Снежинка для демона (СИ) - Горохова Александра. Страница 58

Я чувствую, что мое тело снова мне подчиняется и запоздало вскидываю руку с револьвером. Но выстрел уже не требуется. Мерзкий хруст ломающихся позвонков звучит для моих ушей музыкой. Тело серебрянского падает на пол и я не удерживаюсь. Все же подхожу и выпускаю в ненавистное лицо два последних патрона, равнодушно глядя на мешанину из крови и мозгов, что осталась в итоге. Чтобы уж наверняка.

Волки опускают головы на лапы, обозначая поклон. И я оборачиваюсь к тому, кто спас сегодня целую кучу жизней.

— Спасибо, — говорю.

Ловлю заинтересованный взгляд от внушительной крылатой фигуры, которая склонилась над телом Александра.

— А есть за что? — он насмешливо показывает клыки в улыбке.

— За него, — я рукой, продолжающей сжимать револьвер указываю на любимое тело.

— А за себя и всех остальных ты не хочешь сказать спасибо? — он заинтересованно склоняет голову к плечу, рассматривая меня словно необычную зверушку.

— Хочу, — я тоже изучаю его, подмечая знакомые черты и острый холодный, будто стальной клинок взгляд необычных тех же зеленых глаз.

— За него можешь не благодарить, — он поднимает тело Александра и взваливает его на плечо, — я спас его потому что это мой сын, а не потому что он тебе дорог.

— Стоп, — рявкаю я, нервы-нервы… — куда вы его уносите?

— Домой, деточка, домой. Погулял и хватит. Его ждет целый город, который он так неосмотрительно бросил на произвол судьбы.

— А как же я? — этот вопрос вырывается непроизвольно, как у маленькой девочки, которую внезапно решили бросить родители, но меня все же очень интересует на него ответ.

— Вот уж не знаю, — хмыкает папа, чтоб его. — Живи как раньше?

Вспоминаю как было раньше. Холодная и бездушная серая хмарь без надежды на просвет. Нет чувств, эмоций, только для дочери я становилась человеком, а не одушевленным куском льда. Меня затрясло, а из-под рванула вперед скользкая ледяная дорожка. Плевать, что нет магии. Холод и паника, которые поселились в сердце вполне способны подпитаться моей жизнью. «Привези мне папу».

— Я не отдам вам его, — меня колотило словно в лихорадке и чувствовала я себя не лучше. За волной холода из меня рванулась светлая волна, уничтожая остатки темных сгустков, что выходили из мертвого тела черного целителя. Меня ломало и колбасило, как говорит молодежь. Подозреваю, что сейчас я напоминала буйнопомешанную ведьму, в длинном изорванном вечернем платье, с растрепанными волосами, многочисленными ссадинами, револьвером в руках и лихорадочным сумасшедшим взглядом. Должно быть зрелище было ужасающим, потому что даже папа-демон попятился от ненормальной потенциальной невестки.

— Не стоит так нервничать. Давай лучше поговорим, — успокаивающе произносит он, похоже сочтя меня конченной психичкой. — Зачем тебе мой сын?

— Я люблю его, — возмутилась я откровенно дурацким вопросом.

— Да ну, — снова эта усмешка — семейная видимо, — а он об этом знает?

Удар, что называется, не в бровь а в глаз. Не знает, не успела сказать.

— Он обязательно узнает об этом, — цежу сквозь зубы, с вызовом вскидывая голову.

— О женщины! — он закатывает глаза, видимо вспоминая что-то свое, затем кидает взгляд на тело сына и его рука скользит на шею Александра. Негромкое ругательство вырывается из его рта. — Значит так. Мне некогда с тобой пререкаться. Если мой сын так тебе нужен, то ты придешь за ним ко мне. Сама, в мой замок. Одна. Четыре часа. Если не придешь, я просто сотру ему память обо всем, что связывает его с этим миром. Я даже упрощу тебе задачу и оставлю для тебя открытый портал. Каких-то пятьсот метров и ты в моем замке. Простая задача, не так ли? — на сей раз усмешка совсем не веселая. Он старается держать лицо, но я вижу, что от встревожен. Тревога передается и мне.

— Хорошо, — я киваю.

Приду, конечно, куда я денусь. Даже если по раскаленным углям придется идти.

Багряный зев портала распахивает свою пасть и папа с сыном исчезают, оставляя меня в раздрае чувств.

С уходом демонов народ отмирает и начинает шевелиться. Людей просто выносит за двери проклятого помещения. Волки собираются вокруг вожака, зализывая раны друг друга. А я прихрамывая как мне кажется прямо на обе ноги ковыляю к Илье, который так и остается лежать на полу. От глупых мыслей с примесью паники я отмахиваюсь. Я бы почувствовала смерть Ильи — слишком близкий для меня человек. Подхожу и сажусь на корточки с трудом переворачивая его. У него рассечена бровь, сломан нос и разбита голова. И это только из видимых мне повреждений. Так жалко его становится. И себя, себя тоже жалко. Опять у меня пытаются что-то отобрать. Почему всегда находится кто-то кто сильнее тебя и пытается устроить свои порядки. Чего всем этим сильным и могущественным не сидится на попе ровно. Почему надо влезать в личные дела тех, кто слабее? Чтобы почувствовать себя богом? Ну так вперед, в Африке достаточно племен малообразованных папуасов, которые за малейшее чудо объявят тебя богом и станут поклоняться. Чего к нам-то лезть?

Кто-то обнял меня со спины, заставив от неожиданности издать громкий и некрасивый всхлип. Ну вот совсем разнюнилась. Сижу тут утираю слезы-сопли, а ведь еще ничего не закончилось. Но что-то подсказывает мне, что все у нас получится. У меня и Александра. Все будет хорошо.

Оборачиваюсь посмотреть, кто же там такой жалостливый. Глаза утыкаются в полное сочувствия лицо Нины. Кладу свои ладони на ее руки и благодарно пожимаю. Спасибо тебе за поддержку подруга. Хоть и дура ты иногда наивная, но сердце у тебя большое, шопоголик ты мой ненаглядный. Спасибо тебе и за то, что хоть ты не пострадала сегодня, что не лезла на рожон, не пыталась геройствовать, а схоронилась за спинами большинства и не отсвечивала. Правда, вот за это тебе огромное спасибо. Геройствовать должны те, кому жизнь не позволяет схорониться, кого сама пытается похоронить. Вот нам и приходится вытанцовывать на острие ножа, хохоча в лицо опасности, чтобы потом, когда все наконец заканчивается прийти домой и разреветься от облегчения, от того, что безносая снова с недоумением смотрит на заржавевший рабочий инструмент.

Фух, чувствую, что начинаю успокаиваться. Видимо даже пожалеть себя толком я не способна. И слава богу! Да и как бы не вовремя. Я-то успокоилась, но вот теперь всхлипы звучат из-за моей спины. Ну и что ты будешь делать?

— Викаааа, я так испугалась, — и носом шмыг-шмыг об мое платье.

А ладно, черт с ним, в него теперь и впрямь только высмаркиваться можно. Но если честно, атлас отвратительный материал для вытирания соплей — только размазываются больше. Со вздохом лезу в клатч и достаю упаковку бумажных платочков. Вообще с появлением ребенка в моей жизни у меня теперь в сумке завелась целая куча полезных мелочей, которые здорово облегчают жизнь. Достала одну и протянула назад. Ее немедленно цапнули и утробно высморкались, от чего невольно улыбнулась. Откуда в такой хрупкой девушке, такие громкие звуки?

Вытерлась сама и наконец осмотрелась. Неподалеку от нас, наблюдая за женским слезоразливом замерли мужчина и огромный зверь. Мужчина кидал на волка опасливые взгляды, а зверь с глубоко философским выражением на морде разглядывал потолок. И как ему удается так мастерски изображать эмоции?

Увидев, что я успокоилась, зверь лениво поднялся и сделал пару шагов, давая впечатлительной девушке отпрянуть от моей спины, обойти могучее создание по широкой дуге и схорониться под крылышком у папы. Даже не попрощалась нахалка. Но, положа руку на сердце, я уже начинаю привыкать к ее тараканам. Вожак волков, Аурвиэн кажется, подошел ближе и вновь плюхнулся на пушистый хвост в шаге от меня. Склонил голову ко мне так, чтобы наши глаза встретились. Картинка перед глазами смазалась и поплыла, а в голове раздался голос. Даже вздрогнула от неожиданности.

— Виктория, у вас нет времени чтобы отдыхать, — голос зверя был сильным, рокочущим, с вибрациями, проходящими по всему телу.

— Но, — я как-то даже растерялась, — демон ведь сказал пятьсот метров за четыре часа. За ЧЕТЫРЕ! Понимаете? Даже, если мне придется идти там по горящим углям, то я думаю, что успею.