Полиция Российской империи - Кудрявцев Дмитрий. Страница 49

8. Заведующий наружным наблюдением варшавского охранного отделения Гурин сообщает: «Летом 1892 года я случайно зашел в Саксонский сад. Там я обратил внимание на неизвестного человека, с большой бородой, ходившего без определенной цели и был сильно чем-то озабочен. Я его взял в наблюдение и привел на квартиру по Мостовой улице. На вечернем докладе начальник отделения объявил филерам, что в Варшаву прибыл для какой-то весьма серьезной работы неизвестный, приметы которого и передал нам. Сопоставив приметы встреченного мною в Саксонском саду, с приметами, сообщенными начальником отделения, я пришел к заключению, что это будет одно и то же лицо. На следующий день мне приказано было найти его и установить. Я отправился в городской Саксонский сад и снова встретил его там. Наблюдая за ним несколько недель, он совершенно ни с кем не встречался, а выходил из дома, шел в сад, пробывал там 2–3 часа и возвращался домой. Наконец от него удалось взять неизвестного, которого я и взял в наблюдение, передав первого другим филерам. Месяца через два неизвестный с бородой скрылся от наблюдения, но через неделю снова появился в Варшаве уже чисто обритым (без бороды и усов) и одетым в крестьянское платье. 26 августа я его встретил в Саксонском саду, к нему пришел второй неизвестный (по профессии, как оказалось, слесарь), при чем первый неизвестный имел какой-то небольшой сверток; посидев несколько минут, они расцеловались, и неизвестный (бывший с бородой) отправился в церковь по Медовой улице (это было в воскресенье), при чем по пути зашел в ворота одного из домов, развернул сверток из платка и спрятал таковой под полу. Войдя в церковь, он намеревался положить предмет в угол, но я успел схватить его за руку, в руках оказалась бомба с зажженным фитилем. К счастью, вблизи находился артиллерийский офицер, который и вырвал фитиль, не дав бомбе взорваться. Сам он тут же проглотил имевшийся у него во рту яд и умер. По связям его обнаружена была лаборатория бомб, где обнаружено 7 готовых снарядов и литература. Бомбы эти предназначались специально для покушения на жизнь Государя Императора, когда Его Величество прибудет в Варшаву и Ивангород (27 августа)».

9. Тифлисский филер Вечерни вспоминает: «Августа 3 — 1904 г., около девяти часов вечера на вокзал приехали два извозчика: на первом сидели неизвестный студент и барынька, на втором штатский господин и дворник, у них было две корзины, одна побольше, другая поменьше. Навлекли они на себя подозрение тем, что не позволили носильщикам снимать корзины, которые оказались довольно тяжелыми; их снес приехавший дворник; затем, когда корзины были внесены в вагон II класса, то ни дворник, ни привезший их господин не сели в вагон, а возле корзин сели студент и барынька. Намереваясь задержать в пути, я пригласил двух жандармов сесть в поезд, чтобы на пути осмотреть корзины. Чтобы избежать неприятностей при вскрытии в случае неудачи, я написал телеграмму под видом копии с телеграммы со станции X. начальнику станции Тифлис: „Прошу задержать 2 корзины, забытые пассажиром, в малой корзине сверху лежат сапоги с длинными голенищами, поезд № 5, вагон 2 класса 120, второе купе от конца поезда" и вручил жандармам, которые сперва обошли вагон, затем согласно телеграмме жандарм спросил: „Чьи это корзины? “, на что студент ответил „мои"; когда же жандармы попросили открыть их, то студент заявил, что ключ утерян, но барынька, услыхав про сапоги, уверенно сказала, что их нет, и чтобы уверить в этом, моментально открыла корзину и тотчас же хотела снова закрыть, но жандарм в это время уже успел вынуть оттуда одну пачку патронов. Студент, видя, что дело проиграно, заявил, что корзины не его, а что его попросил какой-то господин посмотреть несколько времени за ними. Оба они были арестованы. В этих двух корзинах оказалось 5000 ружейных патронов».

10. Тот же филер Вечерин рассказывает: «31 июля 1906 г. было предупреждено покушение на наместника Кавказа и на генерала Ширинкина. Главный бомбист был Давид Хачатури „Гнилонос", который временно поместился в гостинице „Гранд-Отель"; номер имел на 4 этаже, окнами во двор. За ним было усиленное наблюдение, особенно с 29 по 31 июля. Главная задача была возложена на меня и заключалась в том, что нужно было выследить, когда принесут бомбы, когда их будут заряжать, когда они будут готовы, но не будут в руках преступников, дабы не пострадать во время ареста. Необходимо было помешать запереть дверь, чтобы войти возможно скорее и схватить бомбистов. Я нанял номер против номера Хачатури, откуда следил через замочную скважину за тем, что делалось. Эта трудная задача удалась мне вполне. В 6 часов утра пришел молодой человек с курчавыми волосами, постучал в дверь, из номера послышался голос: „Кто там?“ Пришедший ответил: „Это я, Датико“, затем он вошел в номер; спустя 5 минут пришла барынька в белом платье, вошла таким же способом, затем пришел еще неизвестный молодой человек высокого роста, оказавшийся метателем бомб. Спустя 40 минут пришел еще студент (заряжатель бомб). Через 1 час „Гнилонос" вышел из номера с засученными рукавами (из чего я заключил, что заряжают бомбы), прошелся по коридору и обратно вошел в номер. Через 30 минут он позвал номерного и велел убрать номер. Через 10 минут номерной вышел и вынес много помятой разноцветной бумаги; из этого я заключил, что бомбы готовы. Затем „Гнилонос“ попросил пива. Когда номерной принес пиво и стал выходить из номера, то я подошел к дверям „Гнилоноса" под видом товарища их, взялся за дверную ручку, как бы намереваясь войти в номер, тем и помешал номерному притворить дверь. Когда дверь была обеспечена, то я дал условный знак полиции. Полиция скоро подошла, я сразу отворил дверь и первый вбежал в номер бомбистов. При этом были арестованы 4 человека, взято 7 бомб и 4 револьвера».

11. Любопытно сообщение начальника тифлисского охранного отделения Засыпкина: «Считаю нужным отметить в тот же период (1903 г.) факт находчивости и смелости со стороны двух филеров, проявленных ими при нахождении в охране главноначальствующего на Кавказе князя Голицына во время нападения на него и нанесении ран ему членами организации „Гичакистов". Отделением велась охрана князя Голицына, как во дворце, так и во время его выездов, при чем пренебрежение князя к опасности, о которой его предупреждали, делало эту задачу крайне тяжелой, при условии, что организация имела в своем распоряжении целую армию так называемых „джанфедаев", обязанных по их уставу по первому требованию комитета отдать хотя бы свою жизнь. За выехавшим с супругой своей князем на прогулку за город в Ботанический сад, занимающий громадную площадь, выехали 4 филера, разделившиеся по два для наблюдения двух входов в сад, находящихся в расстоянии около 2 верст, при чем со стороны, выходящей за городом в горы, находились два филера — Курченко и терский казак Поляков; последние филировали по крайне извилистой торной дороге, с которой наблюдали за гулявшим в саду князем с супругой. Когда князь сел в экипаж и направился к выходу, то оба филера направились навстречу ему, и когда огибали скалу, за которой находился вход в сад, услыхали внезапно раздавшиеся выстрелы; оказалось, что при выезде из сада, из прилегающего ущелья выскочило три вооруженных револьверами и кинжалами армянина и, вскочив на подножки экипажа стали наносить князю кинжалами удары; соскочивший с козел выездной казак выхватил браунинг, но растерявшись, забыл отвернуть защелку, но тем не менее принудил соскочить с экипажа злоумышленников, чему помогло и то обстоятельство, что кучер погнал лошадей (все это заняло момент); тогда злоумышленники открыли огонь по экипажу, при чем ранили выстрелом успевшего вскочить на таковой казака; в этот момент на встречу экипажу из-за скалы выскочили оба филера и на бегу открыли из револьверов огонь по злоумышленникам, причем к ним присоединился соскочивший с козел казак. Видя отпор, злоумышленники кинулись в ущелье и побежали по таковому. Экипаж с князем ускакал; раненый казак, расстрелявший притом все патроны, не в состоянии был преследовать; один из филеров также расстрелял все патроны. Тем не менее оба филера, сообразив, что злоумышленники, уверенные в том, что за ними будет достаточно сильное преследование, не посмеют остановиться и вступить в борьбу и что важно не упустить их из виду до прибытия подкрепления, — вдвоем, Поляков с револьвером с 6–7 оставшимися патронами, а другой со взятой у раненого казака шашкой, пускаются по пятам по краю ущелья преследовать троих хорошо вооруженных злоумышленников, продолжая таковое бегом на протяжении 3 верст, при чем Поляков по временам посылал из револьвера вдогонку преследуемым пулю в ответ на производимую злоумышленниками в них стрельбу; в конце ущелья, видимо изнемогшие злоумышленники, имея по-видимому одного пораненного, вдруг остановились и засели под скалой; в то же время также изнемогшие филеры, у одного из которых, Полякова, горлом пошла кровь, с одним оставшимся патроном, заметили наверху горы скакавшую верхами на лошадях в другом направлении полицейскую стражу, и, чтобы привлечь внимание таковой, филер Поляков выпускает последний патрон по направлению к страже. Выстрел обратил внимание конных полицейских, и таковые повернули обратно и быстро спустились к филерам. На предложение и крики сдаться злоумышленники открыли огонь, на каковой спешившиеся полицейские ответили тем же, и все три злоумышленника были смертельно ранены. За сказанное оба филера были награждены князем каждый золотыми часами, с золотой цепочкой, и небольшой денежной наградой из отделения».