Снежинка для демона (СИ) - Горохова Александра. Страница 19

— Проснулась? — хрипловатый спросонья мужской голос прошелся легкой волной мурашек по моему телу.

— Угу, — повернулась я лицом к Александру и провела пальцем по отросшей щетине.

Он потянулся ко мне, но я положила свои пальцы на его губы.

— А, а, а, — отрицательно качаю головой. — Никаких поцелуев с утра. Сначала чистим зубы и умываемся.

— Стало быть ты не романтик, — рассмеялся мужчина, — Тогда мы сделаем так, — провокационно шепнул он мне в ответ.

Меня резко развернули, и я снова прижимаюсь спиной к его телу. Твердые губы вновь скользят по моей шее, зубы впиваются в мочку уха и, одновременно с этим, Александр входит в меня. На самом деле я очень люблю утренний секс, но он для меня гораздо более интимен, чем обычный половой акт.

Сладкий стон срывается с моих губ, когда я чувствую его первые движения внутри. Мое, еще пребывающее в полусонной неге тело, с легкостью отзывается на его прикосновения. Его руки по-хозяйски оглаживают мою обнаженную грудь, мои пальцы впиваются в матрас, комкая простынь. Горячее дыхание в мою шею, губы на плече. Они обжигают, распаляют мое желание. Он двигается неторопливо, медленно, дразняще. Мое тело подается ему на встречу, сонный хмель мешается с неадекватностью реальности, рождая в глубине организма воистину яркие эмоции и ощущения. Сила желания захватывает меня целиком и полностью, не оставляя в голове ни единой мысли и ногтями правой руки я впиваюсь в его руку, которая прижимает меня к нему. Его движения становятся резче, острее. Рука уже с силой сжимает мою грудь, а длинные пальцы находят твердую горошину соска и дразнят его. И как ночью его зубы вновь прикусывают мою шею в вампирском поцелуе, я чувствую как его член запульсировал внутри и понимаю, что мне не хватило чуть-чуть. Он тоже это понимает и, продолжая движения, опускает руку вниз, слегка раздвигая мои ноги и ласкает мой клитор. От запредельного наслаждения издаю самый натуральный вскрик и чувствую, как мое тело содрогается в пароксизмах оргазма.

Одуревшую и опустошенную меня разворачивают на спину. Надо мной нависает довольное мужское лицо и лукаво мне подмигивает:

— Кофе в постель?

— Думаю, будет мокро, — пытаюсь пошутить вполголоса, чувствуя приятную расслабленность.

Он негромко смеется и зарывается лицом в мои волосы. Откидывает одеяло и изучает мое тело. Поднимает глаза на меня и произносит с непонятной для меня досадой.

— Ты просто живое искушение, — одеяло вновь оказывается на мне, но накрывает меня в этот раз с головой.

— Эй, — возмущенно выбираюсь на волю.

— Тише, — меня целуют в нос несколько дезориентируя. — Где мои трусы?

— Гхм, — подавилась я воздухом, — я-то откуда знаю.

Он подлетает к шкафу и, распахивая его, достает какую-то мою старую футболку и нижнее белье.

— Живо надевай, — командует он, находя, наконец, на полу такой нужный предмет своего гардероба.

— А что за спешка? — удивляюсь, натягивая на себя трусики и морщась от того, что следы нашего утреннего безумия их тут же пачкают.

— Ну, судя по всему, сейчас сюда ворвется Лилия, которая просто-таки жаждет увидеть утреннюю идеалистическую картину совместного нахождения родителей в постели. И ей очень хочется к нам.

— Ты ее чувствуешь? — удивляюсь я.

— Ну я все-таки эмпат. Хотя должен признать, что твоя дочь прекрасно замаскирована, и ее чувства прорываются через раз на третий. Но вот конкретно сейчас, она просто фонит счастливым воодушевлением на весь дом.

Я едва успела нацепить футболку и устроиться на сгибе его локтя, когда дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилось мое встрепанное чудо в пижаме.

— Вау, — радостно завопила девочка. — Ура, — похлопала она в ладоши. — Папа же теперь с нами будет?

— Конечно будет, — с довольной мордой подтвердил мужчина. — Папа прямо сегодня поедет за вещами и теперь будет все время с вами.

Для меня это прозвучало несколько зловеще. И я в очередной раз с трудом удержалась от стона. Меня снова нашло обвели вокруг пальца. Это просто заговор какой-то. Теперь он еще и жить тут будет. Маячить с утра до вечера перед глазами. Дома и в универе. Где, блин, мое личное пространство? Как-то слишком много становится в моей жизни Александра.

Отстранено наблюдаю за тем, как дочь с разбега прыгает на кровать, как Александр со смехом щекочет ее, а она заливается восторженным визгом. В голове пустота. Его много, слишком, слишком много для меня. Удар подушкой по голове выбивает из нее лишние мысли.

— Мы есть хотим, — нагло заявляют мне двумя голосами и смотрят невинно на меня одинаковыми зелеными глазами.

— Сначала мыться, — непреклонно заявляю я.

— Как скажешь, — поднимает ладони вверх Лебедев.

Мужчина с Лилией наперегонки рванули в сторону девичьей ванной комнаты, оставив меня застилать постель. Покачала головой, подозревая, что мой дом скоро совсем превратится в филиал дурдома.

Только расстелила покрывало на кровати, в дверь просунулась смущенная физиономия Александра.

— Ну что еще? — раздраженно покосилась я на него.

— Я конечно умыл ее и зубы мы почистили, но все же я бы предпочел остальные процедуры проделать отдельно. Не могу же я принимать душ, когда она стоит за шторкой. Все же она девочка, — как-то совсем уж беспомощно закончил он, в очередной раз ероша свою многострадальную шевелюру.

Отвернулась к шкафу, чтобы он не видел как уголки моих губ искривила едва заметная улыбка. Его смущение было слишком забавным и в чем-то даже милым.

— И не надо ржать надо мной, — дернул он меня за волосы.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — надменным тоном произнесла я, поворачиваясь к нему с абсолютно серьезным выражением лица.

— Угу, вот только ты забываешь, что я эмпат.

— Угу, — передразнила я его. — Вот только ты забываешь, что я ледяной маг.

— Угу, — скривился он. — Вот только, даже твоя броня иногда дает брешь.

И все же я рассмеялась.

— Бредовый разговор двух сумасшедших, — констатировала я отсмеявшись.

— Бредовый — не бредовый, а я все же хочу попасть в душ, — сделал он жалобное лицо.

— Да иди уж, — махнула я рукой.

Сама же все еще посмеиваясь направилась в комнату к дочери: одевать, причесывать и, наконец, заняться своим утренним ритуалом культа личной гигиены.

Завтрак проходил в милой семейной атмосфере.

— Какие планы на сегодня? — спрашивает Александр, размазывая джем по тоненькому ломтику булки.

— Поработать хотела, — признаюсь я, мечтая хоть на секундочку остаться в желанном одиночестве. Эх, мечты, даже зажмурилась в предчувствии тишины и милой сердцу работы.

— Какое работать? — поперхнулся мужчина. — Сегодня воскресенье — законный выходной.

— Артефакты — это не только моя работа, но и любимое хобби, — с каменным лицом предупреждаю его, угрожающе полыхнув льдом глаз.

— И надолго тебя это займет?

— Не знаю, как вдохновение скажет. Но на пару часов я точно потеряна для общества.

— Ну, а у меня мультики. Маша и фиксики, — вставляет свои пять копеек мелкая.

— Отлично. У меня есть предложение на вечер: как вы относитесь к театру?

— Ты хочешь взять ребенка с собой? — опешила я, отставляя в сторону чашку с кофе.

— Ну, во-первых, не с собой, а с нами. А во-вторых, в чем проблема? — недоуменно выгибает бровь мужчина.

— Ну это же театр, — пробуя я объяснить ему прописную истину. Дочь и в кинотеатре на любимых мультиках лишь минут десять сидела спокойно. — А Лилии только четыре. Я не думаю, что она сможет осилить представление.

— Если ей не понравится, то мы просто уйдем, не дожидаясь окончания, — успокаивающе произносит Александр. — Но я уверен, что дочь будет в восторге. Так, ладно, девочки, спасибо за завтрак, но мне надо еще собрать вещи и заехать к Илье Андреевичу. А то вчера я до него так и не добрался, — подмигивает он Лилии. — Поцелуете на прощание? — лукаво улыбается.

Сделала вид, что ко мне это не относится, но дочь со всей силы стукнула меня по ноге под столом и укоризненно округлила зеленые глазюки. С обреченным вздохом поднялась. Хотела чмокнуть в гладко выбритую щеку, но мужские губы властно захватили в плен мой рот. Когда меня отпустили, то в легких не осталось воздуха, в голове мыслей, а колени подгибались. Сглотнула, глядя в насмешливые зеленые глаза. С трудом заставила свое непослушное тело сделать четыре шага назад. Но глаз отвести так и не сумела. Лишь когда Александр наклонился к дочери за звонкой буськой и перевел взгляд на нее, я смогла выдохнуть и уставиться в окно, за которым бушевала осенняя непогода. Что вообще происходит?