Вы найдете это в библиотеке - Аояма Митико. Страница 38

— Отношение жены ко мне стало меняться через полгода после того, как я ушел на пенсию. Так что вы тоже будьте осторожны.

Последнюю фразу Якита сказал, чуть понизив тон голоса, словно сообщал мне что-то более важное, чем правила го.

Пришло время, урок был закончен.

Игра в го оказалась гораздо более сложной, чем я представлял. Я просто слушал, что мне рассказывал Якита, не делая никаких записей, и теперь уже ничего не помнил.

Я думал, что как-нибудь нужно продержаться на этом занятии, но я ведь уже заплатил за два апрельских. Не ходить на следующее… Как-то денег жалко.

Когда я вышел из класса, мимо прошел молодой парень. Тот самый, в зеленой рубашке, который работал за компьютером в офисе администрации. Проследив за ним взглядом, я увидел, что в конце коридора над дверями висит табличка: «Библиотека».

Я тоже вошел внутрь.

Может, тут есть книги о го? Я бы просто полистал.

В небольшой комнате вдоль стен были расставлены стеллажи, плотно забитые книгами. Кроме парня в зеленой рубашке и девушки в коричневом переднике, которые непринужденно болтали, в библиотеке больше никого не было.

Интересно, где могут быть книги про го? Пока я оглядывался по сторонам, девушка в переднике с книжками в руках прошла мимо. На бейдже написано: «Нодзоми Моринага».

— Простите, а где книги по го?..

Услышав мой вопрос, Нодзоми Моринага повернулась ко мне с улыбкой, словно цветок подсолнуха, и указала рукой на противоположную стену.

— Вот там.

На стеллаже было написано: «Хобби, увлечения», а на полках стояли книги по играм в го и сёги. Гораздо больше, чем я мог себе представить.

— Как много.

Увидев, что я осматриваю полки, Нодзоми сказала:

— Очень сложно выбирать такую литературу самостоятельно. Ведь с самого начала не знаешь, что тебе неизвестно.

Какой чуткий библиотекарь. Хорошо понимает, что чувствуют посетители.

— Я тоже никогда не играла в го, но вот там у нас есть консультант. Вы можете обратиться к ней, она подскажет, какую книгу выбрать.

У меня не такое важное дело, чтобы специально беспокоить консультанта, но, раз уж мне предложили, может, и стоит.

Под потолком висела табличка с надписью: «Справочная». Я отправился туда и заглянул из-за ширмы, которая использовалась как доска объявлений.

Я остановился как вкопанный.

Там сидела очень крупная женщина. Казалось, что пуговицы на ее белой рубашке вот-вот отлетят. Волосы плотно стянуты на макушке в кичку, украшенную шпилькой с белыми цветами. Да и она сама такая белокожая, словно большое новогоднее украшение — кагамимоти, которым обычно украшают храмы.

Видимо, она не заметила меня. Наклонившись вперед, она что-то делала. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что она энергично втыкает иголку в какой-то комок шерсти. Она выглядела сердито, подходить к ней было как-то боязно.

Вообще-то, мне совершенно необязательно спрашивать у консультанта. Я могу просто выбрать то, что мне понравится.

Так я подумал, но в тот же момент обратил внимание на коробку, которая стояла рядом с библиотекарем. Знакомый ярко-оранжевый цвет. Коробка печенья.

Но в ней не печенье, а иголки и ножницы. Она использует коробку из-под печенья для своего рукоделия. Рядом лежала крышка картинкой вверх. Рисунок в виде шестиугольников, напоминающих медовые соты, а в центре — белые цветы акации. Это коробка печенья Honey Dome компании «Курэмиядо», в которой я проработал столько лет…

Я непроизвольно наклонился вперед и смотрел на коробку.

Вдруг библиотекарь подняла на меня взгляд:

— Вы что-то искали?

Что я искал?

Ее мягкий и ясный голос неожиданно отозвался где-то в глубине души.

Что я искал? Как… как мне жить дальше?

Библиотекарь пристально смотрела на меня. Выражение, которое я счел сердитым, когда мы встретились взглядом, теперь мне казалось мягким, как бывает у статуи богини Каннон.

Я с сомнением в голосе ответил:

— Я ищу книгу о го. Я сегодня первый раз попробовал играть, но пока очень сложно.

Библиотекарь наклонила голову, в шее что-то хрустнуло. На бейдже на груди было написано: «Саюри Комати». Комати убрала иголку и клубок в коробку и, закрыв крышку, сказала:

— Го — это сложная игра. Это не просто настольная игра, где нужно окружить соперника. Она заставляет задуматься о жизни и смерти. Каждый ход — настоящая драма.

— Настолько серьезно?!

Какой же это тогда досуг? Досуг и хобби — это ведь то, чем можно заниматься, получая удовольствие и приятные эмоции.

— Ну, тогда мне такое, возможно, и не подойдет.

Я почесал голову и решил сменить тему:

— Вам нравится?

Комати посмотрела на меня. Я показал на коробку.

— Печенье Honey Dome компании «Курэмиядо». Я там работал, ушел на пенсию в прошлом году.

Комати вдруг широко раскрыла свои узенькие глаза и шумно вдохнула.

А затем улыбнулась, словно в нее кто-то вселился, и, не фокусируя на мне взгляда, вдруг запела:

«До-до-до-до

Курэ-э-э миядо-о-о-о

Дом-дом-дом-дом

Хани Дом

Для тебя, для меня

Хани Дом».

Это реклама печенья, которую выпустили уже лет тридцать назад. Она пела так тихо, что из-за ширмы, наверное, ее не было слышно. К тому же, когда она пела, у нее был такой тоненький голос, совершенно не подумаешь, что он принадлежит крупной женщине вроде Комати. Она пела задорно и радостно, словно маленькая девочка.

От неожиданности я сначала растерялся, а потом обрадовался. Мне казалось, что вот-вот на глаза навернутся слезы.

Когда Комати допела рекламную песню до конца, она опять приняла прежний вид.

— В этом «до-до» много всяких смыслов. И в названии Honey Dome есть слог «до», и в названии компании «Курэмиядо», и поется на ноте «до». Да и похоже на английское слово DO.

— Прекрасный ответ!

В рекламе использовалась эта фраза, но на самом деле песня была длиннее. В конце там был и английский текст. Надеялись, что благодаря этой песне все покупатели, независимо от страны, возраста и пола, полюбят наше печенье.

Комати слегка наклонила голову:

— Большое спасибо за прекрасное печенье.

Я горько улыбнулся.

— Ну, это не я его сделал.

Да, не я сделал это печенье. Но до последнего времени я мог его рекомендовать людям, потому что был сотрудником «Курэмиядо». И раньше, и сейчас я рад, когда люди его хвалят.

Но я уже не…

— Я уже не работаю в «Курэмиядо»…

От этих слов в душе что-то словно скрипнуло. Комати смотрела на меня. Вокруг нее была такая атмосфера, будто она готова великодушно принять все.

Верно, я все это время хотел с кем-нибудь поговорить. А теперь передо мной была эта белая, большая… нет, наверное, так говорить не очень вежливо, но Комати казалась мне больше, чем просто человеком, каким-то необыкновенным существом, которому хотелось раскрыть свое сердце.

— Для таких сотрудников, как я, уход на пенсию — это вроде как отлучение от общества. Когда я еще работал, я хотел, конечно же, спокойно отдохнуть, но, когда у меня появилось свободное время, я перестал понимать, что мне с ним делать. Теперь кажется, что остаток жизни не имеет смысла.

Не шевельнув даже бровью, Комати спокойно сказала:

— Что значит остаток?

Я задал этот вопрос сам себе. Что значит остаток?

— Ну, как бы это сказать, сколько осталось. Меньшая часть, — сказал я осторожно.

Комати наклонила голову в другую сторону.

— Например, если в коробке с печеньем Honey Dome было двенадцать штук, а вы съели десять.

— Простите?

— Две штуки в коробке — это остаток?

— …

Я сразу же не нашелся что ответить. Мне показалось, вопрос Комати довольно принципиальный. Но я никак не мог правильно выбрать слова, чтобы на него ответить.

Я продолжал молчать, а в это время Комати выпрямила спину и уселась поудобнее перед компьютером. Словно перед ней были клавиши пианино, она медленно положила обе руки на клавиатуру компьютера. А потом… Да-да-да-да-да. С невероятной скоростью начала печатать. Удивительно, как ее пухлые пальцы могли шевелиться так быстро. Открыв рот, я наблюдал за ней, а между тем она энергично щелкнула по клавише. Пам. Финальный аккорд. В этот же момент принтер загудел, и из него вылез лист бумаги.