Моя. Чужая. Беременная (СИ) - Висмут Ольга. Страница 7
– Спасибо, – благодарно киваю.
После машины голова еще немного кружится, чувствуется легкая тошнота. Хочется немного полежать, но есть хочется еще сильнее. Домработница кажется милой женщиной. Вот вспомню хоть что-то и обязательно попрошу ее помочь сбежать от Максима. Надеюсь, что есть куда.
Подхожу к окну и осматриваюсь.
Отсюда открывается чудесный вид на заснеженный сад и даже виден бассейн, накрытый брезентом.
– Вот, смотри, – Татьяна Ивановна открывает дверцы шкафа. – Сюда можешь сложить вещи. Я так понимаю, твой багаж ребята принесут.
Шкаф полностью пуст, но места в нем столько, что можно сделать отдельную комнату. Только на верхних полках виднеется сложенное белье.
– У меня ничего нет, – признаюсь.
Татьяна Ивановна удивленно смотрит на меня.
– Ладно, мой руки – и к завтраку, – командует она, указывая на еще одну дверь.
Я направляюсь туда. Это ванная. Все помещение занимает душевая кабинка из матового стекла, умывальник и скромно приткнувшийся в углу унитаз. Над умывальником зеркало с полочкой. Ого, кто-то заботливо оставил здесь полотенце, новую зубную щетку и пасту.
Быстро ополаскиваю лицо, чищу зубы.
– Я не знаю, кто ты такая, – говорит Татьяна Ивановна, останавливаясь у меня за спиной, – но Максим мне как сын. Увижу, что крутишься там, где не надо, увижу, что хочешь чего-то украсть – сразу ему доложу!
Я давлюсь зубной пастой. Кашляю, выплевывая в раковину белую пену. Ивановна эта смотрит так осуждающе, будто я уже что-то стащила. Мне кажется, она уже хочет меня обыскать, хотя я едва в дом зашла!
– И мойся быстрее, нечего зря воду лить.
Упс, видимо, дружбы не получится. Может, сказать ей правду? “Ваш великолепный Максим Николаевич сам виноват в том, что я здесь”…
Нет, лучше не надо. Не нужно настраивать ее против себя, она и так смотрит на меня, как на интервента. С большой любовью, в кавычках.
Поэтому молча выключаю воду, возвращаю щетку на место в стаканчик, вытираю руки и иду за домработницей.
В кухне уже ждет Максим. Сидит с недовольным видом, постукивает по столу вилкой.
– Почему так долго? Кажется, ты есть хотела? – придирчиво осматривает меня, потом домработницу. – Татьяна Ивановна, все в порядке?
Вот же торопыга!
– Руки мыла, – отвечаю ему. – Хотела еще переодеться, но у меня из вещей только это платье.
Он на минуту впадает в задумчивость, потом говорит:
– Ладно, садись, – кивает на стул напротив него. – Подумаю, что можно сделать.
Я сажусь.
– Хотя вряд ли тебе понадобится много вещей, – он вдруг широко улыбается. – Ходить все равно некуда, ты же ничего не помнишь. Так что одного платья вполне достаточно. Татьяна Ивановна, выдайте ей халат на смену.
И, ловя мой ошарашенный взгляд, мстительно добавляет:
– У нашей Аси страсть к техническим халатам синего цвета.
Вот гад!
Чувствую, как щеки начинают пылать.
– Может, мне вообще голой ходить? – бурчу еле слышно.
– А что, мысль неплоха. Всегда мечтал, чтобы меня обслуживали голые официантки.
Он смеется надо мной и даже не скрывает этого. А сам скользит по моей фигуре нахальным раздевающим взглядом.
Я кошусь на Татьяну Ивановну, представляя, как бы она обслуживала его голышом. Та молчит, поджав губы. То ли привыкла к выходкам хозяина, то ли сама не знает, как реагировать.
Зато мне в голову приходит отличная мысль. Хотя, лучше бы память вернулась.
Встаю из-за стола и походкой от бедра подхожу к Максу.
– Хотите, чтобы я вас обслужила? – мурлычу, поигрывая бровями.
Вот ведь память. Имени своего не помню, а как флиртовать – не забыла!
Макс с вальяжным видом развалился на стуле.
– Попробуй, – кивает по-хозяйски и продолжает смотреть на меня, не скрывая насмешки.
Ну что ж, сам напросился!
Беру тарелку с горячими блинчиками. Наклоняюсь к нему, выпячивая грудь. Да, маленькая, но есть на что посмотреть. Я в больнице хорошо себя изучила.
Вилкой цепляю верхний блинчик и кладу его Максу в тарелку, не забывая при этом маячить грудью у него перед глазами.
Голубой взгляд прикипает к моему декольте.
Все! Цель на крючке и ни на что не обращает внимания.
Цепляю второй блин, резко сдвигая его в сторону светлых штанов. Молодец, Макс, успел переодеться.
Горячий блинчик попадает в цель. Жертва резко подскакивает, сверля меня грозным взглядом. По его штанам расползается творожная начинка. Сам блинчик с печальным звуком шлепается на пол.
– Ой, извините, я сейчас вытру, – тянусь к салфетке. – Я просто жуть какая неуклюжая после больницы.
Невинно хлопаю ресницами.
– Не надо, – цедит Макс и отступает, словно боится, что я всю тарелку вывалю на него. – Сам вытру. Садись на место.
– Ладно, молодежь, – ворчит Татьяна Ивановна, – вам все игры, а мне теперь пол вытирать.
– Нет, – останавливает ее Макс и пристально смотрит на меня. – Ася все уберет. Верно, Ася?
– А доктор сказал, что мне нужен покой. На несколько дней, – едва сдерживаю смешок.
– Как для больной, ты чересчур резвая. Подозреваю, доктор меня обманул.
Я сверлю его почти ненавидящим взглядом. Ишь чего удумал! Чтобы я на коленках ползала перед ним и пол вытирала? Мне всего лишь стыдно перед Татьяной Ивановной. Она же не виновата!
Пока мы так препираемся, возвращается домработница с тряпкой.
– Я сама, – забираю у нее орудие труда.
Максим наблюдает, как я присаживаюсь на корточки у его ног. Смотрит на меня сверху вниз и молчит. А я уже ненавижу его. Так и хочется плюнуть на его кожаную тапку с вензелями известного бренда.
Но вместо этого соплю и собираю остатки злосчастного блинчика.
Внезапно накатывает тошнота. Перед глазами темнеет, комната кружится. Чувствую, как заваливаюсь назад...
– Ася? – словно издалека слышится голос.
Все, допрыгалась...
А потом меня подхватывают и куда-то несут.
Глава 5
МАКС
Сумасшедшая.
Она определенно сумасшедшая и меня сведет с ума своими выходками.
Надо же, забрала у Татьяны тряпку и полезла сама пол вытирать. Хотела на жалость мне надавить?
В результате только разозлила!
Хотя признаюсь, мне стало не по себе, когда она вдруг побледнела, закатила глаза и начала падать навзничь. После всего, что случилось, оставалось только еще раз затылком приложиться, чтобы не только имя забыть, но и как говорить вообще.
Впрочем, удар мог поставить на место ее мозги, а меня избавить от сомнительного удовольствия нянчиться с ней.
Пришлось отнести потеряшку в выделенную для нее комнату. Уложил ее на кровать. Стою, смотрю, не знаю, что делать дальше. Еще и Татьяна куда-то пропала.
Сажусь на кровать рядом с Асей. Не знаю, почему это имя первым всплыло в моей голове. И почему мне кажется, что я знаю ее? Где мы встречались?
Перебираю в памяти всех знакомых мне женщин. Ларкиных подруг, сотрудниц фирмы, случайных любовниц… Ее в этом списке нет.
У нее на скуле чернеет ресничка. Тянусь, чтобы убрать. Провожу по щеке костяшками пальцев. Кожа на ощупь прохладная и гладкая. Замечаю еле заметную россыпь веснушек. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. И натыкаюсь на затуманенный взгляд.
– Очнулась? – интересуюсь, пряча волнение. – Как самочувствие?
– А… что со мной было? – тихо произносит она.
– Обморок.
Нас прерывает появление домработницы.
– Максим Николаевич, – она вносит поднос, на котором стоят тарелка с блинами и чашка с чаем, – Егор передал, что вам уже несколько раз звонила Лариса Львовна.
Вспоминаю, что еще в клинике отключил телефон.
– Интересно, и что ей нужно? – бурчу под нос, а сам не могу оторвать взгляд от бледного лица потеряшки. – Сама поесть сможешь?
Та хлопает ресницами и переводит взгляд с меня на Татьяну.
– Д-да, – наконец, выдает.
– Отлично. Оставь это здесь, – киваю Татьяне на тумбочку и добавляю для Аси: – Оставайся сегодня в постели. Врач сказал, что голова может какое-то время кружиться. Если что-то понадобится, Татьяна тебе принесет.