Лесной царь (СИ) - "JULI". Страница 36

— Но огры же сильнее.

Эрран ласково провел по моему плечу, словно желая утешить.

— Люди используют против нас железо. В последнее время они стали использовать ранее неизвестный химикат, который привезли из-за Завесы.

Даже самый прекрасный вечер может закончиться дурным образом.

Глава 14. Кусочек правды

Конь с огромным рогом, растущим изо лба, несколькими парами глаз и длинным львиным хвостом стоял на поляне и с аппетитом жевал траву. Статуя, которую я видела у дома Григория Леопольдовича, не могла передать и толики величия этого животного. Надо же, тот день, когда я впервые попала в этот чудной мир, казался таким далеким, словно прошло уже несколько лет.

Сегодня Рози подняла меня с утра пораньше, пообещав, что покажет настоящее чудо.

— Это единорог!? — обмерла я, когда впервые его увидела и поняла, что жизнь прожита не зря.

— Инрог, — кивнула Рози, улыбаясь, и шикнула, — тише, его легко можно спугнуть.

Инрог скосил на нас большой черный глаз и качнул головой, давая понять, что прекрасно нас видит и слышит, однако вовсе не боится. Я, почувствовав его молчаливое разрешение, вышла из укромного кустарника и подошла совсем близко. Животное следило за мной с любопытством, и от его тела исходило успокаивающее свечение.

Насколько я поняла, инроги не принадлежали Лесу, не подчинялись его воле, а были его лучшим украшением, оставаясь вечно свободными.

— Их осталось совсем мало, — вздохнула Рози. Она тоже подошла вслед за мной и уселась на траву, вытянув босые ноги.

— Почему? — я протянула руку к морде инрога, но так и не прикоснулась, вместо этого просто легла рядом с Рози и посмотрела на чистое небо.

— А то ты не знаешь, — фыркнула она, — люди же охотятся на них, чтобы путешествовать между магическим миром и человеческим. Люди всегда охотились на инрогов, истребляли их. К счастью, они очень часто попадались и получали по заслугам, но сейчас они перешли все границы. Господин же рассказал вам про их новое изобретение?

— Химикат из моего мира? — я припомнила то, что накануне вечером рассказал мне Эрран, и невольно поежилась.

— Вы называете этот химикат арборицидом, — вздохнула Рози, — вместе с железом он лишает нас сил. И все лишь для того, чтобы вторгнуться на наши земли и переловить всех инрогов… И это так несправедливо! Очень-очень несправедливо! Они, — она показала на безмятежного животного, который потерял к нам интерес и вернулся к трапезе, — беззащитны, потому что чужды природе Леса, они магические призраки, поэтому-то их и кровь позволяет преодолевать Завесу. — Рози разговорилась, и я боялась перебить ее, чтобы случайно не прервать поток информации. — Лес их просто не видит, поэтому не может защитить. Говорят, в давние времена инроги признавали только Бриду, и она их защищала…

— Брида? — удивилась я, — та самая жуткая ведьма из маков?

Рози пожала плечами:

— О ней ходит много разных историй. Ее и боятся, и уважают, и всякий хочет забыть. Вряд ли придет время, когда мы узнаем правду о Бриде и о том, почему ее заточили на том поле.

Если честно, я о ней ничего узнавать и не хотела, потому что одно лишь воспоминание о ее цепком, древнем взгляде заставляло потеть руки и скручивало желудок. В Бриде вред ли было хоть что-то хорошее.

— Я не понимаю, — нахмурилась я, — почему люди тогда навсегда не переберутся за Завесу в человеческий мир, если переход требует таких усилий и столь ценного ресурса, как кровь редкого животного?

— Ну а что тут непонятного? — хмыкнула Рози, — они же боятся смерти. Если человек, побывавший в нашем мире, уйдет в человеческий, то ровно через сутки сойдет с ума или погибнет…

— Что?

Я видела, как ужас медленно расцветает на лице дриады, а цвет крыльев приобретает темный грязный оттенок. Она осознала, что случайно ляпнула то, что было запрещено говорить. Рози взглянула на меня со смесью мольбы, страха и раскаяния, но я уже подскочила на ноги и побежала к дереву.

— Надя, постой! — взвизгнула она и тем самым спугнула инрога. Он, сначала встав на дыбы, бросился в противоположную сторону, и над лесом взлетела стая кричащих черных птиц.

Адреналин настолько ударил в голову, что я даже не обратила внимание на то, как быстро и послушно передо мной открылся портал, как будто Лес хотел услужить и не попасть под горячую руку. Я выпрыгнула в незнакомое пространство и чуть не свалилась в пропасть, потому что оказалась на широкой ветке исполинского дерева, находящейся на высоте примерно седьмого этажа над землей.

Эрран находился здесь же и разговаривал с тремя старичками, напоминающими ссохшихся гномов с панцирями короедов на спинах. Услышав звук портала, он повернулся и обомлел, потому что не ожидал меня увидеть. Старички тоже открыли свои зубастые рты от удивления.

— Что ты тут делаешь? — спросил Эрран.

Я за секунду добралась до него и, как разъяренная фурия, ударила лесного царя в грудь, потом еще раз и еще. Эрран, когда ему это надоело, перехватил мои ладони. Я зашипела:

— Мне тоже интересно, что я тут делаю. Доживаю последние дни своей жизни, да?

Эрран вздрогнул и на мгновение растерялся, потом отрывисто приказал старичкам:

— Оставьте нас.

Те послушались и быстро вросли в дерево, превратившись в три бездушных сучка. Но вокруг нас все равно образовался купол тишины, созданный Эрраном.

— Ты мне врал, ты меня обманывал, — зашептала я, трясясь от переполняющей меня ярости, — на самом деле я никогда не смогу покинуть Лес, потому что умру?

И только в глубине души, очень-очень глубоко теплилось то, в чем я никогда бы себе не призналась. Это была нелепая радость и удовлетворение, ведь неминуемая гибель это уже серьезное оправдание, чтобы не возвращаться домой. Меня лишили тяжелого выбора.

— Вовсе нет, — покачал головой Эрран, крепче сжав мои ладони, — я тебя не обманывал, просто не все говорил.

— Так скажи, — возмутилась я, — расскажи все с самого начала. Георгий Леопольдович не хотел отдавать тебе свою дочь, потому что знал, что ей не выжить? Она бы правда не выжила?

— Нет, все не так.

— А как!?

— Тот человечишка погубил инрога и попался, — произнес Эрран с ненавистью, — я должен был покарать его, но он молил о пощаде, говорил о семье, о дочери. Тогда я уже думал о том, чтобы привести в лес человеческую невесту, поэтому увидел в этой ситуации прекрасную возможность. Я уже говорил это, и поверь, здесь не было лжи.

— Наказать, забрав его дочь, и получить желаемое. Убить двух зайцев.

— Каких зайцев?

— Неудачливых.

Эрран непонимающе нахмурился и вдруг спросил:

— Разве ты хочешь уйти?

— Да.

Он поджал губы и отпустил мои ладони, отстранившись. Я почти пожалела о своих словах.

— Ты же говорил, что мне нужно побыть здесь недолго, чтобы твой народ и Лес привыкли к человеку? Ты говорил, что скоро сможешь отправить меня домой… И это было наглой ложью, ты не сможешь отправить меня обратно, не вернешь мою прежнюю жизнь.

— Могу. Я могу отправить тебя домой навсегда, — ответил Эрран, помедлив, — но тогда ты все забудешь и никогда не сможешь вернуться.

— Что это значит?

— То, что человек, хоть раз побывавший в магическом мире, погибает, если уйдет из него… Это все правда, но человек состоит из воспоминаний, и магия для него это тоже воспоминание, которое можно забрать. Здесь тоже есть свои правила, и стереть память можно лишь раз. Если сейчас я заберу твою память, а ты потом снова попадешь в Лес, то вернуться домой уже не сможешь. Или сможешь, но лишь на короткий срок и останешься навсегда привязанной к этому миру.

У меня голова взрывалась от новой информации. На душе стало тяжело и страшно, потому что теперь уйти значило забыть все, а это почти равнялось убийству значимой части души, потому что Лес и магия действительно изменили меня, вросли так глубоко, что стали неотделимы.

— То есть ты все это время собирался стереть мне память? Показывал чудеса своего мира, влюблял меня в себя, чтобы потом заставить все забыть!? Ты и правда чудовище, — мой голос дрогнул, — ты даже не поставил меня в известность.