Похороненный дневник - Пулли Д. М.. Страница 31

Уверенный, что где-то напутал с буквами, Джаспер дважды подряд прочел эту запись, пытаясь уловить ее смысл. Наконец, совсем охладев к чтению, он захлопнул дневник и свернулся клубочком, отбиваясь от зудящих в голове слов «проныра», «бузила» и «попотчевать», которые возвращались снова и снова. «Моя мама вовсе не такая!» — спорил с ними Джаспер. Она таким чудесным голосом пела в душе, что он останавливался послушать. Она пекла блинчики, похожие на Микки-Мауса: специально для него! Впрочем, иногда Алтея оставляла сынишку одного в темной квартире, когда думала, что тот уснул. «Мама совсем этого не хотела, — убеждал себя Джаспер. — Наверное, у нее не было другого выхода». И все же какая-то часть его сознания не хотела с этим мириться.

Джаспер обхватил голову руками, чтобы эта часть наконец заткнулась. Он больше не желал думать о матери всякие плохие вещи. Вообще ни о чем не желал думать. «Спать, — повторял он, — просто дайте мне поспать». Закрыл глаза и лежал там, пока его желание не исполнилось.

Сквозь туман беспокойного сна он услышал, как в дверь постучали.

Уселся и обнаружил себя дома, в собственной постели. Стук раздался снова.

Джаспер встал с кровати и на цыпочках двинулся к входной двери, через пустую квартиру. Он понял, что видит сон, только когда мамина любимая ваза обнаружилась на полке, целехонькая. И все же продолжал идти. «Кто там?» — шепнул он.

Ответа не последовало.

Мама всегда предупреждала, чтобы он никому не открывал, но теперь ее здесь не было. Джаспер был слишком мал, чтобы достать до дверного глазка, а потому подтащил стул из кухни и забрался ногами на сиденье — выглянуть в коридор через крошечную стеклянную линзу.

Там он увидел запрокинутое вверх лицо девочки. Красивой девочки с темно-карими, умоляющими глазами.

«Вам известно, кто меня убил?» — спросила она.

Дверь гардеробной резко распахнулась.

Джаспер вскочил, со сна крепко приложившись лбом о днище гримировочного стола. Пара блестящих черных туфель на высоких каблуках уже направлялась к нему, громко щелкая. И остановилась в считаных дюймах от его носа.

— Рада, что ты успел вздремнуть, юноша, — потыкала в него острым носком туфли полуголая дама. — Но тихий час окончен. Уговор есть уговор.

Джаспер потер лоб и постарался вынудить онемевшие конечности снова задвигаться. Все болело. Быстро ощупал штаны; о радость, те остались сухими. Щеку щекотало налипшее перышко от горжетки. Дама в кружевных трусах стояла рядом, с желтым ведром у ног. Довольно нелепое зрелище, чтобы он смог чуточку улыбнуться. Кто же захочет мыть полы в одном исподнем?

— Берись, — сказала она, подталкивая к нему ведро. — Мо уже отправился домой, передняя дверь заперта. Пройдешь по кабинкам, будешь оттирать стены и полы. Сегодня мы открывали только пять из десяти. Все те, что по левой стороне.

Джаспер кивнул и неуверенно поднялся на затекшие ноги.

— Лево и право хоть отличишь? — спросила женщина, поднимая левую руку.

— Ага.

— Ну, если растеряешься, иди на запах. А мне нужно переодеться, — с этими словами она поспешила выставить Джаспера с ведром в темный коридор и захлопнула дверь.

Вдоль коридора, едва освещенного дрожащим светом единственной лампы в дальнем конце, тянулись два ряда одинаковых закрытых дверей. Джаспер постоял немного, вслушиваясь в тишину, прежде чем толкнуть ведро с тряпками к первой двери по левую руку.

Входя, Джаспер не догадывался, чего ему ожидать. И первым, что увидел, была большая комната с обитой бархатом тахтой, освещенная розовыми прожекторами. Лиловые стены в цвет тахте и на полкомнаты — пушистый ковер из белого меха. Только поморгав, он сообразил, что находится не в самой комнате с тахтой. Небольшую будку, где он стоял, отделяло от освещенной прожекторами сцены большое застекленное окно; в самой же будке едва мог бы повернуться взрослый человек. На уровне груди Джаспера доступ к стеклу был перекрыт черным шнуром ограждения; у ног тянулось такое же, в виде латунного прутка. Пространство между ними закрывала стенная панель, обитая черной кожей. Вся кожа забрызгана скисшим молоком.

Джаспер поморщился, соображая. Люди приходили сюда постоять, глазея на лиловую комнату с лиловой тахтой. Зачем? Зрелище казалось ему довольно скучным. Пожав плечами, он достал из ведра тряпку и начал оттирать молоко со стены. Вода в ведре разила хлоркой, но Джаспер не возражал. Прожив несколько недель на ферме с коровами, он успел возненавидеть запах кислого молока. Отжав тряпку, он смочил ее и вновь принялся тереть стену. Вычистить ее заодно с полом кабинки удалось минут за пять, не больше.

Открыв следующую дверь, Джаспер обнаружил там абсолютно ту же картину. Каждая кабинка имела окно, выходящее в лиловую комнату. Его глубокие раздумья по этому поводу прервало внезапное появление накрашенной дамы: часть лиловой стены за тахтой отошла вдруг в сторону, впуская ее внутрь. На даме уже была обычная одежда, а с лица исчез толстый слой макияжа. Уронив тряпку в ведро, Джаспер в оба глаза смотрел, как женщина подходит к тахте, берет наполовину полный стакан с края столика по соседству, а потом замирает и оглядывает кабинки. Заметив Джаспера, она помахала рукой и подмигнула. Мальчик махнул в ответ и завороженно наблюдал, как дама выходит из комнаты с напитком в руке.

Прошло десять минут, и она встретила Джаспера в коридоре, когда тот прикрывал за собой дверь в последнюю кабинку.

— Что, готово? — спросила она.

Джаспер кивнул и поставил ведро у ее ног.

— Кладовая уборщиков в той стороне, — показала она и помогла донести ведро с тряпкой в конец коридора. — Ну, и что скажешь о первом рабочем дне, мальчуган?

Джаспер вяло развел руками. Он не знал, что и сказать, тем более уже успел разобраться: люди платили деньги только за то, чтобы поглядеть, как она сидит на тахте в кружевных трусах. Или, того не легче, как она их снимает. Он и помыслить не мог о таком, не зардевшись.

— В свой первый день я тоже так решила, сладкий, — фыркнула женщина. — Но нам всем приходится делать то, что мы должны, согласен? А вот и твой честно заработанный доллар.

Когда Джаспер расстался с ведром и повесил тряпку на крюк, она протянула ему смятую бумажку.

— Спасибо вам, — сказал Джаспер, не решаясь глядеть даме в лицо. Что-то с ней определенно было не так. Или, наоборот, с ним.

Она присела на корточки рядом и схватила Джаспера за подбородок, заставив посмотреть на нее в упор. Теперь, без всякой краски, это была обыкновенная женщина с обычным лицом. Ее голубые глаза даже не сильно отличались от маминых: такие же строгие по краям и добрые в середине. Женщина слегка улыбнулась ему и сказала:

— Да не за что. Ты голоден?

Джаспер бойко закивал.

— Значит, по дороге на автобусную станцию возьмем по сэндвичу, — она выпрямилась и протянула ему руку.

Помедлив пару секунд, он эту руку взял.

— Хорошо.

Вдвоем они миновали закрытые двери кабинок, прошли в конец коридора и подняли ручную кладь: женщина — свою сумочку, Джаспер — чемодан. Потом женщина вывела его в проулок за домом и выключила свет в коридоре.

Когда дверь черного хода захлопнулась, Джаспер поднял лицо:

— Как вас зовут?

— Без разницы, Джаспер. Поскорее заруби это на носу.

— Что?

— Никогда не называй свое имя незнакомым людям.

Глава 23

Дама вывела Джаспера из проулка и свернула за угол, на Вудвард-авеню. Воздух городских улиц освежал не хуже душа, о котором мальчик мог только мечтать. По пути он зорко оглядывал тротуары позади и впереди себя, но детектива нигде не было видно.

Пройдя три квартала, они свернули в маленькую закусочную с написанной от руки вывеской «У Стеллы». За кассовым аппаратом при входе стояла низенькая пухлая женщина с седыми волосами и с толстыми очками на носу.