Луна над Эдемом - Картленд Барбара. Страница 19

Поэтому она изо всех сил старалась поддерживать беседу, хотя сама понимала, что лорд Хокстон пытается подбодрить ее и делает вид, что не происходит ничего необычного.

— Я написал Джеральду, чтобы он не встречал нас в Канди, — сообщил он ей. — Я подумал, что вам трудно будет впервые разговаривать в таком шуме, под стук колес. Лучше будет, если вы встретитесь в доме, который я построил сам и которым очень горжусь.

— Это было очень трудно? — спросила Доминика.

— Я делал это с удовольствием, — ответил лорд Хокстон. — Поначалу здание было намного меньше, чем теперь, а после мои планы были нарушены из-за кофейного кризиса. Но потом чай начал приносить доход, и я снова взялся за строительство. Дом и сад были окончательно завершены лишь за год до того, как я вынужден был вернуться в Англию.

По его голосу Доминика поняла, что это было одной из главных причин, почему ему так не хотелось покидать Цейлон.

— Возможно, своим женским взглядом вы найдете множество упущений, — сказал он с улыбкой, — но мне мой дом кажется совершенным, а что касается окружающего пейзажа, на всем Цейлоне вы не найдете места красивее!

— Я уверена, что мне очень понравится у вас, — тихо пробормотала Доминика.

Она очень хотела надеяться, что ей также понравится теперешний обитатель этого дома.

А что, если Джеральд Уоррен все еще продолжает любить ту девушку, которая бросила его, и не сможет привыкнуть к мысли, что другая женщина должна занять ее место?

» Я должна относиться к нему с большим пониманием и сочувствием «, — настраивала себя Доминика.

Она была приучена к тому, чтобы дарить окружающим нежность и заботу. После того, как умерла ее мать, отец часто настаивал на том, чтобы она сопровождала его, когда он навещал те семьи в бедных кварталах, которые, по его мнению, нуждались в его особом внимании.

Среди них были старики, инвалиды и больные дети. Словно угадав ее мысли, лорд Хокстон неожиданно спросил:

— А что вы делали, когда вместе с отцом посещали его подопечных?

— Папа все время старается обратить цейлонцев в христианство, — ответила Доминика. — Мама всегда говорила, что ему следовало бы стать миссионером. Он окрестил очень многих, и прилагает все усилия, чтобы они никогда не забывали о данных ими клятвах. — Она улыбнулась. — Иногда мне кажется, что он почти силой заставляет их следовать христианским канонам, хотят они этого или не хотят. Если они пропускают воскресную службу без уважительной причины, он просто приходит в ярость.

Лорд Хокстон не сомневался, что викарию нетрудно было убедить цейлонцев, которые были очень добродушными и дружелюбными, делать то, что он считал нужным, но вслух лишь спросил:

— Вы не договорили мне, в чем состояли ваши обязанности.

— Я присматривала за детьми, пока папа читал нравоучения их родителям, ухаживала за стариками и больными. Мне кажется, многие из них радовались моему приходу потому, что у них появлялась возможность хотя бы с кем-то поговорить.

— Могу себе представить, — согласился лорд Хокстон.

Доминика выглянула в окно. По дороге, тянущейся вдоль железнодорожного полотна, шел буддийский священнослужитель в ярко-оранжевой одежде, которая указывала на его сан.

— Я никогда не могла понять, — задумчиво произнесла Доминика, — почему некоторые из буддистов принимают христианство. Буддизм — такая счастливая религия.

— Вы читали об этом? — поинтересовался лорд Хокстон:

— Не только читала, но и разговаривала со многими буддистами, — ответила Доминика и тут же поспешно добавила:

— Конечно, папа не одобрил бы этого, но меня так интересовали их верования, я даже часто жалела, что не принадлежу к этой религии.

— Возможно, в своей прошлой жизни вы были буддисткой, — заметил лорд Хокстон. Она улыбнулась ему.

— Вы верите в переселение душ?

— Скажем так, я считаю это возможным, — ответил он. Доминика оживилась, глаза ее засверкали.

— Мне кажется, буддисты дают единственное разумное объяснение всех бед и жизненных тягот, — сказала она. — А их священники так верно служат своему делу, но в то же время так спокойны и деликатны и никому не навязывают своих убеждений.

Лорд Хокстон знал, что, говоря это, она думает о своем отце. За последние дни он убедился в том, что Доминика обладает острым умом и размышляет о тех вещах, которые редко волнуют девушек ее возраста. Отчасти это было следствием ее необычного воспитания, и лорд Хокстон понимал, что, несмотря на ее невежество во многих житейских вопросах, ее ум способен достичь высот, каких суждено достичь немногим.

— Я хочу вас обрадовать, — неожиданно сказал он.

— Чем? — удивилась Доминика.

— Я уже написал в книжный магазин в Канди, чтобы на плантацию выслали все последние новинки.

По тому, как загорелись ее глаза, лорд Хокстон понял, что это известие доставило ей огромную радость.

— У вас будет много времени для чтения, — сказал лорд Хокстон, — когда Джеральд будет занят на плантации. Но я должен кое о чем вас предупредить.

— Я слушаю вас, — насторожилась Доминика.

— Вы не должны выполнять никакой работы по дому.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что у вас будет достаточно слуг, и если вы станете брать на себя часть их работу, вы их обидите. Они сочтут, что вы недовольны тем, как они справляются со своими обязанностями.

— А если они будут что-то делать не так, как нужно? — спросила Доминика.

— В таком случае вы можете им объяснить, что именно от них требуется, — ответил лорд Хокстон. — Но ни в коем случае не стирать самой, не мыть полов и не вытирать пыль!

— А готовить я могу? — слабо проговорила Доминика.

— У меня великолепный повар, — ответил лорд Хокстон. — Если за время моего отсутствия он уволился, во что я слабо верю, вы, конечно, можете заняться обучением того, кто займет его место. Но я прошу вас твердо усвоить, что я не допущу, чтобы вы сами готовили.

Она вздохнула:

— Я вижу, вы намерены превратить меня в светскую даму. Неудивительно, что вы выписали мне столько книг для чтения. А что мне позволено делать?

— Вы можете кататься верхом, — ответил он. — Мне кажется, вы будете прекрасно смотреться на лошади.

— Когда я была маленькой, у нас был пони, — сказала Доминика. — Но когда он умер, мы не могли позволить себе купить другого.

— Я научу вас ездить верхом, — сказал лорд Хокстон и добавил, словно эта мысль только что пришла ему в голову:

— Конечно, если Джеральд не захочет сделать этого сам.

Было половина четвертого, когда поезд подъехал к станции. Не доезжая до Канди, они позавтракали содержимым корзинки, которую лорд Хокстон захватил с собой из Квинз-Хауса. Там были такие восхитительные блюда, которых Доминика прежде никогда не пробовала, а вино показалось ей божественным нектаром.

Когда поезд остановился, Доминику от страха даже затошнило. Их уже ждал экипаж, и пока лорд Хокстон давал указания носильщику, к ним подошел какой-то мужчина.

— Ранджан! — воскликнул лорд Хокстон. — Как я рад, что ты приехал встретить меня!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием, а затем повернулись к Доминике.

— Доминика, позвольте мне представить вам Ранджана, моего надсмотрщика, который взял на себя управление плантацией, когда мне пришлось уехать в Англию, — сказал лорд Хокстон. — Я очень рад видеть тебя, Ранджан.

— Я тоже, Дюраи, — ответил Ранджан. — Мы все надеемся, что вы вернулись насовсем.

— Все в порядке? — спросил лорд Хокстон.

— Нет, Дюраи. Очень большие неприятности, — ответил Ранджан.

— Я слышал, что у вас были кое-какие трудности, — сказал лорд Хокстон, — но обещаю тебе, я все улажу.

— То, что случилось, исправить уже нельзя, — тихо произнес Ранджан.

Доминика тактично отошла в сторону, но ей все равно было слышно, о чем говорили мужчины.

— Что произошло? — резко спросил лорд Хокстон.

— Сита, та девушка, которую прогнал Синна Дюраи, умерла. Сегодня утром мы нашли ее тело на дне ущелья.