стражников следовали за кучкой илларийцев, не забывая подстегивать тех кнутами. Почерневшие от копоти стены, за которыми звук кузнечных молотов не смолкает ни на миг, ограждают пленников от свободы, жар огня в кузнях плавит воздух, и тени густых угольно-черных клубов дыма ползут по полям и равнинам словно морок. Из-под рук ремесленников каждый день выходили сотни орудий смерти, крепкая броня и снаряжение для штурма городов.

Посреди этого ужаса, на центральной площади, возвышалось дерево. Дуб на широкой площади неведомым чудом выдержал огненный прилив ферксийцев. Древо задыхалось от смрада и отчаянно тянуло вверх ломкие ветви — навстречу белой птице, словно просило о помощи. Сокол не в силах ответить на призыв. Он наблюдатель, окно для тех, кто повелевает законами мироздания.