Ревик (ЛП) - Андрижески Дж. С.. Страница 22

Ревик тыльной стороной запястья стёр пот с глаз, поправив оливково-зелёную армейскую фуражку на голове, чтобы защитить от солнца свои чёрные волосы, которые как будто хотели запечь его череп заживо и пробуждали тошноту.

Он знал, что от него воняло, потому что алкоголь и наркотики с прошлой ночи выходили с потом, но ему было сложно переживать на этот счёт, пока он смотрел на загон перед собой и хмурился при виде грязных лиц.

— Это все? — спросил Ревик видящего на прекси.

Мужина-сарк пожал плечами, его тёмные глаза смотрели настороженно.

— Внутри есть другие, постарше, — сказал он, жестом указывая на сарай.

— Выведи их сюда, — приказал Ревик.

Мужчина-сарк прокричал команду на смеси хинди и языка видящих, и двое его людей послушно пошли в сарай.

Через несколько минут они вывели ещё около двадцати видящих

Как и сказал мужчина, большинство из них выглядело как взрослые.

Контрабандист жестом приказал им присоединиться к остальным в загоне, закричав на том же ломаном языке, который использовал со своими рабочими. Ревик заметил, что он носил тщательно воссозданное обмундирование Вьетконга². Наверное, он также носил контактные линзы, чтобы скрыть цвет своих радужек. Ревик сомневался, что они были такого грязно-карего цвета.

В целом мужчина идеально воссоздал образ местного крестьянина-революционера, начиная с сандалий с подошвами из шин и камуфляжной раскраски и заканчивая драной рубашкой, которую он носил с серыми крестьянскими штанами и потной футболкой с V-образным вырезом.

Дигойз знал, что Северо-Вьетнамская Армия или СВА уже на пути в эту часть страны. Если его последние разведданные не были полным дерьмом, то они направлялись в Сайгон.

Он также знал, что война наверняка скоро закончится.

Чёрт, да она фактически закончилась, как только американцы перестали снабжать деньгами марионеточный режим на Юге, но и до этого ему не было дела.

Он не за этим здесь.

Ну, уже не за этим.

Он и Териан уже несколько лет почти не участвовали в самой войне.

Взгляд Дигойза сканировал юных видящих, присевших в загоне перед сараем из бамбука и фанеры. Затем его глаза скользнули к взрослым, пересчитав их так же, как и юных.

Пальмы сгибались над ними, умудряясь ни капельки не заслонять солнце.

Мухи и другие насекомые жужжали у его лица и других открытых участков кожи, а также вились у кожи Терри, Рейвен и пленников. От самого количества насекомых сложно было нормально думать; их присутствие усугублялось рисовыми плантациями и гниющими мертвецами, которых они видели по дороге сюда.

Он чуял запах мочи и фекалий, поскольку некоторые пленники обделались в штаны, вероятно, от страха.

Он также улавливал лёгкий медный запах.

Он знал, что это должна быть кровь.

Дигойз не хотел знать, сколько из тех мертвецов на дороге были видящими, и тем более детьми видящих вроде тех, что сейчас видели на корточках в загоне перед ним.

Он определённо не хотел знать, сколько из них должно было быть частью этой партии.

В то же время перед уходом отсюда ему понадобится узнать это число.

Остатки обеих групп были связаны меж собой грязной верёвкой, так что они сбились в кучки скорее как напуганные животные, нежели как братья и сестры по свету.

Дигойз снова поморщился, осознав, что на большинстве женщин нет никакой одежды. Это относилось не только к взрослым женщинам, которых контрабандист только что приказал вывести из сарая. Это относилось и к малышкам. У многих он заметил фингалы, опухшие челюсти и щёки.

И снова травмы имелись и у взрослых, и у детей.

Некоторым избитым не могло быть больше двадцати лет.

Поскольку они были видящими, они выглядели на 11–12 человеческих лет и были такими маленькими, что он невольно вздрагивал от синяков, покрывавших нижнюю половину их маленьких хрупких тел.

Синяки казались более тёмными и заметными под бледной кожей их недоразвитых грудей. У одной имелся жуткий след укуса на светло-коричневой ареоле вокруг соска, а также порез на животе, оставленный чем-то вроде охотничьего ножа. На бёдрах некоторых виднелась засохшая кровь.

Им овладело отвращение такой силы, что ему пришлось отвернуться от их тел, испытывая стыд за то, что он вообще смотрел.

Это дети, бл*дь.

Он невольно замечал их убитые взгляды и то, как они съёжились будто собаки, ожидающие побоев.

Заметив, как девочка, ещё не достигшая половой зрелости, смотрела на него со страхом и явной паникой в фиолетовых глазах, Дигойз почувствовал, как в горле встает ком.

— Я вижу, вы дегустировали товар, — пробормотал он.

Его голос прозвучал пустым, лишённым каких-либо эмоций.

Он сунул папку обратно к груди старшего видящего, наградив его жёстким взглядом, когда вьетнамец уставился на него.

— …Или вы просто продавали их армии, проходившей мимо?

Видящий невозмутимо пожал плечами.

— Червяки тоже испытывают голод, — только и сказал он.

— Ага, — Дигойз стиснул зубы, поправляя фуражку на голове. — Не сомневаюсь.

Тошнота, которую он испытывал, усилилась.

Его похмелье и наркотики, выходившие из организма, боролись и смешивались с мухами, жужжавшими на жаре, с образом побитых и окровавленных детей, съёжившихся в грязи, и с женщинами постарше, испуганно смотревшими на него.

Он гадал, чувствовали ли они себя спасёнными «Призраком».

В его сознании промелькнула прошлая ночь, женщина в красном бикини.

Тошнота в нутре сделалась ещё хуже.

Его взгляд снова пробежался по лицам, пересчитывая их во второй раз, учитывая старших и убеждаясь, что его первый пересчёт детей был верным. Он до сих пор не мог заставить себя долго смотреть на них, по крайней мере, в плане деталей.

Он также не позволял себе смотреть в глаза видящего пониже ростом, стоявшего рядом. Он невольно чувствовал пресное безразличие, исходившее из света мужчины, пока тот смотрел на то же несчастное зрелище, что и Ревик.

Лицо этого мудака рассекал нацистский шрам.

Он носил на себе свидетельство того, что сделал немецкий СС, чтобы пометить видящих, которые направлялись в печи и лаборатории.

Он побывал в бл*дских лагерях во время Второй Мировой Войны.

Он должен понимать, каково это — быть рабом.

Чёрт, он явно это знал.

Может, именно это сделало его таким бесчувственным ублюдком с ледяной душой.

Не взглянув на другого мужчину, Дигойз подошёл прямиком к загону с юными видящими, глядя на их численность и пытаясь принудить свой разум к некому подобию объективности.

Он получил одно и то же число при пересчёте. Тридцать два.

Двадцать восемь — женского пола.

Большинство выглядело больными. Все выглядели голодающими. Затем он посмотрел на взрослых и нахмурился, пересчитав и их тоже.

— Где остальные мужчины? — спросил он. — Взрослые?

Он не позволял себе смотреть на азиатского видящего, так что уставился на взрослый товар, крепко сжимая челюсти.

Во всей партии он видел лишь двух мужчин.

— Я знаю, что поставки преимущественно состоят из женщин, — сказал он, пытаясь быть дипломатичным отчасти для того, чтобы подавить ярость, медленно распалявшую его грудь. — …но мне сказали, что в этой партии будет больше мужчин. Галейт специально запросил больше мужчин для работы в Северной Америке. Ранг пятый или выше. Он же выразился весьма конкретно, бл*дь.

Мужчина ответил очередным безразличным пожатием плечами.

— Возможно, некоторые из них сбежали, — сказал он.

— Сбежали? — Дигойз качнул бёдрами, повернув голову и посмотрев на другого мужчину. — В смысле… «сбежали»?

— У нас возникла проблема в полях.

Мужчина во вьетконгской униформе пожал плечами, почёсывая ярко-красный след укуса насекомого на шее и отмахиваясь от мух. Когда Дигойз продолжил пристально смотреть на него, видящий вздохнул, но от его света исходило то же базовое безразличие.

— …Мы столкнулись с американцами, — сказал он. — Может, это были наёмники. Бывшие работники ЦРУ. Мы дали им позабавиться с женщинами, но возникли кое-какие проблемы…