Наперегонки с темнотой (СИ) - Шабанова Рина. Страница 68

Тогда это стало для меня своего рода откровением и, наверное, некоторое время я даже был ей увлечен, но, к счастью, наваждение мое не продлилось долго. Познакомившись ближе, мне хватило ума понять, что испытывать к ней нечто подобное сродни чудовищному кощунству или надругательству над святыней. Для Роба она и была святыней. Брак между ними длился тогда уже лет десять и отношения их также стали для меня откровением.

Может, так было оттого, что в своей собственной семье я ничего подобного не замечал. Никогда я не видел, чтобы мой отец с такой искренней любовью смотрел на мать, или чтобы мать отвечала отцу такой светлой, полной теплоты и нежности улыбкой. Они уважали друг друга, всецело во всем поддерживали и во всем понимали.

Именно с подачи Айлин Роб перестал быть со мной слишком суров и в определенный момент сам не заметил, как увлекся навязанным ему наставничеством. Впоследствии они нередко приглашали меня то на праздничный ужин, то на семейный пикник, то на рыбалку или охоту, а я смотрел на них и все больше очаровывался этой удивительной семьей. Они были не просто моими старшими товарищами.

Как бы напыщенно это ни звучало, но эти двое были для меня достойным примером, которому хотелось подражать и соответствовать. Мудрые советы и поддержка Роба, а также мягкое, ласковое покровительство Айлин во многом заменили мне воспитание родителей. По крайней мере, от них я научился гораздо большему, чем от своих собственных отца с матерью.

— Ты хочешь, чтобы это сделал я? — спустя несколько бесконечно долгих минут спросил я.

Он не отвечал мне еще целую вечность, но потом глядя куда-то в вдаль произнес:

— Может, пусть она живет? Какая теперь разница? Всего на одну больше…

— Роб… — я силился подобрать нужные слова, но не мог. Во рту пересохло, в горле застрял тяжелый ком, глаза сделались мокрыми. Пытаясь сглотнуть этот ком, я тихо проговорил: — Тебе решать, как поступить, но думаю, Айлин не хотела бы этого. К тому же ночью она заразит кого-нибудь еще.

Я напрасно произнес эти слова. До последней моей фразы он оставался в оцепенении, но лишь только звук моего голоса стих, неожиданно вскочил на ноги и в исступлении заорал:

— Да какая теперь разница? Еб твою мать, ты будто до сих пор не понимаешь, что все мы обречены! Не заразит она, так заразит кто-то другой! Они уже здесь! Они повсюду! Куда бы мы не поехали, они нас достанут!..

— Роб, послушай… Делай, как считаешь нужным. Это тебе решать, как поступить, — успокаивая его, настойчиво повторял я, — но Айлин уже мертва. Это уже не она, понимаешь? Хочешь, давай выпустим ее, но, поверь, она бы вряд ли этого хотела…

— Я не позволю тебе убить ее! Ясно? Ты понял? Пусть она теперь одна из них, но все же это моя Айлин! — выкрикивал он в неистовстве.

Он не слушал моих слов и, похоже, заводился от них лишь сильнее, но тут лицо его страшно искривилось, а из глаз хлынули обильные слезы. Со звериной злобой он растирал их по щекам и сквозь сдавленные рыдания кричал:

— Я хотел, чтобы она меня заразила! Хотел! Она душила меня и я уже почти сдался! Думал, что так мы хотя бы останемся вместе… Это все моя вина… Все моя вина… — уже тише повторял он. — Я не защитил мою Айлин… Я не спас ее…

Он затрясся сразу всем телом и, продолжая беззвучно рыдать, тяжело упал на ступеньки. Я стоял рядом с ним, не зная, чем могу помочь, поэтому просто молча ждал, когда вспышка его безудержного горя немного ослабнет, а за ней придет черед прострации и отупелого ступора. Кому, как не мне, было известно, что рано или поздно это произойдет.

Пока я так стоял, не переставал думать о произошедшем. Мне все было ясно, но одно оставалось загадкой — я не мог взять в толк, зачем Айлин открыла им дверь. Это выглядело таким странным, ведь даже если она увидела снаружи Тодда, не могла же она не заметить, что он заражен. Вряд ли он постучал в дверь, кроме того, она знала, что у него есть ключ.

Скорее всего, она услышала производимый ими шум и вышла проверить. Это было единственное объяснение, которое приходило на ум. По всей вероятности, Айлин сглупила и эта роковая ошибка стоила ей жизни.

На удивление Роб успокоился быстро. Уже через пару минут он оторвал голову от согнутых в локтях рук, распрямился и, поспешно вытерев лицо, сказал:

— Нужно уезжать. Сегодня.

— Я помогу тебе собраться, — проговорил я тихо, а затем как можно осторожнее спросил: — Имеет ли теперь смысл ехать на двух машинах? Ты сейчас не в том состоянии, чтобы сидеть за рулем.

— Я не брошу пикап, — ответил он со свойственным ему упрямством. Это был хороший знак. — С Айлин я тоже решу сам. Я должен это сделать. Думаю, она бы хотела, чтобы это был я, а не кто-то другой.

Я кивнул и больше ничего не стал говорить. Также я решил пока не упоминать, что не поеду дальше на юг. Мне было невдомек, как заставить его отправиться вместе со мной к побережью, но решение этого вопроса я перенес на потом. В данный момент перед нами обоими стояла задача посложнее.

Пройдя к машине, я достал из-под сиденья заряженный обрез и вернулся к Робу. Он уже встал на ноги и, поджидая меня, готовился войти в дом. Глаза его еще влажно блестели, но на лице проступала несгибаемая решимость.

Переступив порог, я увидел первую тварь у полутемной, уносящейся на второй этаж лестницы. Труп Тодда валялся недалеко от входа в кухню. Узнать его можно было только по одежде, потому как на месте лица виднелось лишь сплошное черное месиво. От них обоих кошмарно воняло. За два прошедших месяца я успел забыть этот отвратительный, выворачивающий нутро запах, поэтому с трудом сдержал рвотный позыв.

— Она не могла выбраться? Ты хорошо ее запер? — прикрыв нос ладонью, обернулся я к стоящему за моей спиной Робу.

Ответом мне послужил глухой, донесшийся из кухни стук. Судорожно сглотнув наполнившую рот слюну, я посмотрел в том направлении. Руки предательски задрожали, желудок сдавила холодная волна страха. Стараясь не наступать в черную зловонную массу, сочащуюся из твари, которая когда-то была Тоддом Дэвисом, я аккуратно подошел к дверному проему и заглянул внутрь.

Повсюду на полу и стенах виднелись пятна от пролитого кофе, валялись осколки битой посуды, а на кухонном столе в луже супа лежала перевернутая кастрюля. Все говорило о том, что недавно здесь произошла настоящая бойня. Чулан был заперт на металлический засов, но оттуда отчетливо доносились хрипы и такое знакомое горловое бульканье. Было почти невозможно поверить, что эти звуки издает Айлин.

Не отставая, Роб следовал за мной, но когда я прошел в кухню, остановился на пороге и уперся взглядом в закрытую дверь чулана. На короткое мгновение я испугался, что он опять впадет в буйство или, что еще хуже, не сможет выстрелить в нужный момент. Роб и Айлин три десятилетия были практически одним целым и я не мог представить, как он справится с задуманным.

В голове промелькнуло, что я бы не желал оказаться на его месте, но если он подпустит ее слишком близко, у меня не останется выбора. Если Роб не справится, стрелять в Айлин придется мне.

Внимательно вглядевшись в его лицо, я спросил:

— Роб, ты уверен?

Он перевел взгляд на меня и кивнул, но теперь уже я не был уверен. Возможно, оставить ее запертой в чулане не такая уж плохая идея? Мне совсем не хотелось смотреть, как мой лучший друг выстрелом в лоб убьет единственную женщину, которую когда-либо любил. Даже если теперь эта женщина превратилась в жаждущее заразить всех вокруг чудовище.

Так как я медлил, он сказал:

— Открывай. Я смогу.

Он был поразительно спокоен. Сжимая в руках взведенное ружье, Роб сосредоточенно глядел на дверь и ждал. Мне оставалось лишь надеяться, что он до конца понимает, что именно ему предстоит сделать. Держа наготове обрез, я набрал полные легкие воздуха и уже протянул руку к засову, как он вдруг воскликнул:

— Постой!

Оглянувшись, я натолкнулся на пристальный взгляд его серых глаз. Они были покрасневшими от пролитых слез, но в то же время светящийся в них лихорадочный блеск придавал им холодное выражение. На секунду я струсил. В мозгу кометой пронеслась мысль, что, помешавшись от горя, Роб может запросто пальнуть в меня.